Юрий Власов - Соленые радости Страница 6

В рекорде моя пытка и мое спасение. Неудача – последнее и самое веское доказательство неотвратимости потери власти над собой. Я уже никому и ничему не поверю. Разве рецептами лечат волю?..

Мозг четко запоминает эту посылку. Он мусолит ее, подсовывает, подкрепляя новыми доводами.

Завтра я сам докопаюсь до истины. Кесарево сечение собственного мозга. Диагноз поставлю сам. Нечего тянуть время и избегать развязки. Следует все поставить на свои места. Еще одно небольшое познание…

Я похудел на десять килограммов – это очень много. Я утомлен, измотан, не сплю. Никто не выступал в таком состоянии. Все, что со мной, исключает возможность установления рекорда. Впрочем, все это ерунда! Мне надо забыть обо всем! Завтра доказательство силой. Завтра я должен накрыть рекорд.

Соревнование. Всех развлекаю. Только вот самому не интересно…

Я должен беречь мышцы. Беречь последнюю силу мышц. Через каждые полчаса ходьбы ищу скамейку и заставляю себя отдыхать.

Сворачиваю в сквер. Сажусь. Встряхиваю бедра. Потом отыскиваю уплотнения и разминаю пальцами. Узлы неизменно в одном и том же месте. Всегда перегружена четырехглавая мышца бедра, особенно в креплениях.

Сюртук и голова каменного человека на пьедестале лоснятся влагой. Кажется, он совершает омовение – вода плывет по пьедесталу, скапывает со складок одежды. В каменной крови этого господина нет тревоги. Слепые глаза смотрят твердо и надменно.

«Хорошо, – размышляю я, – завтра выиграю, но ведь дома опять тренировки. И легкими не ограничишься. Наоборот, легких будет мало. И каждый год десятки соревнований и прикидок. И все в предельной мобилизации. Значит, снова под риск нервных срывов…»

Везде и во всем отчаяние – в моих движениях, в линиях домов, в рычании автомобилей, в лохмах низких туч. Я неотделим от отчаяния. Я и есть отчаяние.

Затравленно озираюсь.

Завидую каменному человеку. Камень или кирпич всегда среди себе подобных. Камень выполняет свое назначение и не чувствует ничего. Не страдает от жары, не страдает от холода. Ничто не терзает его. Или только смерть сделала этого человека в камне спокойным и сытым? Где я читал об этом?..

Как жить дальше? Научиться жить без души и просто жевать тренировки?! И тогда быть в согласии с собой…

Разбрасываю руки по спинке скамейки и стараюсь дышать глубоко и ритмично. Ладони мокнут.

Все в моей жизни противоречиво. Я вдруг начинаю понимать, что без экспериментов вряд ли задержался бы в спорте. Разве жажда известности погнала меня под экстремальные нагрузки?..

«Ты, газетное чучело, – шепчу я. – Возьми себя в руки! Ты устал. Устал – и ничего больше. Это просто новая усталость. Ты не встречался с настоящей усталостью. Ты растерялся. Что мечешься? Взгляни на себя. Ты, ходячая скорбь!..»

Мой лоб в испарине. Зачем и кому нужна моя боль?..

Три ударные, или «пиковые», тренировки в месяц оказались пределом. Больше организм не выдерживал. Я долго и упрямо пробовал. Легковесы, наверное, смогли бы справиться и с пятью «пиками» в месяц. У них восстановительные процессы активнее.

Я входил в зал.

Я вбивал в себя нагрузки. Я забыл иную жизнь, кроме грохота «железа» и команд тренера.

Я испытывал себя на живучесть, но живучесть особенную. Она должна была обернуться необыкновенной силой. Уже первые месяцы доказали мою правоту. В мышцах стала просыпаться эта сила.

Потрясти организм, вызвать небывалые приспособительные процессы, перевести организм на новый энергетический уровень обмена, а в результате перекроить свою природу, обеспечить силу новой общефизической базой! Снова и снова я убеждался в правоте своих расчетов. Опыт складывался мучительно, но плодотворно.

Я думал, опыт на экстремальные нагрузки – это лист с формулами, графики, планы нагрузок и чрезмерная усталость. А меня ждал неведомый мир без конца и начала. И я шагнул в его бесконечность. Я ничего не знал. Я думал, все как прежде – а там были звезды своих миров, там бесконечность, там камень сливался с живой плотью, небытие с бытием.

Там всегда было одно нескончаемое Бытие с его удивительными превращениями, непрерывностью бесконечных превращений. И в себе я носил части этого мира. Он пробуждался во мне своими законами. Скрытыми прежде законами…

Я действительно свихнулся, когда вознамерился руками ощупать границы, где камень перестает быть камнем, где мертвое становится плотью и жизнью. И где вообще нет мертвого. И только мозгом, страхом мозга мы разделяем мир на живое и мертвое. А он единое целое. Он неделим. Со школьной скамьи мы приучаемся мыслить жизнь не в единстве, а в ее раздробленности. Мы ограничиваем себя, делаемся рабами каждого случая и обстоятельства. Но все вне нашего сознания нераздельно. И все вокруг – истинный поток вечно превращающейся материи.

Едва приметная зеленоватая опушь аллей. Похрустывает гравий. На газонах топорщится молодая травка. Я должен вернуться и отдохнуть. В тепле и покое мышцы быстрее отходят. Поворачиваю назад.

Кипы тетрадей с расчетами. А что толку? Не поверят ни одной цифре, если уйду без доказательств. После турне должен привести себя в порядок и установить рекорды. Рекорды совершенно нового качества. Верят лишь доказательствам. Соглашаются с тем, что утверждает победа. Прав, кто умеет доказывать. Мудр тот, кто сильный…

Я знаю, что со мной. Знаю до каждой цифры все выкладки своей болезни. Слышу и чувствую эти цифры тяжестью чувств. Но знание не освобождает от болезни. Болезнь подчиняется своим законам. У воспаленного мозга своя логика.

Я и предполагать не мог, что грубая мускульная работа столь тесно связана с мозгом. Откуда мне было знать, что она становится ядом, когда выполняется длительное время с наивысшей интенсивностью, на предельных объемах и весах. Я ничего не знал. Когда узнал, оказалось поздно. Отступать уже было поздно. Нельзя отступать. Я уже успел вбить в себя все эти сверхнагрузки…

Случайные причины, незначительное утомление или сильное чувство вызывают приступ нервной лихорадки. Я знаю, что это за болезнь и отчего, но воспрепятствовать экстремальной болтанке бессилен. Причина ее совершенно материальна – это истощенная экстремальной работой нервная система. Сейчас она не справляется с жизненной нагрузкой и дает сбои. Если идти со сломанной ногой, опираясь на палку, боль все равно будет, и будет мучительная. Но у моей воли даже нет палки, чтобы опереться. Я вынужден отказывать мозгу в отдыхе. Я не могу действовать иначе. Вся моя защита – это выносить боль, ждать, не уступать отчаянию. И эта болезнь вроде загрязненной раны. Она грозит отравить весь организм. Гангрена воспаленного мозга стремится овладеть моим сознанием, моей волей, моим телом. В каждом приступе эта черная боль. Я все понимаю, вижу, но подавить болезнь сразу выше моих возможностей. Нервный потенциал растрачен, сведен к запредельному минимуму и не справляется с управлением. Экстремальные приступы – это реакция перераздраженной нервной системы. Боль перемалывает мою силу. Боль посягает на мои цели. Боль навязывает свои законы.

Мне больно, очень больно и будет больно, но это не изменит меня.

Нелеп и глуп мой шаг вечного искателя. Лечь, забыться, дремать. Пить ласку солнца. Узнавать все дни. Быть узнанным всеми днями… Что со мной, почему? Топчу жизнь ради каких-то целей. Не замечаю подлоги и влюблен в призрачное счастье борьбы. Я выдумал своего красного коня воли.

Усталость улиц – трещины-змеи, раскроившие тротуар. Это морщины города, заботы и беды сотен дней.

«Пирсон, Альварадо, Ложье по своим данным гораздо слабее, – размышляю я. – Однако они уже рядом. Знаю, пользуются моими находками, но теперь посмотрим. Мои новые тренировочные веса задержат любого, если не знать, в чем дело. Отныне все победы в моей власти…»

Я в густом шуме хлынувшего дождя. Пеной вспухают ручьи. Мои шаги упруги и радостны. Если я и разрушал себя, то недаром. Разве я буду драться с Альварадо, Пирсоном, Ложье? Нет, это доказательства для всех. В эксперименте я получил ценные выводы. Они нужны людям. Нужно донести эти выводы. И меня еще хватит на доказательства! Практика есть высшее доказательство! Я всем должен доказать правоту выводов. И это доказательство во мне…

Встаю с постели. Зажигаю свет. Тени уныло стерегут меня в углах. Тугой переключатель грохочет выстрелом. Кружится голова. Я прислоняюсь к стене. Я слишком много потерял в весе и устал, очень устал. Потом бреду в ванную. Опять приступ этой болтанки.

«Что такое рекорд сейчас? -думаю я. – На что я рассчитываю? Зачем обманываю себя?..»

Не заявился бы тренер! Никто ни о чем не должен догадываться.

Упираюсь руками о раковину. Долго держу голову под горячей водой.

Разглядываю себя в зеркало, бормочу с издевкой: «Жизнь есть преодоление среды». Мои губы запеклись коркой. Щеки запали. Вода по шее затекает под рубашку. Черноватые тени залегли на моем лице.