Владислав Русанов - Гонец московский

Владислав Русанов

Гонец московский

Пролог

17 сентября 1307 года от Рождества Христова

Париж, Франция

Низкие тучи сдвинулись над городом, словно брови разгневанного правителя.

С утра лил дождь. Холодный по-осеннему. От сырости не спасал ни плотный плащ, свисающий до самых шпор, ни капюшон, низко надвинутый на лицо. Под ногами мерзко чавкала грязь, щедро замешанная на очистках, пожухлой ботве и прочей дряни. Вонь из сточных канав резала ноздри, заставляя брата Антуана горько пожалеть не только о свежем морском ветре, обдувающем побережье родимой Нормандии, но даже о палящих суховеях Земли Обетованной, где он почти пятнадцать лет посвятил борьбе за Гроб Господень. В Палестине ветер обжигал, но не вызывал тошноты. А здесь…

Тоже мне – Париж!

Идущий впереди слуга, освещающий путь в кромешной тьме, поскользнулся и едва не упал, выронив факел. Тихо выругался сквозь сжатые зубы.

Раздражение накатывало волнами, в который уже раз вынуждая шептать «Credo in Deum, Patrem omnipotentem, Creatorem cæl i et terræ»[1], а следом и «Pater noster, qui es in cælis»[2]. Ибо Господь наш, Иисус Христос, учит смирению. Нельзя давать гневу овладеть собой. Разозлившийся боец в четырех случаях из пяти проигрывает воину, сохранившему разум холодным.

И почему нельзя встречу назначить в новом Тампле?

Ах, да! Твердыня же еще недостроена – если стены и прочие защитные сооружения уже готовы, то вряд ли успели оборудовать кельи для братии и залы для проведения капитулов[3].

Возведенная неподалеку от Парижа новая резиденция Ордена ничем не должна была уступать как твердыне в Акре, ныне безвозвратно утерянной, так и лондонской. Не случайно Великий магистр решил перенести именно сюда, а не за пролив главную обитель, хоть и носил до того мантию Великого приора Англии. Да и король Франции Филипп Четвертый, прозванный в народе Красивым, сам предложил рыцарям Храма перебраться поближе к его двору.

Брат Антуан поежился. На душе было неспокойно.

Французский король хитер и жёсток, чтоб не сказать – жесток. Правит железной рукой, усмиряя зарвавшихся баронов, но, когда нужно, умеет проявить гибкость, достойную истинного монарха. Летом прошлого года он уже был вынужден обращаться к рыцарям Храма в поисках спасения – взбунтовавшаяся парижская чернь заставила здорово поволноваться короля и его ближайшую свиту. Вот тогда-то и родилась у Филиппа мысль – пригласить самый сильный в Европе Орден поближе к своей столице.

Великий магистр Жак де Моле возражать не стал. Все владения Ордена Храма в Святой земле потеряны. Последняя, отчаянная попытка отвоевать Иерусалим провалилась. Нет, город-то они взяли, но вот захватить мало, надо еще и уметь удержать… Да и рыцарство, в целом, разочаровалось в крестовых походах. Теперь братьям ничего не остается, как искать новое приложение для своих мечей – но уже в Европе. Рыцари-тевтоны уже подсуетились: нашли для Ордена новое славное поле деятельности. Нести веру Христову в земли отчаянных язычников – пруссов, ливов, жмуди – не менее почетно, чем сражаться с мусульманами.

Ордену Храма еще предстояло сделать свой выбор. На то у него были и золото, и тысячи братьев, закаленных в постоянных сражениях с нехристями, и святые реликвии, вселяющие неустрашимый дух в сердца бойцов. А помощь такого сильного королевства, как Французское, будет весьма кстати. Наверняка Филипп Красивый рассуждает так же. Если Орден Храма и Франция станут поддерживать друг друга, кто сможет противостоять им?

Вот только зачем же его, Антуана де Грие, пригласили в дом ростовщика на улице Старой Голубятни? Да еще и встречу назначили на полночь? Тащись теперь через весь этот вонючий город…

А вот и указанный в записке дом. Брат Антуан узнал его по тяжелым створкам дверей, украшенных бронзовыми бляхами в виде львиных голов. Роскошь невиданная. В самом ли деле тут живет ростовщик?

Дав знак слуге остановиться, рыцарь приблизился к двери и трижды ударил липким и мокрым кольцом. Повременил и ударил еще трижды. Так было указано в записке.

Долго ждать не пришлось.

Щедро смазанные петли провернулись без скрипа. В образовавшейся щели, шириной не более ладони, появился внимательный глаз:

– Брат Антуан?

– Да! – решительно отвечал рыцарь.

– Скажи слово! – потребовал привратник.

Храмовник, хоть его и раздражали подозрительность и недоверие, подчинился, назвав имя рыцаря, четвертым по порядку занимавшего пост Великого магистра Ордена:

– Бернар де Тремеле!

Почему в записке указывался именно де Тремеле? Загадка на загадке!

– Входите, во имя Господа, брат Антуан!

Откинув капюшон в тесноватой комнатушке за дверью, Антуан де Грие мрачно поинтересовался:

– А мой слуга?

– О нем позаботятся, – отозвался коренастый чернобородый мужчина, никак не походивший ни на ростовщика, ни на охранника. Скорее, брат-сержант[4]. Причем из ветеранов. Любопытно, где же он служил делу Христа?

– Прошу вас, брат Антуан, во имя Господа!

Дерзкий прищур. Видать, заинтересованный взгляд рыцаря не укрылся от привратника.

Точно – опытный головорез. Достоин уважения.

Де Грие сбросил плащ, одернул плотную суконную коту[5], призванную защитить от осенней сырости, и прошел следом за чернобородым.

По узкой лесенке они поднялись на второй этаж и очутились в просторном помещении, освещенном десятком дорогих восковых свечей. Тяжелые занавеси закрывали окна, спасая от сквозняков. Стены увешаны гобеленами с картинами на библейские сюжеты.

Четверо рыцарей, что вели до того неторопливую беседу, обернулись навстречу де Грие. Трое постарше и один – совсем молодой, видимо, опоясанный мечом совсем недавно.

Под гобеленом с изображением Иисуса Христа, искушаемого дьяволом в пустыне, сидел худощавый мужчина лет пятидесяти. Седые виски, впалые щеки и белесый росчерк шрама на лбу. Антуан узнал его – магистр Гуго де Шалон, прославленный воин и мудрый политик. В отсутствие Великого магистра именно брат Гуго брал на себя руководство жизнью Храма во Франции. Сейчас, несмотря на горящие в камине дрова, брат Гуго кутался в белый плащ с красным восьмиконечным крестом Ордена.

Де Грие поклонился, придерживая висящий у бедра меч.

– Приветствую вас, брат Антуан, – ответил сдержанным кивком магистр. – Вы явились строго в назначенный срок, явив похвальную точность.

– Благодарение Господу, – рыцарь прижал ладонь к сердцу. – Мне ничто не помешало. И никто.

– Не думаю, что среди отребья, шастающего по парижским улочкам, нашелся бы хоть кто-то, способный послужить помехой рыцарю Храма, – сипло проговорил высокий, смуглый до черноты рыцарь. Не иначе, большую часть жизни, если не всю ее, сиплый провел в Святой земле.

– Брат-рыцарь Эжен д’Орильяк, – представил его магистр. – Ту пользу Ордену бедных рыцарей Иисуса из Храма Соломона[6], что принесла служба брата Эжена, трудно переоценить…

«Был ли он в Акре или Иерусалиме? – подумал было Антуан. – Что-то не припоминаю такого имени…»

– Брат Эжен служил не оружием, – пояснил де Шалон. – Но его служение не менее почетно, чем братьев, облаченных в доспех.

Де Грие кивнул, хотя ничего не понял из слов магистра. Да, он слышал: многие братья постигают тайные знания, изучают алхимию, исследуют священные реликвии, которыми обладает Орден. Но до сих пор Антуан предполагал, что это удел братьев-священников, но не рыцарей.

– Брат Рене де Сент-Клэр, – продолжал представлять присутствующих брат Гуго. Второй рыцарь шагнул от гобелена, изображающего воскрешение Лазаря, к середине комнаты. В отличие от других, лицо его обрамляла снежно-белая борода. Высокий лоб, удлиненный глубокими залысинами, свидетельствовал о недюжинном уме, а широкие плечи и мощная шея выдавали подлинного бойца. Не то что сутулый и худосочный Эжен.

– Рад знакомству, во имя святого Бернара, – поклонился де Грие.

– Взаимно, брат Антуан, – глубоким и густым, как патока, голосом отвечал де Сент-Клэр.

– Брат Рене долгие годы провел на востоке, – проговорил де Шалон. – Но не в Святой земле, а гораздо севернее. В землях руссов. Их некогда могучее государство было разрушено и опустошено язычниками из земли Чинь. Должно быть, вы слышали, брат Антуан, об этой волне, прокатившейся, словно горный обвал, сметающий все на своем пути, едва ли не до границ Священной Римской империи…

– Признаться, слышал я не много, – не стал кривить душой де Грие. – И все услышанное больше походило на сказки.

– Ничего. У вас будет достаточно времени, чтобы узнать историю падения великого государства руссов из уст брата Рене. И о том, как их правители пытаются ныне восстановить былое величие державы. На северо-востоке лишь они являют собой форпост христианства в окружении языческих орд.