Эксперт Эксперт - Эксперт № 09 (2014)

Разблокировать будущее

Редакционная статья

section class="box-today"

Сюжеты

Курсы валют:

Центробанк сжимает ликвидность

Ненужные рубли

Опять тридцать пять

/section section class="tags"

Теги

Курсы валют

Рубль

Финансовая система России

Финансовые инструменты

Долгосрочные прогнозы

/section

Старт нового раунда ослабления рубля оказался доминирующей новостью экономической повестки прошлой недели весьма незаслуженно. Куда важнее, на наш взгляд, имевший место во власти и экспертном сообществе новый виток дискуссии о темпах и качестве экономического роста. Пусть он не привел к немедленным решениям (будем надеяться, все же приблизил их), но обнажил серьезный идейный раскол внутри элит по поводу путей и акторов дальнейшего развития страны.

Раскол четко высветил те группы, которые заинтересованы в его сохранении любой ценой. Прежде всего, он ясно показал, в чем причины главного парадокса «либеральной оппозиции» — жесткая критика политики Путина по всему спектру при практически полном игнорировании вопросов экономической политики. Политические и социальные последствия критиковать можно, причины — слабость национальной промышленности, слабость среднего капитала — нельзя. Конкретика, например промышленная политика, в оппозиционной среде фактически под запретом. Странно, не правда ли?

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Не менее странно выглядит и то, что все претензии оппозиции адресуются к «власти». Однако последняя представляет собой сложный конгломерат трех основных элементов: правящего класса, бюрократии и политической власти. Функционально эти элементы существенно различаются, и это пусть и не полностью, но во многом определяет поведение игроков — в зависимости от того, к какой группе преимущественно они себя причисляют.

Нынешняя коллизия вокруг экономической политики вызвана борьбой двух группировок — политико-бюрократической, ориентированной на национальные интересы и интересы массового избирателя, и олигархическо-бюрократической, ориентированной на интересы крупного капитала, частично интегрированного с госаппаратом. Первая начинает осознавать, что для решения стоящих перед страной задач экономический курс надо менять. И ради этого, вероятно, придется поступиться частью своих интересов, хотя бы во имя самосохранения. Вторая же категорически настаивает на том, что курс надо сохранить, а все основные усилия сосредоточить на политической либерализации, которая чудесным образом должна привести и к появлению «институтов», и к развитию экономики.

Различие позиций вызвано тем, что первая группировка на виду и именно она отвечает за обещания, данные народу, за безопасность; вторая же видит, что изменение курса приведет к ограничению собственных возможностей и влияния, к появлению новых конкурентов в растущей промышленности. Многие колеблются: понятно, что менять что-то надо, но ограничивать самого себя как-то не очень удобно. Отсюда половинчатость решений, постоянные шаг вперед — шаг назад.

Когда Путин обращается к чиновникам «либо я работаю плохо, либо вы» — это как раз об этом. Президент политически слишком силен для не в меру расслабленного российского правящего класса, взыскующего комфорта, лучше западного, и пятидесятипроцентной рентабельности неутомительных проектов. На политическом уровне понимание того, что ставка на абстрактные подходы (ВТО, иностранные инвесторы, инновации, институты) не дает результата, что нужны конкретные решения, есть — однако чиновничья среда и связанные с ней бизнес-структуры, ориентированные на работу в специальных условиях, сопротивляются.

Однако если потенциал политического влияния не реализовать, то рано или поздно издержки нынешнего курса могут подорвать и политическую стабильность. Причем крайней в этой ситуации окажется как раз «власть». Сторонники же сохранения нынешнего экономического курса окажутся как бы ни при чем. Конечно, решиться на изменение курса непросто, но именно в этом направлении можно найти не только новые экономические субъекты, но и новые субъекты политической поддержки — из числа национально ориентированного среднего промышленного капитала.    

Бесплодная схоластика Татьяна Гурова Александр Ивантер Валерий Фадеев

В вымышленном российскими экономистами-либералами мире нельзя решить реальные проблемы. Именно поэтому экономика втягивается в депрессию

section class="box-today"

Сюжеты

Экономическая политика:

Требуется безработица

Назарбаев пригрозил правительству отставкой

/section section class="tags"

Теги

Экономическая политика

Долгосрочные прогнозы

Финансовая система России

Финансовые инструменты

/section

Президент Владимир Путин собрал в среду 19 февраля в своей резиденции в Ново-Огареве ключевых представителей экономического крыла властной вертикали: руководителей Минэкономразвития и Минфина Алексея Улюкаева и Антона Силуанова , председателя Банка России Эльвиру Набиуллину , помощника президента Андрея Белоусова — с тем, чтобы заслушать позицию академического сообщества относительно мер по стимулированию экономического роста. Возглавлял делегацию ученых глава РАН Владимир Фортов , тон дискуссии задавали авторы доклада «Россия на пути к современной динамичной и эффективной экономике» академики Александр Некипелов , Виктор Ивантер и Сергей Глазьев .

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

Доклад был подготовлен для президента еще в июле прошлого года, он суммирует позицию академии по поводу ситуации в экономике и мер по ускорению роста и качественно отличается от доминирующего в общественном сознании и реальной политике курса, ведущими идеологами которого выступают ректор Российской академии народного хозяйства и государственной службы Владимир Мау и ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов .

Своего рода «новым заветом» мейнстрима экономической мысли стала подготовленная два года назад объемная «Стратегия-2020», которая, впрочем, не оказалась заметно востребованной руководством страны. Наоборот, в последние годы интерес президента к альтернативным точкам зрения на экономическую политику и приоритеты развития России стал все более акцентированным.

Обмен мнениями в Ново-Огареве продолжался более трех часов; президент, по отзывам участников, проявил себя весьма подкованным, крайне заинтересованным и критичным слушателем и собеседником, сами же дискуссанты, увы, не сильно продвинулись в сторону консенсуса.

Брожение умов

Предыдущий виток экономических дискуссий, спровоцированный первым эпизодом чувствительного торможения посткризисного экономического роста на рубеже 2012–2013 годов, был весьма драматическим. Кульминацией его стало совещание экономического блока правительства и ЦБ в Сочи в прошлом апреле, где тогдашний глава МЭР Андрей Белоусов заявил, что корни замедления роста лежат не вне, а внутри страны и связаны не с каким-то абстрактным «несовершенством институтов», а с вполне конкретными факторами — сверхжесткой бюджетной политикой, хронически высокими процентными ставками и переукреплением рубля. Результатом совещания стало поручение президента подготовить конкретные предложения по мерам ускорения экономического роста. Однако они так и не были сформулированы либо, как в случае с идеей Белоусова ввести индикативные ставки ЦБ по кредитам корпоративным заемщикам, не получили поддержки.

Не дождавшись конкретных предложений, президент решил действовать самостоятельно. В июне Путин в Бюджетном послании впервые в явном виде сформулировал ускорение экономического роста как сверхзадачу бюджетной политики. А спустя несколько дней в программной речи на Санкт-Петербургском экономическом форуме выдвинул ряд конкретных макроэкономических инициатив проактивного толка: до половины Фонда национального благосостояния (ФНБ) будет использовано на финансирование приоритетных инфраструктурных проектов, а тарифы на услуги естественных монополий будут заморожены. Хотя за прошедшие восемь месяцев окончательной ясности вокруг состава поддерживаемых проектов и механизма инвестирования в них средств ФНБ так и не наступило, а тарифы заморозили только для промышленности и всего лишь на один год, вектор решений был направлен в сторону смены парадигмы роста. Внимание же президента в следующие месяцы, похоже, целиком переключилось на плотный ручной контроль за ходом подготовки к сочинской Олимпиаде.