Живой Журнал. Публикации 2012 - Владимир Сергеевич Березин

2012

История, чтобы два раза не вставать

Приснился сначала один сон, где я завидовал писателю Варламову, который написал множество разных биографий разных писателей. Мы были в какой-то огромной комнате, там же стояло огромное количество людей, как на дипломатическом приёме. Я поздравлял писателя Варламова и говорил: "Ах, Лёша, как трудно жить, ты не представляешь"… Писатель Варламов, меж тем, мне кивал, и говорил, как ему трудно жить тоже — потому что ему сейчас нужно лететь за казённый счёт в Южно-Африканскую Республику, а оттуда в Мексику, потому что он по всему миру распространяет свою серию биографий "Писатели революции".

Я делал вид, что мне не завидно, а, меж тем, мне было завидно, и я думал, что ж, за ёб твою мать, это такое, почему меня никто не зовёт не то что в Мексику, хотя бы в Нижний Новгород. За казённый счёт.

Потом, правда, мне приснился эротический сон. Моё скромное жилище оказалось в этом сне очень странным — в нём одна стена была стеклянная, и через стекло открывается вид на Кремль (да, я знаю, откуда эта установка). Итак, у меня была квартира с видом на Кремль, причём Кремль был отчего-то в виде традиционного русского лубка.

И вот, в эту квартиру пришли… Чорт! Это нельзя рассказывать.

И вот, чтобы два раза не вставать — такая проблема: вот есть снобы, что гордятся тем, что справляют Новый год без телевизора (по правде сказать, это не сложно, там какое-то бескомпромиссное говно, за исключением Шерлока Холмса 2.01). Я тоже был у камелька в Новый год, но отсутствие телевизора компенсировалось наличием Сети. Нет ли тут простора к совершенствованию? Нет ли тут какой-то важной коллизии… Впрочем, неважно.

Извините, если кого обидел.

03 января 2012

История про то, что два раза не вставать

Мне опять приснился странный сон: приехав на дачу, я обнаружил на своем участке незнакомых людей. Большая их часть сразу скрылась в лесу, оставив своего товарища. Тут же оказалось, что посреди дорожки разведен костер, и над огнем висит котелок. Я (внешне еще спокойно) вопросил, что это такое.

Человек, ничуть не смущаясь, отвечал, что они тут проводят одиночный пикет.

— В честь чего же ваш пикет, — уже перестал скрывать бешенство я. — И какой же он одиночный, если твои сотоварищи в немалом количестве сейчас в лес ломанулись?

Незваный гость с котелком отвечал в том духе, что за демократию и против отсидки участников художественных акций

Тут наши разговоры и кончились, потому как я сходил в дом за колуном на длинной ручке и погнал пикетчиков по лесу. Я задевал колуном о березы и пушистый снег сыпался с ветвей. Зарываясь в сугробы, я не переставал объяснять гостям простыми русскими словами, в каких причудливых отношениях отношусь с ними, с художественным акционированием и пробуждением масс.

И, чтобы два раза не вставать, спрошу: только у меня пропала возможность редактировать комментарии?

04 января 2012

История про то, что два раза не вставать

Кстати, о новогоднем настроении — видел нынче в метро сущее безумие. Сидел напротив меня какой-то мальчик лет восемнадцати, что долго и надсадно кашлял. Он кашлял минут десять, а потом, заторможено, как будто погружённый в новокаин, он стал рассматривать разошедшуюся на сапоге молнию, потом у него за спиной оказались две сумки — одна чёрная, маленькая, из-под какой-то техники, а вторая белая, женская. Из чёрной он вдруг достал тюбик помады и стал подводить себе губы. Был он с выпбритым затылком и чёрными крашеными волосами, падавшими на лицо.

Нужно было подойти к нему и быстрым движением свернуть ему шею, чтобы он не мучился.

Но как-то я отвлёкся и стал думать о своём.

Но, чтобы два раза не вставать, я скажу ещё о виденном. Видел сегодня карпа-белку. Ещё два раза видел писателя Кубатиева — один раз в какой-то питерской передаче, где он рассказывал, должны ли писатели объединятся или должны ссориться. И если ссориться — то как. Потом я увидел его в Живом Журнале, где он сочинил перечень того, что не должен делать современный писатель.

Тут мы с ним немного разошлись, и я решил сочинить собственный список.

Дело в том, что современная литература стала маргинальной, но это не значит, что писателю нужно делать своё дело плохо, как раз наоборот. Литература занимает место где-то рядом с искусствами фехтования и вольтижировки. И это высокая ответственность. Самая честная игра должна быть не в казино, а в преферанс, на дачной веранде, где висты по десять копеек.

Так вот, писатель не должен:

1. Не стоить жалеть свои книги на подарки. Представьте себе человека, что дал вам визитную карточку и пытается выклянчить за неё пять рублей. На хуй это дело — книги, что визитные карточки, разбрасывайте их как сеятель — облигации государственного займа… Или дарите так. Или вовсе не дарите.

2. Нельзя пересказывать сюжет ещё ненаписанной книги — всё уйдёт в свисток и понты.

3. Нельзя смотреть в Интернете, как продаётся твоя книга — тут я согласен с Кубатиевым (он вообще мудрый).

4. Не надо спорить в Интернете с теми читателями, которые считает его книгу говном. Ну и спорить с профессиональными рецензентами, разумеется, тоже.

5. Не надо пасти народы — то есть, думать, что твоё мнение хоть чуть более весомо, от того, что ты назвал себя писателем. Часто писатель начинает нести какую-то чушь или вовсе предлагать планы переустройства мира. Писательская профессия не придаёт веса этим речам, а, наоборот, их умаляет.

6. Не надо произносить слово "творчество", и вообще дрочить не надо публично. Но про это ещё Михаил Анчаров писал — про слово "творчество", в смысле, а не про онанизм.

7. Не надо говорить, сколько посещений приключилось на твоей страничке на самиздатовском сайте. Заведи себе собственный сайт. Лучше чёрно-белый, без розового и жёлтого. И забудь про счётчик.

8. Не пиши автобиографии. Лучшая автобиография состоит из места рождения. "Иван Синдерюшкин. Родился в Москве". И всё — даже год рождения портит биографию.

9. Помни, что ты — музыкант на "Титанике". В момент гибели твоей среды обитания вопросы стиля и чистоты звука становятся первостепенными, а вопросы членства в любых организациях смешны. Ты можешь платить куда-то взносы, что идут на похороны стариков, тридцать лет назад считавшими себя писателями, но не признавайся в том, что ты