Владимир Контровский - Нерожденный

Владимир Контровский

Нерождённый

Пролог

Запах дыма кольнул ноздри. И запах этот, который оба таёжника – и старый Игнат, и Семён, молодой парень, родившийся и выросший здесь и не видевший ничего, кроме глухих распадков и буреломной чащи, – почуяли одновременно, был недобрым.

Прозрачный осенний воздух, уже тронутый оттенком грядущих морозов, принёс запах беды – дымный привкус пожарища, а не уютного домашнего очага, подле которого хорошо сидеть, глядя в танцующий огонь и протянув к нему натруженные гудящие ноги. А этот дым, прилетевший со стороны затерянного в лесу посёлка, скрытого от посторонних глаз, отдыха не обещал – он был дымом сожжённых жилищ и погребального костра, уводящего в иной мир окончивших земной путь.

Обменявшись взглядами – слова были не нужны, – оба охотника нырнули в густой подлесок, безошибочно ориентируясь по тревожному запаху. Они двигались быстро, но при этом почти бесшумно: над тайгой висела обычная тишина, нарушаемая только шуршащими лесными шорохами, но это ещё ни о чём не говорило – беда, запах которой принёс горький дым, была уже рядом и скалила острые зубы.

Охотники добрались до посёлка минут за двадцать – идти было недалеко, и оба знали здесь каждую тропку и каждый кустик. Игнат и Семён уже догадывались, что они увидят, и всё-таки надеялись ошибиться.

Но ошибки не произошло. Посёлка не было: на месте добротных домов, жавшихся к деревьям по краям обширной поляны, остались груды обгорелых брёвен, источавших смрад спалённой человеческой плоти. Посёлка не было, и жителей его тоже не было – были трупы, изрубленные, обезглавленные, исколотые штыками. И чудовищной гирляндой болтались на колодёзном журавле головы убитых, подвешенные за волосы…

– Мангусты, – тяжело уронил Игнат, оглядывая мёртвое пепелище. – Их повадка. Часа два прошло, не больше.

– А может, хунхузы китайские? Хотя – какая разница… – Семён с шумом выдохнул и сжал винтовку так, что побелели костяшки пальцев.

– Мангусты, – повторил старик. – Смотри сам – среди убиенных почти нет молодых парней, а девок и молодых баб и подавно нет. Они их с собой увели – мангустам нужны рабы и наложницы, а режут они только тех, кто сопротивляется, да ещё стариков бесполёзных. И ещё, – Игнат нагнулся и подобрал два винтовочных патрона, тускло блестевших в помятой траве. – Видишь?

Патроны были целёхонькими. Остроконечные пули торчали из гильз, хотя капсюли были наколоты уларами бойка.

– Осечки, может?

– Нет, – Игнат покачал головой, – это не осечки, паря. Мангусты повесили марево и заглушили огнестрел, потому-то мы с тобой пальбы и не слыхали. Не было её, Сёма, пальбы, – людей губили холодным оружием, штыками да саблями. Здесь порезвились желтокожие – нашли они нас.

– Марево, да… – задумчиво протянул молодой таёжник. – Тогда мангусты, больше некому, дядя Игнат.

Из руин медленно сочился сизый дым, и поэтому Семён не сразу понял, что ему не мерещится – взрыхлённая земля возле одного из сгоревших домов действительно шевелится. А что это значит, оба охотника поняли одновременно.

Рыть было легко – слой земли над заживо погребёнными был тонок. Таёжники быстро вскрыли яму, наполненную телами, но спасать было уже некого: в яме лежали одни лишь мертвецы – за два часа мать сыра земля высосала из них жизнь. Но нет, один из них – старик, перемазанный мокрой землёй до неузнаваемости, – чуть шевельнулся, и неправдоподобно ярко сверкнули белки его приоткрытых глаз.

– Мангусты… – еле слышно просипел откопанный и умолк, отдав последние силы и присоединившись к остальным покойникам, лежавшим в братской могиле.

Таёжники засыпали яму в молчании – им, раздавленным страшной бедой, говорить было не о чём. И только минут через пятнадцать, когда Игнат с Семёном обошли останки посёлка, убедились, что живых здесь больше нет, и что им обоим надо уходить отсюда куда глаза глядят, младший из охотников спросил старшего, сумрачно глядя на мёртвое селение:

– Скажи, дядя Игнат, а как всё это началось? Мангусты, марево это проклятое… Ты ведь давно живёшь – ты должен знать.

Часть первая

Глава первая. По воле рока

В «Отава» также попало два снаряда, причём были убиты мичман Миязака и 4 нижних чина и ранены старший лейтенант Исикава, ревизор Номура, 19 нижних чинов и 2 нестроевых.

Среди разномастных боевых единиц 2-й Тихоокеанской эскадры, шедшей на Дальний Восток для сокрушения японского флота и овладения морем, крейсер «Светлана» выделялся стремительной грацией очертаний, изяществом и роскошью отделки. И неудивительно: этот корабль с женским именем строился не столько как военное судно, сколько как вооружённая яхта великого князя Алексея Александровича, генерал-адмирала и шефа российского флота. Вряд ли кто-то предполагал, что «прекрасной амазонке» когда-либо придётся участвовать в бою – включить красавицу в состав эскадры вице-адмирала Рожественского заставила только жёсткая необходимость, вызванная острой нехваткой боевых кораблей.

Изначально (по первому варианту проекта, разработанному Э.Е.Гуляевым в мае 1893 года на базе транспорта «Алеут») «Светлана» планировалась как заградитель на триста мин и яхта для генерал-адмирала. Затем, в связи с требованием увеличить скорость (до 14 узлов) и площадь помещений для великого князя, проект был переработан, и водоизмещение выросло до 1.300 тонн. Следующий вариант имел уже скорость 18 узлов – заградитель превратился в крейсер, за образец которого сначала был взят английский бронепалубный крейсер «Медея», а потом французский крейсер «Сюркуф».

Предполагая строить корабль за границей, Морской Технический комитет в сентябре 1893 года разработал программу-задание для составления эскизных проектов двухвинтовой яхты-транспорта для Балтийского моря. По одному из первых проектов фирмы Армстронга водоизмещение ещё удерживалось в пределах 1.200 тонн, но в марте 1894 года за прототип принимаются уже более крупные английские крейсера-«четырёхтысячники». А к лету 1894 было окончательно решено строить вместо яхты-заградителя бронепалубную яхту-крейсер водоизмещением 4.000 тонн, со скоростью двадцать узлов. В конкурсе проектов участвовали восемь английских, две французские и одна немецкая верфи, и в итоге заказ на постройку «Светланы» получил французский завод «Форж и Шантье» (Гавр).

Двойное назначение корабля породило дополнительные конструктивные сложности. Для обеспечения комфортного пребывания на борту крейсера-яхты сиятельного пассажира с дюжиной челядинцев были необходимы каюты, причём четыре из них – отдельные, со всеми удобствами; еще четыре каюты предназначались офицерам свиты. Обширные апартаменты великого князя – приемный зал с камином, гостиная, кабинет – отличались особой роскошью позолоченной отделки, мебелью и обшивкой из полированного красного и орехового дерева (о том, что первом же попадании снаряда всё это вспыхнет ярким пламенем, никто не думал). «Великокняжеский блок» был отделён от прочих помещений судна двойными поперечными переборками, а с верхней палубы в «генерал-адмиральский отсек» вёл специальный проход из просторной и роскошно обставленной кормовой рубки. Все четыре динамо-машины были сосредоточены в одном месте – в носовой части, подальше от великокняжеских помещений, дабы не беспокоить их шумом сановного сибарита. Живучесть системы энергообеспечения в расчёт не принималась, и это обстоятельство сыграло роковую роль в судьбе «амазонки».

Алексей Александрович следил за постройкой своей яхты. При очередном посещении Парижа он приказал убрать сетевое заграждение, установить скуловые кили и предусмотреть на обеих стальных мачтах-однодеревках два косых треугольных паруса «в виде латинских». В ходе строительства отказались от предусмотренных проектом четырех минных аппаратов (их осталось только два), увеличили запас угля (за счет бортовых коффердамов) и пресной воды.

Ближайшими аналогами «Светланы» были строившиеся французские бронепалубные крейсера «Декарт» и «Паскаль» – похожими были общая архитектура корпуса, легкие мачты, чуть наклоненные к корме, дымовые трубы и развитый таран, скругленный под водой. На «Светлане» эффект полубака был достигнут за счет заметной седловатости палубы. Толщина броневой палубы достигала шестидесяти четырёх миллиметров, бронирование боевой рубки – ста двух миллиметров. Из шести шестидюймовых орудий два установили в оконечностях на верхней палубе, а остальные четыре, несмотря на неудобства стрельбы на волнении, – на расположенной ниже закрытой батарейной палубе (в спонсонах, с ограждающими орудия круговыми полупереборками), чтобы оставить верхнюю палубу просторной и свободной, как и положено элитной яхте. Вместо иллюминаторов для лучшей освещенности предусмотрели окна, и «Светлана» стала первым кораблём русского военного флота, оснащённым якорями без штоков, что позволяло втягивать их в клюзы. Водотрубные котлы для крейсера строил завод Бельвиля, механизмы – завод в Гавре, корпус – верфь в Гравиле (Гавр).