Александр Тюрин - Конец какка-ду (нанотехнологии погубят капитализм)

Александр ТЮРИН

КОНЕЦ КАККА-ДУ

(Нанотехнологии погубят капитализм)

1. Капитализм forever?

Я не собираюсь рассматривать варианты вселенской катастрофы, типа падения астероида, смещения земной оси, таяния антарктических льдов и угасания Гольфстрима. Хотя уверен, что капитализм, как система, основанная на махровом эгоизме, покажет себя в этих случаях не лучшим образом. Я хочу рассмотреть лишь вариант спокойного гладкого роста капитализма, проходящего на его же условиях…

Капитализм, в принципе, устойчивая система. Например, городская капиталистическая культура Вавилонии протянула более полутора тысяч лет. Приходили и уходили этносы, переправляясь через Ефрат — аккадцы, амореи, касситы, хурриты, арамеи, халдеи — но цивилизация существенно не менялась. В Вавилонии корни практически всего того, что есть в современном капиталистическом обществе. Кредит, ипотека, безналичные расчеты, оплата чеков и даже мультикультурность. Само слово «капитал» — это латинский перевод вавилонского термина, который, скажем откровенно, звучал непрезентабельно, «какка-ду». Но вавилонский капитализм не обладал технологиями массового производства…

2. Код изначальный

Если копнуть глубоко, то любому материальному объекту предшествует программа. Камушек, цветочек, птичка, весь мир — всё это возникает и развивается на основе определенной информации. Назовём ли мы такую информацию Законами Природы или же Божественным Замыслом, в любом случае мы имеем В НАЧАЛЕ осмысленную информационную модель, единую программу, которую я на программистский лад назову Кодом.

Код, исполняясь в нашем материальном мире с помощью интерфейсов пространства и времени, претворяется во множестве материальных объектов с различными свойствами и состояниями. И из-за этого наблюдатели вроде нас перестают воспринимать единство Кода.

Но точно так же одна-единственная компьютерная программа выводит на экран (или даже несколько экранов) множество графических объектов, по разному реагирующих на наши действия с клавиатуры и мыши.

Если бы изначального Кода не существовало, то наш мир, даже появившись неким случайным образом, прошествовал бы по пути энтропии в сторону термодинамической смерти, являющейся, увы, состоянием с максимальной вероятностью. Исполнился бы завет великого физика Клаузиуса.

3. Код культурно-технологический

И в нашей человеческой жизни есть связная совокупность знаний, которую я также назову Кодом. Этот Код пополнялся и пополняется бесчисленным количеством творцов, начиная от безымянных изобретателей колеса, упряжи и плуга, от первых волосатых художников, освоивших наскальную живопись, и первых композиторов, выводивших мелодии на дудочке, сделанной из берцовой кости, вплоть до всем известных изобретателей лазера, транзистора, до Кандинского и Шостаковича.

Код реализуется в бесчисленном множестве вещей и процессов. Благодаря этому уже порядка семи тысяч лет существует человеческая цивилизация, число наше беспрерывно множится, мы осваиваем и заселяем все новые пространства, проникаем во все новые измерения, а не скатываемся по пути энтропии в каменный век и не превращаемся в кучку троглодитов, гвоздящих друг друга дубинами по черепу, как того хотел бы другой немецкий ученый на букву «К» — Клаузевиц.

Несмотря на то, что Код является единым ресурсом, создаваемый общими усилиями, на протяжении большей части истории мы видим некоторое человеческое меньшинство, которое пытается присвоить хотя бы часть этого Кода, огородить ее и использовать в своих частных целях. Проделав эту операцию раз, приватизаторы и огораживатели повторяют ее снова и снова. И с каждым столетием их активность нарастает.

Код стали огораживать еще в глубокой древности. Например египетские и шумерские жрецы пользовались астрономическими знаниями тайно, выдавая научные результаты, как следствие божественного откровения. Однако бритоголовые жрецы огораживали преимущественно то, что сами создали. Да и вообще эти «скинхеды» использовали тайные знания лишь для поддержания своего духовного авторитета, не более того.

А вот систематический захват и присвоение Кода в целях материального обогащения — это характерно для более позднего капиталистического периода человеческой истории.

4. От Вавилона и дальше

Капитализм поствавилонский, капитализм массового производства — есть открытая система, зацикленная на расширении. Расширением она спасается от роста энтропии и самопереваривания. Именно этот маниакальный экспансионизм делает капиталистов похожими на членов тоталитарных сект (да, кстати: из сект перешло в капиталисты немало маньяков, взять хотя бы английских пуритан, «круглоголовых»).

Наверное, символическим началом современного капитализма можно считать знаменитые «огораживания» и «сгон с земли» в Британии. До этого момента лорды по-своему любили крестьян, считая их опорой своего социального статуса и материального благополучия. Но овцы (такие живые машины по производству шерсти на экспорт) «съели» людей, а тех, что не съели, превратили в бродяг, воров, пиратов, толпой сыпанувших за моря и океаны, подальше от королевских виселиц. (Одна только благонравная королева-девственница отправила на эшафот девяносто тысяч из двух миллионов своих подданных)…

Присвоить чужое, пометить как свое и идти дальше. Эта схема поведения, появившаяся вероятно еще у динозавров в Юрском периоде, у любого капиталиста является основным инстинктом. Ну, а девушки, а девушки потом…

Захват общественных ресурсов и получение от них ренты — вот мотор капитализма. Этот мотор работает на эгоизме и порождает все остальные формы розни, от социальной до национальной. До капитализма «отсталое» человечество не знало и не ведало, что такое национализм, расизм и фашизм.

Капитализм всегда расширялся, искал новые рынки для всё растущей массы произведенных товаров, искал точки на глобусе, где можно производить товары с минимальными издержками и максимальной прибылью. Нередко он натыкался на естественные ограничения в виде исчерпания ресурсов, к которым относятся и полезные ископаемые, и резервуары дешевой рабочей силы, и сами потребители. (Потребители, их количество и качество, то есть желание потреблять — такой же ресурс, как и все остальные). И все ограничения капитализм до сих пор успешно преодолевал, причем, как правило, за чужой счет.

Напрасно существует мнение, что капитализм предпочитает чисто экономическое принуждение. Не надо предписывать такое милое вегетарианство профессиональному тираннозавру. Например, когда еще собирались средства на проведение индустриализации и осуществлялся переход на товарное производство в сельском хозяйстве, силовое мышление у капиталистов преобладало. Именно поэтому буржуазный гений Кромвель отправлял ирландцев «в ад или Коннаут»; джентльмены с ружьями прочесывали австралийский буш, отстреливая аборигенов как вредных животных; бизнесмены из вест-индской компании торговали неграми, с учетом большой убыли человеческого товара; а ловкие коммерсанты из ост-индской компании тащили всё, что плохо лежит, из дворцов махарадж, доводили до голодной смерти миллионы бенгальских ремесленников и погружали в наркотическую зависимость миллионы китайцев.

Английская промышленная революция отнюдь не случайно совпала с ограблением Индии и опиумными войнами в Китае.

Капитализм шагал по планете, разбивая закрытые общества, выкорчевывая локальные культуры, уничтожая бесперспективных аборигенов, заставляя перспективных туземцев работать на него, вовлекая целину за целиной в хозяйственный оборот, вытравливая религиозные, социальные, сословные, моральные и прочие ограничения на рост капитала…

Капиталист юридически может быть связан со своими работниками трудовым договором. А может и не быть. Тогда их соединяют отношения неэквивалентной купли-продажи. Ковер, который выткала пакистанская девочка, принес ей заработок в двадцать долларов, в то время как цепочка торгашей наварит на её труде еще тысячу долларов. То же самое относится и к команде китайских программистов, создавших компьютерную игру, от движка до графики. Они получат за свой подвиг пару тысяч долларов, в то время как американская фирма, которая растиражирует эту игру и упакует её в пестрые коробочки, разбогатеет на несколько миллионов. Особый случай — это экономическая конкиста, когда капиталисты напрямую захватывают плоды общественного труда. Наиболее яркий примеры такой конкисты в новейшее время мы имеем на просторах России, где к каждой нефтекачке времен двадцать седьмого съезда был незримо добавлен финансовый насос, перекачивающий нефтедоллары в западные банки.