Сергей Чекоданов - Майская Гроза

Когда нас в бой пошлeт товарищ Сталин...

Часть I

Предисловие

Зеленый абажур лампы отбрасывал круг света на стол. Колыхались неясные тени по стенам, вспыхивала трубка, в комнате стояла тишина, нарушаемая иногда скрипом сапог, когда хозяин поворачивался и шел в другой конец комнаты. Человек под лампой ждал.

Наконец хозяин кабинета остановился напротив лампы, вынул трубку и спросил:

- Как ты думаешь, Лаврентий, это правда?

Человек под лампой весь подобрался, передвинул картонную папку перед собой:

- Коба, здесь только его признания, ничего больше.

- Лаврентий, я не хуже тебя знаю, как твои костоломы умеют выбивать признания, - сказал Сталин и отошел от стола. - На этот раз мне нужна только правда. Слышишь, Лаврентий, полная правда.

Берия передернул плечами, трудно угождать хозяину и приносить правдивые материалы допросов. Хотя на этот раз он не кривил душой, материалы, действительно, были без корректировки и "силового давления". Объект с непонятным бесстрашием послал его сотрудников куда подальше и сказал, что он расскажет всe при условии передачи его сведений дальше по инстанции. Прочитав начало его рассказа, все сотрудники НКВД, втихомолку крестились, и передавали протокол допроса выше, пока он не дошел до самого наркома НКВД Лаврентия Берия. Тот, получив сведения от какого-то сержанта, вначале хотел перестрелять всех дураков, посмевших его потревожить, но затем прочитал присланный материал и ужаснулся. И вот он сидит здесь и ждет решения человека, который единственно может что-то решать на шестой части суши. Лаврентию, как и Сталину, не хочется верить в то, что он принeс, но факты прижимают его к воображаемой стене. И вот он решается и говорит:

- Товарищ Сталин, к объекту методы силового давления не применялись.

- Лаврентий, не юли, - Сталин опять остановился перед лампой. - Я тебе сказал - только правда.

- Коба, здесь только то, что он сказал, - сказал Берия по-грузински, зная, что хозяин по особому относится к сведениям на родном языке.

Сталин опять пыхнул трубкой, дошел до стены, повернулся, прошел до противоположной стены кабинета. Повернулся к Берии:

- Лаврентий, ты понимаешь, что мы с тобой дураки, если хотя бы слово из этого, - Сталин показал на папку, которую он до этого читал, - попадет к кому-нибудь кроме нас с тобой.

- Коба, я этого не допущу, - сказал Берия и успокоился, гроза прошла. Устранить объект и наиболее информированных из тех, кто читал протокол допроса, большого труда не представляло.

- Лаврентий, ты дурак. - Усмехнулся Сталин и показал на папку, - Я хочу, чтобы этого действительно не было. Кстати, это какой по счету?

И вот тут Берия испугался по-настоящему. Никто, кроме него, не мог знать о предыдущих "проникновениях". Все протоколы допросов изъяты, все допрашивающие уже ликвидированы. Лаврентий дернул головой от страха и сказал, вопреки своему желанию:

- Это третий, товарищ Сталин.

Сталин усмехнулся своей маленькой победе над верным соратником, и сказал:

- И что все обещали нам полный разгром!

- Нет, только двое, включая сегодняшнего. - Ответил Берия. - Один говорил, что мы завоюем всю Европу, так как ударим раньше немцев. Кстати, нынешний тоже обещал нам полную победу, если мы успеем опередить немцев в первом ударе.

- Лаврентий, я хочу его видеть, - Сталин вынул трубку, постучал еe о свою ладонь, повернулся к Берии и сказал. - И если у него будут следы от работы "твоих мальчиков", ты у меня умрешь "смотрителем северного полюса". Кстати, а ты зачем расстрелял тех кто попал раньше?

Берия глянул на Сталина и решил, что говорить надо правду:

- Я про них и не знал. После этого, - он показал на папку, - дал команду проверить были ли ещe такие случаи. Оказалось, что было ещe два, семь и пять месяцев назад. Эти дуболомы, к которым они попали, как услышали о войне с Германией сразу их в английские шпионы записали и под расстрел.

Сталин кивнул, услышав ответ, сказанное совпадало с его сведениями:

- А что с этими дураками?

- Под расстрел отдал "за дурость и самомнение".

- Вот даже как! - Сталин засмеялся. - Что так и написал?

Берия кивнул и продолжил:

- Но судя по материалам допроса, большой ценности они не представляли. Кроме общих фраз и даты начала войны ничего не знали. Какие-то спившиеся бродяги. Жалеть о них нечего. А вот этот нам может пригодиться, знает он много и сам идет на контакт.

- Ограничь число посвященных, только не надо сразу расстреливать, они нам ещe могут понадобиться для работы с ним. - Сказал Сталин, прошелся по комнате, вернулся к столу, бросил погасшую трубку на стол и добавил. - Держать его будешь в Кремле. Найдешь толкового оперативника из "старых", если не всех уже перестрелял, допросы вести без битья и прочих фокусов, но серьeзно. Всe сказанное записывать и мне, никаких копий не делать.

- Военные понадобятся, - добавил Берия.

- Подключишь Шапошникова. Климу и его ишакам ни слова. Завтра привезешь объект ко мне, ночью. Всe. Можешь идти.

Берия поднялся и вышел, прихватив папку. Сталин сел за стол и достал из ящика книгу. Внимательно посмотрел на незнакомый танк с длинноствольной пушкой на обложке, прочитал название "Горячий снег". Открыл книгу и нашел год издания - 1982. Всe было правдой.

5 мая 2007 года Москва

Лeгкий ветерок гнал всякую бумажную мелочь вдоль кромки взлeтного поля, перекатывал пустые пластиковые стаканчики, развевал полосатую ограничительную ленту, оставшуюся с зимы. Раскачивал наливающиеся шальным весенним соком ветви кустов, заставляя крохотные зелeные листки весело трепетать от ощущения начавшейся жизни.

Было ещe довольно прохладно, хотя яркое весеннее солнце старалось во всю, пытаясь оправдаться за пасмурный и слякотный апрель. Андрей окинул взглядом взлeтку и близлежащие ангары, но никого из хороших знакомых, с кем можно зацепиться языками и убить время, в пределах прямой видимости не наблюдалось. Андрей повернулся и пошeл в сторону Борькина офиса. Давыдыч как всегда чудит, назначил полeт на десять, а самого до сих пор нет. Наверняка "священная корова бизнеса" опять потребовала личного присутствия.

В крохотной комнатушке, в которой во "времена оны" была курилка, а сейчас стоял стол с компьютером и несколько стульев для посетителей, Андрей по привычке чмокнул в щeчку Мариночку - Борькину секретаршу. Была Марина красива и длиннонога, обладала чарующим голоском, да сводящей с ума походкой, действующей на клиентов, как красная тряпка на быка. Вот только на этом еe достоинства и заканчивались. К делопроизводству еe не допускали, а держали для представительских целей. Новенький компьютер использовался ею только для раскладывания пасьянсов, да "щебетания" по аське, о существовании которой просветил еe сам Андрей года с полтора назад.

Марина соизволила мило улыбнуться, попеняла, что "вот опять в щeчку, словно у неe губ нет". И тут же забыла о нeм, увлечeнно изучая очередной красочный буклет о достоинствах новейшей чудо-косметики.

Андрей прошмыгнул в кабинет, уселся на диван и, достав из-за пазухи книгу, углубился в чтение. Читать он любил, хотя в последнее время в основном перечитывал уже изрядно подзабытые книги, читанные ещe в далeком детстве. Вот и сегодня он прихватил с полки ближайший том, как оказалось "Горячий снег" Бондарева.

Заскрипели полы, и в кабинет вплыло немалое тело хозяина, своими повадками напоминавшее изрядно уменьшенного в размерах медведя. Хотя Андрей прекрасно знал, что впечатление это обманчиво, когда этого требовала необходимость - был Борис стремителен и точен как кобра. Прошлeпав мимо Андрея, Борька плюхнулся в кресло.

- Опять к моей секретарше приставал, Дон Жуан. - Пробурчал он, продолжая давно начатую игру. - Вот смотрите, доведeте меня до жуткого приступа ревности - застрелю обоих!

При этом, если видела данный спектакль Марина, то он старался гневно вращать глазами, надувать губы и щeки, старательно пародируя руководителя их школьного кружка самодеятельности. Попали они с Борисом в оный кружок в своe время, но довольно быстро были отчислены "за отсутствие актeрских данных". Было это так давно, что если бы не Борькино eрничанье, то Андрей давно бы забыл эту часть своей жизни.

Впрочем, друзьями они тогда не были. Уж больно велика была социальная пропасть между отпрыском преуспевающего профессора и сыном инженера с машиностроительного завода. Да и характер Бориса в то время не располагал к приятельским, а тем более дружеским отношениям. Происходил Борис из старинной еврейской семьи, мог рассказать про всех своих предков, начиная с самого Адама. Был уверен, что он особенный. И не только из-за хорошей учeбы - отличников в классе хватало. А именно из-за национального происхождения. Вбила эту дурь в его башку родная бабушка, искренне убежденная в своем национальном превосходстве. Что только с ним не делали одноклассники - убеждали, высмеивали, били после уроков. Ничего не помогало!