Йозеф Рот - Дороги еврейских скитаний
- Категория: Документальные книги / Публицистика
- Автор: Йозеф Рот
- Год выпуска: -
- ISBN: -
- Издательство: -
- Страниц: 23
- Добавлено: 2019-02-23 12:28:04
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту free.libs@yandex.ru для удаления материала
Йозеф Рот - Дороги еврейских скитаний краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Йозеф Рот - Дороги еврейских скитаний» бесплатно полную версию:В 1926 году Йозеф Рот написал книгу, которая удивительно свежо звучит и сегодня. Проблемы местечковых евреев, некогда уехавших в Западную Европу и Америку, давно уже стали общими проблемами миллионов эмигрантов — евреев и неевреев. А отношение западных европейцев к восточным соседям почти не изменилось. «Автор тешит себя наивной надеждой, что у него найдутся читатели, перед которыми ему не придется защищать евреев европейского Востока; читатели, которые склонят голову перед страданием, величием человеческой души, да и перед грязью, вечной спутницей горя», — пишет Рот в предисловии.Теперь и у нашего читателя появилась возможность оправдать надежду классика — «Дороги еврейских скитаний» наконец выходят в России.
Йозеф Рот - Дороги еврейских скитаний читать онлайн бесплатно
Йозеф Рот
Дороги еврейских скитаний
О Йозефе Роте и его книге
«Западному европейцу, наверное, ближе Индия, чем мир, в котором живет еврей Восточной Европы», — замечает Йозеф Рот в рецензии на книгу Альфреда Деблина «Путешествие в Польшу» в 1926 году. И написанные в том же году «Дороги еврейских скитаний» — это, в сущности, попытка рассказать ленивому и нелюбопытному европейцу о жизни на близкой и в то же время далекой планете, которой Запад совсем не знает, — о жизни восточноевропейских евреев.
1926 год. Роту, выходцу из Галиции, ассимилированному еврею, бездомному обитателю венских, берлинских, парижских отелей, тридцать два года. Он живет на гонорары от газетных статей, пишет быстро, работать любит в кафе, под нестройный гул голосов какой-нибудь подвыпившей компании, осушая бокал за бокалом, рюмку за рюмкой, в которых содержится необходимая для работы жидкость — вино или пиво, коньяк или шнапс, а иной раз и все вперемешку. Часто рядом с ним можно видеть красавицу с глазами газели, венскую еврейку Фридерику («Фридль») Рейхлер, молодую жену. Рот на взлете своей журналистской и писательской карьеры. Из никому не известного венского репортера он за несколько лет сумел стать постоянным сотрудником респектабельной «Франкфуртер цайтунг», а значит — войти в когорту самых заметных публицистов и журналистов Германии; на его счету множество репортажей и фельетонов, а также первые опубликованные романы.
Мозес Йозеф Рот родился в 1894 году на задворках Австро-Венгерской империи, в болотистом краю, откуда рукой подать до границы с Россией и где, по его выражению, «уже задувает ветер степей, ветер Сибири»; в некогда процветавшем, но захиревшем городке под названием Броды, в котором, по данным путеводителя, к началу Первой мировой войны проживало восемнадцать тысяч населения, причем 85 процентов составляли евреи. К концу XIX века Броды превратились в провинциальное захолустье со славным прошлым. Действовавший в течение столетия, с 1779 по 1880 год, статус вольного торгового города обеспечивал Бродам оживленную экономическую и культурную жизнь; благодаря тесным торговым связям с Германией местные еврейские купцы содействовали распространению в Галиции еврейской просветительской мысли — так Броды стали одним из важнейших центров Хаскалы, еврейского Просвещения. Но сюда же стекались и хасиды, приверженцы религиозно-мистического движения, зародившегося в восточноевропейском иудаизме в XVIII веке. Каждодневные формы проявления хасидского благочестия, будни и праздники восточноевропейской еврейской общины, особая роль ее предводителя, ребе или цадика; противоречие между евреями «просвещенными» и «благочестивыми», между тягой к ассимиляции и верностью традиции — все эти мотивы, которые мы встречаем в сборнике «Дороги еврейских скитаний», берут начало в непосредственных впечатлениях детских и отроческих лет, проведенных в Бродах.
«Город, в котором я родился, лежал в восточных землях Европы, посреди большой, скудно населенной равнины. К востоку она уходила в бесконечную даль. С западной стороны ее окаймляла голубоватая холмистая гряда, проступавшая на горизонте только в погожие летние дни. В моем родном городе жило около десяти тысяч человек. Три тысячи из них были сумасшедшие, не представляющие угрозы для общества. Тихое безумие окутывало их, как золотое облако. Они занимались делами и добывали деньги, женились и зачинали детей, читали газеты и книги. Они заботились о земном. Они изъяснялись на всех языках, какие были в ходу у смешанного населения нашего края», — так вспоминает Рот в автобиографическом отрывке «Земляника» родные места. В Броды, откуда он при первой возможности бежал без оглядки, Рот мысленно возвращался всю жизнь — и на страницах «Дорог еврейских скитаний», и в написанных позже главных своих романах, «Иов» и «Марш Радецкого», в прозе и публицистике.
До семи лет маленький Мозес Йозеф Рот жил с матерью и дедом. Об отце писателя мало что достоверно известно; согласно одной из легенд, вскоре после женитьбы торговец Нахум Рот потерпел неудачу в делах, помешался умом и доживал свой век безумцем в свите одного из хасидских ребе, вдали от жены и сына. Дед Рота был благочестивым иудеем, что определяло весь распорядок жизни в доме, но все же вместо обычного для Восточной Европы хедера — начальной религиозной школы, куда мальчиков отдавали четырех лет от роду, — Мозеса Йозефа определили сперва в немецкую еврейскую школу, а затем в гимназию имени кронпринца Рудольфа, одну из двух гимназий Галиции, где все школьные дисциплины преподавались по-немецки. Поступи он, к примеру, в польскую школу, еще неизвестно, как бы сложилась его судьба. Почти одновременно с ним в соседнем Дрогобыче — в польской гимназии — учился будущий автор «Коричных лавок», польский писатель Бруно Шульц. Для Рота годы учения в гимназии проходят под знаком погружения в немецкий язык и немецкую литературу. Успехами в математике он похвастаться не может, зато его сочинения восхищенный учитель зачитывает всему классу. Юный Мозес Йозеф открывает для себя Гейне, любовь к которому будет сопровождать его всю жизнь, Гете, Шиллера и Гельдерлина. И когда в самом начале «Дорог еврейских скитаний» мелькает фраза о том, что для еврея Восточной Европы, с его тоской по Западу, Германия по-прежнему остается «страной Гете и Шиллера», то в образе «любознательного еврейского подростка», который знает немецкую культуру «лучше, чем наш украшенный свастикой гимназист», безусловно угадывается сам автор.
Желание приобщиться к этой большой культуре заставляет Рота в 1913 году, сразу по окончании гимназии, навсегда уехать из Брод. Отныне бездомность и неприкаянность становятся основой его мироощущения и нормой существования. За короткой промежуточной остановкой — семестром, проведенном в Лембергском (Львовском) университете, — тут же следует новый отъезд. Рот отправляется в Вену, где записывается на факультет германистики и поселяется в том самом квартале Леопольдштадт, где живут герои «Дорог еврейских скитаний» — нищие эмигранты из восточных провинций, промышляющие коробейничеством, торговлей в рассрочку и мелкими валютными спекуляциями.
В сентябре 1913 года девятнадцатилетний Рот из любопытства заглядывает на заседания XI венского сионистского конгресса, последнего перед началом войны, — возможно, в тот же день, когда в зале сидел и незнакомый студенту Роту пражский еврей по имени Франц Кафка. Приверженцем сионизма Рот, подобно Кафке, так никогда и не стал, но размышления о создании еврейского государства неотрывно занимали его всю жизнь. Находят они свое отражение и в «Дорогах еврейских скитаний». Рот видит непримиримое противоречие между активным борцом-сионистом и предавшимся Божьей воле смиренным хасидом и не скрывает своих симпатий в адрес последнего. Сионист, по мнению Рота, «хочет радикально изменить иудаизм. Он хочет, чтобы еврейская нация в чем-то уподобилась европейским. Тогда у евреев, возможно, появится своя страна, но исчезнут сами евреи». И хотя отважные пионеры-первопроходцы заслуживают всяческого уважения, «переселение молодых евреев в Палестину навсегда останется в памяти как своего рода еврейский крестовый поход — ибо евреи, увы, еще и стреляют». В размышлениях Рота о борьбе евреев за национальное возрождение, за возможность вернуться на историческую родину трудно не расслышать скептической ноты.
Роту суждено было недолго оставаться венским студентом. В 1914 году он, как и многие его ровесники, добровольцем уходит на войну — с тем чтобы вернуться уже в новую страну и новую Вену. И подобно множеству своих соплеменников с восточных окраин, бежавших в столицу от ужасов войны и погромов, оказывается в послевоенном городе лишним. Еврейским беженцам отказывают в австрийском гражданстве. Многие вынуждены возвращаться. И первое, что приходится сделать Роту, это начать обивать пороги контор, чтобы всеми правдами и неправдами выхлопотать себе австрийский паспорт. Сквозной лейтмотив его книги — «борьба за бумаги, борьба с бумагами» — это реальность, через которую прошел он сам и тысячи восточноевропейских евреев. Получить паспорт можно лишь с помощью немыслимых ухищрений — к примеру, если еврей сумеет сочинить корректную, по возможности нееврейскую автобиографию и доказать чиновникам, что это правда. Так в анкетах Рота исчезает первое имя «Мозес» и начинается бурное мифотворчество, которым писатель увлекался всю жизнь и которое навсегда осложнило работу его биографов…
После нескольких лет венской жизни Рот вновь снимается с места. К тому времени он уже женат на Фридль и научился худо-бедно зарабатывать журналистикой. Работа в недавно основанной социал-демократом Бенно Карпелесом венской газете с программным названием «Новый день» («Der neue Tag») позволила ему набить руку. Его колонка «Венские приметы» — это собрание коротких этюдов о голодном, истерзанном инфляцией городе. Угловатыми стремительными фразами, в нервно пульсирующем ритме, автор набрасывает сценки из уличной жизни и портреты жителей города. Закрытие газеты, не сумевшей продержаться на плаву дольше года, служит толчком для очередного отъезда. Теперь все дороги ведут в Берлин, где бурлит культурная жизнь и куда еще не успела добраться инфляция.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.