И Ступников - Уильям Конгрив и его комедии

Ступников И В

Уильям Конгрив и его комедии

И.В.Ступников

Уильям Конгрив и его комедии

Комедиограф и поэт Уильям Конгрив жил и творил в тот период английской истории, который принято называть Реставрацией. Это было своеобразное время, полное противоречий и поисков.

В середине XVII в. в Англии закончилась революция, революция длительная, истомившая нацию, затянувшаяся на добрые полстолетия. В 1658 г. умер лорд-протектор Оливер Кромвель, волевой и непримиримый диктатор. С его смертью сразу же обнаружилась слабость созданного им режима. В стране царили разруха и голод, вызванный неурожаями; росли налоги, война с Испанией привела к застою в ряде отраслей экономики, что отражалось на ремесленниках, матросах, крестьянах; серьезные финансовые затруднения возникли в результате завоевательной внешней политики.

Буржуазия не хотела пойти на удовлетворение требований демократических слоев, опасаясь массовых народных выступлений. Судьба Англии находилась в руках армии, и армия не замедлила сказать свое слово. Офицерская верхушка, превратившаяся в годы республики и протектората в слой крупных землевладельцев, не хотела уступать кому бы то ни было свою власть. В начале 1660 г. командующий английскими войсками в Шотландии генерал Монк вступил в Лондон и добился роспуска парламента, начав одновременно переговоры с Карлом II, сыном казненного Карла I, в итоге которых король опубликовал "Бредскую декларацию", обещавшую всеобщее прощение подданным (за исключением лиц, принимавших непосредственное участие в казни Карла I), а также признававшую веротерпимость и существующие имущественные отношения. Произошла Реставрация, парадоксальная по самой своей сути: ей предназначалось закрепить результаты революции. Была восстановлена власть короля, парламента и закона вместо "насильственной власти" военной диктатуры.

Во главе циничного и распущенного двора, привыкшего к безделью и разгулу, вернулся из Франции Карл II. Двор веселился, исчезли набожные и благочестивые лица пуритан, их сменили весельчаки и бездельники, светские кутилы и повесы.

В Уайтхолле и Вестминстере царил откровенный цинизм. Все виды добродетели были осмеяны. Лидеры политических партий утверждали, что для каждого государственного чиновника существует своя цена.

Знаменитые строки из "Гудибраса" Сэмюэла Батлера (1612-1680):

Чтобы доктрины стали процветать,

Примерно двести фунтов надо дать,

А чтобы верное фальшивым объявить,

Еще две сотни надо доплатить...

(Перевод О. С. Мойсеенко)

весьма точно передавали атмосферу, характерную для правительственных кругов. Современники писали об этом периоде: "...повсюду царит безумный разврат, народ ропщет, грязная и низкая любовь к деньгам рассматривается как высшая мудрость; моральное разложение, как зараза, ползет по городу, многие забыли, что такое дружба, совесть, общественный долг..." {Selections from Clarendon, ed. by G. Huehns. London, 1852, p. 347.}

К 80-м годам XVII в. английская буржуазия достигла такого уровня развития, что существовать в условиях абсолютной монархии уже больше не могла. Ей нужна была монархия конституционная. Вот почему представители буржуазных интересов - виги - решительно потребовали отстранения Стюартов от власти и передачи престола штатгальтеру Нидерландов Вильгельму Оранскому. В 1688 г. в Англии произошла так называемая "славная революция", которая, по словам Маркса, "вместе с Вильгельмом III Оранским поставила у власти наживал из землевладельцев и капиталистов" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 23. М., 1960, с. 735.}. С этого времени "буржуазия стала скромной, но признанной частью господствующих классов Англии" {К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. XVI, ч. 2. М., 1936, с. 298.}. Многочисленные изменения, постепенно происходившие в различных сферах английской общественной жизни на протяжении почти полувека, не могли не затронуть литературу, драматургию и театр.

"И в литературоведении, и в исторической науке, и в искусствоведении, пишет Ю. Б. Виппер, - преобладает мнение, согласно которому "семнадцатый век" как эпоха, будучи генетически связанным с Возрождением, с одной стороны, и с Просвещением, с другой, все же во многом от них принципиально отличается и представляет собой явление специфическое. И, действительно, чтобы в этом убедиться, достаточно бросить хотя бы беглый взгляд на литературную панораму Западной Европы в XVII столетии. Совершенно очевидно, что такие писатели, как Мильтон, а также, скажем, Драйден, Батлер, Бэньян или Конгрив в Англии... не могут быть отнесены ни к литературе Возрождения, ни к литературе Просвещения. Их творчество представляет собой качественно своеобразный этап в развитии западноевропейской литературы..." {Ю. Б. Виппер. О "семнадцатом веке" как особой эпохе в истории западноевропейских литератур. В кн.: "XVII век в мировом литературном развитии". М., "Наука", 1969, с. 11-12.}

Конгрив пришел в мир драматургии и театра на переломе эпох, когда принципы и эстетика периода Реставрации уже изживали себя, а новые идеи грядущего века Просвещения еще только зарождались. Это был мир неустроенный, стремящийся осмыслить итоги общественных перемен, происшедших в результате революционного перелома, обрести свою философию, эстетику, создать новое искусство, которое отвечало бы на проблемы современности.

Исследователь творчества Конгрива Ф. У. Бейтсон обращает внимание на одно из писем драматурга 1714 г. к Эдварду Поттеру, в котором Конгрив просит своего друга купить для него на аукционе портрет графа Рочестера (1647-1680), знаменитого вольнодумца и поэта {William Congreve. Letters and Documents. Ed. by John C. Hodges. New York, 1964, p. 70.}. Циник и богохульник, свободомыслие которого в вопросах религии имело своим основанием продуманную систему деистических взглядов, Рочестер сочетал в себе черты светского дясентльмена, мецената, аристократа-остроумца, скептически относящегося к возможностям человеческого разума, издевающегося над пуританскими добродетелями, призывающего ловить миг наслаждений. Едва ли Конгрив хотел полностью идентифицировать себя с графом Рочестером, однако вполне возможно, что ему нравилось до известной степени отождествлять себя с прославленным деятелем уходящей эпохи.

Значительное идеологическое течение - либертинаж, окрашивающее весь

XVII век, был своеобразным промежуточным звеном между ренессансным материализмом Деперье, Рабле и Монтеня и мировоззрением просветителей

XVIII столетия. В Англию это философское течение проникло из Франции, где слово "либертинаж" имело в XVII в. двойное значение: с одной стороны "вольнодумство", "свободомыслие", с другой - "игривость души", "динамика страстей", "распущенность". Обозначение одним термином двух столь различных понятий имело явно полемический характер, дискредитирующий вольнодумство. "Отождествление свободомыслия и половой распущенности шло из реакционных, дворянско-церковных кругов, - пишет С. С. Мокульский, - пытавшихся объяснить всякое отклонение от церковной догмы и авторитарной морали самыми низменными побуждениями и прежде всего стремлением сбросить с себя узду в области частной жизни и личных отношений. Правда, среди части аристократической молодежи уже в первой трети XVII в. появляется обыкновение афишировать свое презрение к религии и церкви и демонстративно кощунствовать, в то же время отдаваясь своим низменным, порочным инстинктам. Такое "озорное" безбожие не имело ничего общего с настоящим философским либертинажем, продолжавшим лучшие традиции ренессансного вольнодумства" {История французской литературы, т. I. M.- Л., Изд-во АН СССР, 1946, с. 350.}.

Либертинаж проникает в Англию уже в самом начале XVII столетия. Большой популярностью пользовались в эту пору в дворянско-аристократических кругах взгляды одного из оригинальнейших французских поэтов Теофиля де Вио (1590-1626), яркого представителя раннего либертинажа, который был лишен у него возвышенной моральной окраски и приближался к аморализму дворянской богемы. Наиболее четко свои философские концепции Теофиль де Вио выразил в "Первой сатире", где он сопоставляет человека и животное: оба они одинаково появляются на свет, но животное, в отличие от человека, не боится ада. Жизнь человека - сплошные страдания, особенно страшна старость. Счастье заключается в свободе, в абсолютной свободе от условностей, в возможности следовать своим наклонностям, желаниям, страстям. Против Теофиля де Вио и его последователей неоднократно ополчались иезуиты, часто поднимавшие кампании против либертенов, в которых они видели слуг дьявола и врагов престола. В объемистой книге иезуита Гарасса "Любопытная доктрина остромыслов нашего времени" (1623), направленной против приверженцев Теофиля де Вио, либертены обвиняются в скептицизме и антирационализме, в стремлении противопоставить религии материальное чувственное начало. Либертены (и это более всего возмущает Гарасса) считают, что бог существует лишь для бедных, что понятия морали и нравственности - пустая условность. Гарасс награждает либертенов множеством эпитетов, именуя их детерминистами, материалистами, атеистами, поклоняющимися природе {Les Libertins au XVI le Siecle. Ed. by Antoine Adam. Paris, 1964, p. 33-62.}.