Александр Лапин - Куда идут русские?

Александр Лапин

Куда идут русские?

От автора

На рубеже смутных 1990-х я возвращался в Россию из Казахстана. До этого работал там спецкором «Комсомолки» и успел многим насолить. Особенно — местным националистам. В результате меня оттуда попросту выслали. Ехал в Москву и думал: здесь наконец-то обрету отчий дом. На Родине ждут не дождутся таких соотечественников. Активных и целеустремленных. Готовых делать что-то полезное. Строить и созидать. Но получилось совсем не так. Россия оказалась не той, о которой мы размышляли, сидя в бывших советских республиках. Как выяснилось, ей не интересны ее «блудные дети», разбросанные по окраинам империи. Впрочем, разглагольствовать и жаловаться на жизнь было некогда — нужно было работать, кормить семью, выживать.

Но когда через несколько лет я переехал из столицы уже вглубь России — увидел, что живущие здесь люди тоже не чувствуют себя русскими. Они оказались запоздало советскими. Все еще верящими в то, что вместе с другими братскими народами мы должны были строить светлое будущее. Это удивило и заставило задуматься. А конкретным толчком, побудившим меня к активным действиям, стал момент, когда я взял в руки итоги Всероссийской переписи населения. И, познакомившись с новыми цифрами, отчетливо осознал: русский народ вымирает. Но надо не просто лить слезы, констатируя факты, а думать, как спасти титульную нацию. И вместе с ней — саму Россию.

Для этого я открыл в газетах нашего издательского дома «ЕВРАЗИЯ-ПРЕСС. XXI век» рубрику «Русский вопрос». Вскоре появилась и одноименная телепередача. В течение десяти лет мы обсуждаем самые острые проблемы нашего народа. Боремся за то, чтобы русские почувствовали себя хозяевами на своей земле. Начали восстанавливать собственные традиции. И снова обрели волю к жизни.

Удивительно было, что даже журналисты наших редакций поначалу спрашивали: «А зачем это надо? Разве есть такой вопрос?» Само слово «русский» тогда было замалчиваемым. И тех, кто произносил его с гордостью, органы власти априори считали националистами. Но эта тема не могла не найти отклик у людей. Все больше углубляясь в нее, я искал ответ и на вопрос, кто же такой русский человек? В результате вывел для себя простую формулу: «Принадлежность к русскому народу мы определяем не по крови, а по духу. Русский — тот, кто считает себя русским, воспитан в нашей культуре и работает для процветания России». А чуть позже понял еще и то, что русский человек не может без православия.

Из месяца в месяц, из года в год я распахивал эту целину. И когда через несколько лет почти все высказанные в нашей рубрике предложения — по демографии и не только — сначала легли в основу одной из партийных программ, а потом — и в программу баллотировавшегося тогда в президенты Дмитрия Медведева, я понял, что наша работа оказалась востребована. Власть, наконец, стала разворачиваться в сторону государствообразующего народа. И это придает сил двигаться дальше. Потому что русский вопрос еще не решен. А ключом к его решению может быть только создание русского национального государства.

Александр Лапин

Часть I. Где Россия находится сегодня?

Глава 1. В круге третьем…

Куда мы идем? И что ждет нашу страну в ближайшие десятилетия?

Во второй книге моего романа «Русский крест» один из героев излагает свою точку зрения на историю современной России как на повторение истории XIX века. И тут неизбежно возникает вопрос: получается, наша страна не развивается, а циклично воспроизводит одни и те же общественные состояния? А можно ли вырваться из этого заколдованного круга?

Я отвечаю на эти вопросы так: прежде чем перейти на новый этап общественного развития, надо понять, где мы находимся сегодня. Единого мнения на этот счет в элите общества нет. Вот, к примеру, выступил в свое время со своим «Манифестом просвещенного консерватизма» Никита Михалков, а с другой стороны, Анатолий Чубайс заявлял о «либеральной империи». Коммунисты требуют социалистического выбора, правые тоскуют по демократии, националисты говорят о русском государстве.

В общем, кто в лес, кто по дрова. При этом многие сами себе противоречат. Возможна ли, например, демократия и выборность в империи, где столько разных народов, находящихся на разных этапах исторического развития? Ведь не секрет, что для многих из них род, племя, тейп стоят гораздо выше в системе ценностей, чем государство, общество, толерантность и прочие современные понятия. Нет, конечно! Империями управляют императоры! И точка!

Куда двигаться в таких условиях, когда на деле мы живем, как в басне про лебедя, рака и щуку?

Как понять истинное положение вещей?

Это возможно, если применить четкую методологию оценки. И она существует. Это научный марксизм. Не тот вульгарный, что практиковался в СССР. А очищенный от произвольно прилепленного к нему ленинизма (который, по сути, являлся не наукой, он просто описывал методы захвата и удержания власти). Естественно, нам надо отбросить и появившуюся позднее псевдонауку о «развитом социализме». Она сама запутала наших идеологов и народ запутала. Очень важно правильно назвать вещи своими именами. Не жонглировать словами и лгать, а схватывать суть явлений и состояний общества.

К сожалению, когда в 1991 году СССР рухнул, по глупости с «водою выплеснули и ребенка» — марксизм. А ведь он открыл законы, которые действуют безотказно, как законы природы. Вне зависимости от того, нравятся они нам или нет.

В романе «Русский крест» я немного коснулся положения, в котором находился СССР перед 1991 годом. И используя метод марксистского анализа, пришел к выводу, что Советский Союз представлял из себя все ту же Российскую империю. Только более мощную, хотя и пришедшую в конце в упадок.

Коротко сформулирую эту точку зрения. К 1861 году феодальный строй в России исчерпал себя, и тогда своим манифестом Александр II освободил крестьян от крепостной зависимости. Начался первый этап капиталистического развития. Власть по-прежнему в руках царя-батюшки, а экономика постепенно из рук дворян-помещиков переходит к выходцам из простонародья. Естественно, по Марксу, тут возникло противоречие. Его, кстати, и заметил в своей работе «Развитие капитализма в России» молодой Ульянов-Ленин. В 90-х годах XIX века он с помощью статистики доказал, что страна на всех парах идет к буржуазной революции, которая и случилась в феврале 1917 года.

Дальше, по теории, мы должны были наверстывать отставание от передовых капиталистических держав. И в тот момент, когда Россия достигнет высшей стадии капиталистического развития, а в экономике наивысшей производительности труда, при которой возникнет явное противоречие между общественным производством материальных благ и их частным распределением, страна перейдет к социализму. Так оно, кстати, и произошло позднее в странах Западной Европы, без потрясений и революций.

Россия же попыталась перескочить через целый исторический этап. На сцене появились большевики и сразу объявили построение коммунизма. Но уже к 1922 году и им стало понятно, что коммунистическая идея не может быть реализована. Ленин как марксист осознал свою ошибку и повернул страну к НЭПу. Продразверстку заменили продналогом. И страна стала наращивать обороты, вторично вступив на буржуазный путь развития.

Не знаю, в каком направлении Россия пошла бы дальше, если бы Ленин был жив (он все-таки являлся крупным знатоком марксизма), но у руля после его смерти стали радикально настроенные кадры — Троцкий, Сталин, Бухарин… Началась внутренняя борьба между идеологами большевизма.

Сталин быстро понял, что мировой революции, к которой стремились его соратники, не будет. А если развитие пойдет так и дальше, то в городах и селах поднимется буржуазия и потребует власти. Отдавать ее не хотелось, и он постепенно, ликвидировав троцкистов, разворачивает страну к тому, что у нас называют «госкапитализмом».

Как правильнее назвать этот строй?

На самом деле мы вернулись к тому же феодализму в новой упаковке. К советско-феодальной империи. Последними из хозяев были уничтожены в 30-х годах так называемые «кулаки», самостоятельные крестьяне, способные вести капиталистическое сельское хозяйство.

Дальше — больше. У крестьян отняли паспорта и возможность покинуть деревню. Они фактически стали госкрепостными — сродни тем, что существовали при царе наряду с помещичьими крепостными. В колхозах была воссоздана община, которую в свое время разрушил Столыпин.

Остальное население с помощью насилия, лжи и пропаганды было превращено в «винтики» единого хозяйственного механизма. Раньше все были холопами царя батюшки, теперь стали «пролетариями». И так же их жизнь полностью зависела от воли вождя.