А. Сидорович - Русские эротические стихи, загадки, частушки, пословицы и поговорки

Русские эротические стихи, загадки, частушки, пословицы и поговорки

ЭРОТИЧЕСКАЯ ПОЭЗИЯ

Лука Мудищев

Человек и человек — люди.Яйцо и яйцо — муди.

Мои богини! Коль случитсяСию поэму в руки взять —Не раскрывайте. Не годитсяИ неприлично вам читать.

Вы любопытны, пол прекрасный,Но воздержитесь на сей раз.Здесь слог письма весьма опасный!Итак, не трогать, прошу вас.

Что ж, коли срать не хотите,То, так и быть, её прочтите.Но после будете жалеть:Придётся долго вам краснеть!

Природа женщин сотворила,Богатство, славу им дала,Меж ног отверстье прорубила,Его п***ю назвала.

У женщин всех п***а — игрушкаМягка, просторна — хоть куда,И, как мышиная ловушка,Для нас открыта всех завсегда.

Она собою всех прельщает,Манит к себе толпы людей,И бедный х*й по ней летает,Как по сараю воробей.

П***а — создание природы,Она же-символ бытия.Оттуда лезут все народы,Как будто пчёлы из улья.

Тебя, х*й длинный, прославляю,Тебе честь должно воздаю!Восьми вершковый, волосистый,Всегда готовый бабу е*ь,Тебе на лире голосистойДо гроба буду песни петь.

О, х*й! Ты дивен чудесами,Ты покоряешь женский род,Юнцы, и старцы с бородами,И царь державный, и свинья,П***а, и б***ь, и грешный я…

Дом двухэтажный занимая,У нас в Москве жила-былаВдова, купчиха молодая,Лицом румяна и бела.

Покойный муж её мужчинаЕщё не старой был поры,Но приключилась с ним кончинаИз-за её большой дыры.

На передок все бабы слабы,Скажу, соврать тут не боясь,Но уж такой е***вой бабыИ свет не видел отродясь.

Несчастный муж моей купчихиБыл парень безответно тихий,И, слушая жены приказ,*б в день её по десять раз.

Порой он ноги чуть волочит,X*й не встаёт, хоть отруби,Она же знать того не хочет —Хоть плачь, а всё равно **и.

В подобной каторге едва лиПротянешь долго. Год прошёл,И бедный муж в тот мир ушёл,Где нет ни **ли, ни печали…

О, жёны, верные супругам!Желая также быть вам другом,Скажу: и мужниным м**амДавайте отдых вы, мадам.

Вдова, не в силах пылкость нраваИ женской страсти обуздать,Пошла налево и направоЛюбому-каждому давать.

Её **ли и пожилые,И старики, и молодые —Все, кому **ля по нутру,Во вдовью лазили дыру.

О, вы, замужние и вдовы!О, девы! (Ц**ки тут не в счёт.)Позвольте мне вам наперёдСказать про **лю два-три слова.

***тесь все вы на здоровье,Отбросив глупый ложный стыд,Позвольте лишь одно условье:Поставить, так сказать, на вид:

***тесь с толком, аккуратней:Чем реже **ля, тем приятней,И боже вас оборониОт беспорядочной **ни.

От необузданности страстиВас ждут и горе, и напасти;Вас не насытит уж тогдаОбыкновенная е**а…

Три года в е**е бесшабашнойКак сон для вдовушки прошли.И вот томленья муки страстнойИ грусть на сердце ей легли.

Её уж то не занимало,Чем раньше жизнь была красна,Чего-то тщетно всё искалаИ не могла найти она.

Всех ***рей знакомы лица,Их ординарные х**Приелись ей, и вот вдовицаГрустит и точит слез струи.

И даже ***ей в час обычныйЕй угодить никто не мог:У одного х** неприличный,А у другого короток,

У третьего — уж очень тонок,А у четвёртого м**еПохожи на пивной бочонокИ зря колотят по м***е.

То сетует она на яйца —Не видно, точно у скопца;То х** не больше, чем у зайца…Капризам, словом, нет конца.

Вдова томится молодая,Вдове не спится — вот беда.Уж сколько времени, не знаю,Была в бездействии п***а.

И вот по здравом рассужденьеО тяжком жребии своёмОна к такому заключеньюПришла, раскинувши умом:

Чтоб сладить мне с лихой бедою,Придётся, видно, сводню звать:Мужчину с длинною е**оюОна сумеет подыскать.

В Замоскворечье, на Полянке,Стоял домишко в три окна.Принадлежал тот дом мещанкеМатрёне Марковне. Она

Жила без горя и печалиИ эту даму в тех краяхЗа сваху ловкую считалиВо всех купеческих домах.

Но эта Гименея жрица,Преклонных лет уже девица,Свершая брачные дела,И сводней ловкою была.

Наскучит коль купчихе сдобнойПорой с супругом-стариком —Устроит Марковна удобноСвиданье с ***рем тайком.

Иль по другой какой причинеСвою жену муж не ***т,Та затоскует по мужчине —И ей Матрёна х** найдёт.

Иная, в праздности тоскуя,Захочет для забавы Х** —Моя Матрёна тут как тут,И глядь — бабёнку уж **ут.

Мужчины с ней входили в сделку:Иной захочет гастрономСвой х** полакомить — и ц**куВедёт Матрёна к нему в дом…

И вот за этой, всему светуИзвестной своднею, тайком,Вдова отправила карету,И ждёт Матрёну за чайком.

Вошещи, сводня помолилась,На образ истово крестясь,Хозяйке чинно поклониласьИ так промолвила, садясь:

«Зачем позвала, дорогая?Али во мне нужда какая?Изволь-хоть душу заложу,Но на тебя я угожу.

Коль хочешь, женишка спроворю.Аль просто чешется м***а?И в этом разе завсегдаГотова пособить я горю!

Без **ли, милая, зачахнешь,И жизнь те станет не мила.Такого ***ря, что ахнешь,Я для тебя бы припасла!»

«Спасибо, Марковна, на слове!Хоть ***рь твой и наготове,Но пригодится он едва ль,Твоих трудов мне только жаль!

Мелки в наш век пошли людишки!Х**в уж нет — одни х**шки.Чтоб х** длинного достать,Весь свет придётся обыскать.

Мне нужен крепкий х**, здоровый,Не меньше, чем восьмивершковыйНе дам я мелкому х**Посуду пакостить свою!

Мужчина нужен мне с ***оюС такою, чтоб когда он**,Под ним вертелась я юлою,Чтобы глаза ушли под лоб,

Чтоб мне дыханье захватило,Чтоб зуб на зуб не попадал,Чтоб я на свете всё забыла,Чтоб х** до сердца доставал!»

Матрёна табачку нюхнула,О чём-то тяжело вздохнулаИ, помолчав минутки две,На это молвила вдове:

«Трудненько, милая, трудненькоТакую подыскать **ду.Восьмивершковый!.. Сбавь маленько,Поменьше, может, и найду.

Есть у меня туг на приметеОдин мужчина. Ей-же-ей,Не отыскать на целом светеТакого х** и м***й!

Я, грешная, сама смотрелаНамедни х** у паренькаИ, увидавши, обомлела —Совсем пожарная кишка!

У жеребца и то короче!Ему не то что баб скоблить,А, будь то сказано не к ночи,Такой ***ой чертей глушить!

Собою видный и дородный,Тебе, красавица, под стать.Происхожденьем благородный,Лука Мудищев его звать.

Да вот беда — теперь ЛукашкаСидит без брюк и без сапог —Всё пропил в кабаке, бедняжка,Как есть, до самых до порток».

Вдова восторженно внимала.Рассказам сводни о ЛукеИ сладость е**и предвкушалаВ мечтах об этом е***ке.

Не в силах побороть волненья,Она к Матрёне подошлаИ со слезами умиленьяЕё в объятия взяла:

«Матрёна, сваха дорогая,Будь для меня ты мать родная!Луку Мудищева найдиИ поскорее приведи.

Дам денег, сколько ты захочешь,А ты сама уж похлопочешь,Одень приличнее ЛукуИ будь с ним завтра к вечерку».

«Изволь, голубка, беспременноК нему я завтра же пойду,Экипирую преотменно,А вечерком и приведу».

И вот две радужных бумажкиВдова выносит ей в рукеИ просит сводню без оттяжкиСходить немедленно к Луке.

Походкой скорой, семенящейМатрёна скрылася за дверь,И вот вдова моя теперьВ мечтах о е**е предстоящей.

Лука Мудищев был дородныйМужчина лет так сорокаЖил вечно пьяный и голодныйВ каморке возле кабака.

В придачу к бедности мизернойЕще имел он на бедуВеличины неимовернойВосьмивершковую е**у.

Ни молодая, ни старуха,Ни б***ь, ни девка-потаскуха,Узрев такую благодать,Не соглашались ему дать.

Хотите верьте иль не верьте,Но про него носился слух,Что он е**ой своей до смертиЗа** каких-то барынь двух.

И вот, совсем любви не зная,Он одинок на свете жилИ, х** свой длинный проклиная,Тоску-печаль в вине топил.

Но тут позвольте отступленьеМне сделать с этой же строки,Чтоб дать вам вкратце поясненьеО роде-племени Луки.

Весь род Мудищевых был древнийИ предки нашего ЛукиИмели вотчины, деревниИ пребольшие е***ки.

Из поколенья в поколеньеПередавались те х**,Как бы отцов благословенье,Как бы наследие семьи.

Мудищев, именем Порфирий,Ещё при Грозном службу нёсИ, поднимая х**м гири,Порой смешил царя до слёз.

Покорный Грозного веленью,Своей е**ой без затрудненья,Он раз убил с размаху двухВ вину попавших царских слуг.

Другой Мудищев звался Саввой,Петрово дело защищал,И в славной битве под ПолтавойОн х**м пушки прочищал!

При матушке Екатерине,Благодаря своей махине,В фаворе был Мудищев Лев,Блестящий генерал-аншеф.

Сказать по правде, дуракамиВсегда Мудищевы слыли,Зато большими е***камиОни похвастаться могли.

Свои именья, капиталыСпустил Луки распутный дед,И наш Лукаша, бедный малый,Был нищим с самых юных лет.

Судьбою не был он балуем,И про Луку сказал бы я:Судьба его снабдила х**м,Не дав в придачу ни х**.

Настал вот вечер дня другого.Одна в гостиной ждёт-пождётКупчиха гостя дорогого,А время медленно идёт.

Под вечерок она в пахучейПомылась розовой водеИ смазала на всякий случайГубной помадою в п***е.

Хоть всякий х** ей не был страшен,Но тем не менее ввидуТакого х**, как Лукашин,Она боялась за п***у.

Но чу! Звонок! О миг желанный!Прошла ещё минута-две —И гость явился долгожданный —Лука Мудищев — ко вдове.

…Склонясь, стоял пред нею фасомДородный видный господинИ произнёс пропойным басом:«Лука Мудищев, дворянин».

Он вид имел молодцеватый:Причёсан, тщательно побрит,Одет в сюртук щеголеватый,Не пьян, а водкою разит.

«Ах, очень мило!.. Я так многоО вашем сльшала…» — вдоваКак бы смутилася немного,Сказав последние слова.

«Да-с, это точно-с; похвалиться —Могу моим!.. Но впрочем, вамСамим бы лучше убедиться,Чем верить слухам и словам!»

И, продолжая в том же смысле,Уселись рядышком болтать,Но лишь одно имели в мысли:Как бы скорей **ню начать.

Чтоб не мешать беседе томной,Нашла Матрёна уголок,Уселась в нём тихонько, скромноИ принялась вязать чулок.

Так близко находясь с Лукою,Не в силах снесть Тантала мук,Полезла вдовушка рукоюВ карман его суконных брюк.

И от её прикосновеньяX** у Луки воспрянул вмиг,Как храбрый воин пред сраженьем —Могуч, и грозен, и велик.

Нащупавши е**ак, купчихаМгновенно вспыхнула огнём.И прошептала нежно, тихо,Склонясь к нему: «Лука, пойдём!».

И вот вдова, вдвоём с Лукою.Она и млеет, и дрожит,И кровь её бурлит рекою,И страсть огнём её палит.

Снимает башмачки и платье,Рвёт в нетерпенье пышный лиф,И, обе сиськи заголив,Зовёт Луку в свои объятья.

Мудищев тоже разъярился;Тряся огромною е**ой,Как смертоносной булавой,Он на купчиху устремился.

Ее схватил он поперёкИ, бросив на кровать с размаху,Заворотил он ей рубаху,И х** всадил ей между ног.

Но тут игра плохою вышла:Как будто ей всадили дышло,Купчиха начала кричать,И всех святых на помощь звать.

Она кричит — Лука не слышит,Она сильнее всё орёт —Лука, как мех кузнечный, дышитИ знай себе вдову **ёт.

Услышав крики эти, свахаСпустила петли у чулкаИ говорит, дрожа от страха:«Ну, знать, за** её Лука!»

Но через миг, собравшись с духом,С чулком и спицами в рукахСпешит на помощь лёгким пухомИ к ним вбегает впопыхах.

И что же зрит? Вдова стенает,От боли выбившись из сил,Лука же ж**у заголил,И жертву *ть всё продолжает.

Матрёна, сжалясь над вдовицей,Спешит помочь скорей бедеИ ну колоть вязальной спицейЛуку то в ж**у, то в м**е.

Лука воспрянул львом свирепым,Старуху на пол повалилИ длинным х**м, словно цепом,По голове её хватил.

Но всё ж Матрёна изловчилась,Остатки силы собрала,Луке в м**е она вцепиласьИ напрочь их оторвала.

Взревел Лука и ту старухуЕ**ой своей убил, как муху —В одно мгновенье, наповал,И сам безжизненный упал.

И что же? К ужасу, Москвы,Наутро там нашли три трупа:Средь лужи крови труп вдовы,С п***ой, разъ**анной до пупа,Труп свахи, распростёртый ниц,И труп Лукаши без яиц.

Три дня Лукашин красный х**Лежал на белом покрывале,Его все девки целовали,Печален был их поцелуй…

Вот наконец и похороны.Собрался весь торговый люд.Под траурные перезвоны.Три гроба к кладбищу несут.

Народу много собралося,Купцы за гробом чинно шлиИ на серебряном подносеМ**е Лукашины. несли.

За ними — медики-студентыВ халатах белых, без штанов.Они несли его патентыОт всех московских бардаков.

К Дашковскому, где хоронили,Стеклася вся почти Москва.Там панихиду отслужили,И лились горькие слова.

Когда ж в могилу опускалиГлазетовый Лукашкин гроб, —Все б**ди хором закричали:«Лукашка! Мать твою! у**!»

…Лет через пять соорудили.Часовню в виде елдака,Над входом надпись водрузили:«Купчиха, сводня и Лука».

Александр Пушкин