Егор Чекрыгин - Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман

Егор Чекрыгин

Хроники Дебила. Свиток 3. Великий Шаман

Глава 1

Это, конечно, было абсурдно, но больше всего мне было жалко протазан. Верный друг, прошедший со мной не одну тыщу километров и испивший вражьей крови в семи Великих Битвах, спасая мою жизнь, ныне лежал на дне моря возле какой-то безымянной груды камней. Невероятная все-таки была глупость пытаться пройти через эту полосу прибоя да еще и в штормовую погоду. Но когда последняя капля солоноватой воды была выпита почти двое суток назад, первое, что усыхает, это разум и сопутствующая ему осторожность. А вот безумная храбрость, совсем даже наоборот, раздувается до невообразимых пределов. Увидав на берегу характерные плакучие ветви знакомых деревьев, обычно растущих вокруг местных водоемов, я уже не видел ничего другого и рванул к берегу. Увы, моего искусства управления лодкой хватило ненадолго, едва я вошел в зону бурлящей вокруг острых камней воды, раздался хруст, скрежет, звук рвущейся кожи, и меня вынесло из лодки.

Как я не убился сам? Наверное, это заслуга моего хорошего знакомца – божка, присматривающего за дураками. Давненько уже ему не приходилось вот так вот явно вмешиваться в мою судьбу, беря управление моей персоной и событиями, вокруг нее происходящими, под свой жесткий контроль. И вот…

Оказалось, что Леокай приехал не просто повидаться со мной, соскучившись по моей интересной, полной тайн и внезапных сюрпризов персоне.

И не только чтобы забрать товары, навестить внучку или узнать о судьбе своего посольства.

Нет, ему, конечно, было интересно, куда это я подевал десяток с лишним его воинов и дипломатов. Да и те товары, что мы ему все-таки привезли, судя по его словам, были отнюдь не лишними в сложившихся обстоятельствах. Поскольку северные горские царства, до сей поры имевшие тесные торговые связи с Улотом, перепродававшим туда специи и шелковые ткани, начали мягко говоря, высказывать свое недовольство и даже отчасти шалить и пакостить, заподозрив южного соседа в страшном грехе слабости… А Улоту и так основательно досталось от нашествия аиотееков, так что еще и разборки с соседями ему были сейчас абсолютно не нужны.

Но даже не появление могучего войска-народа ирокезов заставило Царя Царей Леокая бросить свою столицу и приехать на эти не самые радостные в эти дни берега.

Нет, ему, конечно, были интересны и мы, и все сопутствующие нашему появлению чудеса, благо и я, и Лга’нхи, и Осакат, и даже Витек с Кор’теком из штанов выпрыгивали, устраивая ему экскурсии по достопримечательностям племени ирокезов, безудержно хвастаясь и задирая носы.

Леокай, ясное дело, от такого отказываться не стал. Хотя реакция его на разные аспекты нашей «необычности» была явно неоднозначной. На ирокезы (те, что на голове), Знамя и «Ведомость на зарплату» он, например, только хмыкнул недоверчиво и этак с прищуром посмотрел на меня, как бы говоря: «Ты, конечно, парень ловкий, но ведь от смертушки не убежишь, и в преисподней с тебя Духи да демоны за все твои художества еще спросят! Ох как спросят… Впрочем, – я ведь тебя предупреждал».

А вот к идее письменности он отнесся уже с немалым интересом. У улотцев оказывается было нечто отдаленно похожее на письменность или, скорее, уж своеобразную пиктографию, но пока еще на очень зачаточном уровне. Изображаемые на шкурах и подсушенных глиняных плитках картинки служили не столько носителями информации, сколько своеобразными «запоминалками», помогающими человеку, их нарисовавшему, лучше запомнить нужное сообщение или, допустим, список вещей. Наша же писанина, позволяющая слово в слово передать и зафиксировать некую информацию, причем без посредства запоминающей головы гонца или шамана, а лишь только знаками, произвела на него сильное впечатление.

Леокай даже не поленился провести следственный эксперимент. На одной стороне пляжа Осакат под его диктовку писала некое сообщение, а на другой (Леокай лично не брезговал перенести записку) Витек его читал. Пусть запинаясь, оговариваясь и мямля, но читал, причем точно те слова, которые сказал Леокай на ушко своей внучке. (Кажется, он подозревал, что я смогу и тут как-нибудь да смошенничать.) Дословная точность передачи информации и тот факт, что подобному «волшебству» можно научить практически любого (я не удержался и похвастался остальными учениками), сразили Царя Царей Улота наповал. И в глазах его явственно забегали колесики арифмометра, просчитывающие выгоды от внедрения подобной системы в народное хозяйство Улота. А у меня по спине забегали мурашки от нехороших предчувствий, после того как я поймал несколько очень задумчивых взглядов доброго дедушки Леокая, направленных на собственную персону. Кажется, он уже мысленно посадил меня в клетку и рассчитывает разнарядки на обучение должного количества своих подданных. От этого становилось как-то уж совсем неуютно.

Трофейные котлы ему тоже явно глянулись, как и история их попадания в загребущие лапы ирокезов. Кажется, я даже уловил отчаянную нотку зависти в царских глазах, когда он глядел на эти произведения кухонного инструментария. Такой посуде явно было место не на диком пляже в провонявшем тухлым мясом поселке, а на дворцовой кухне, где ей всегда нашлась бы работа. А потом котлы можно было бы выносить в банкетный зал и хвастаться перед иноземными гостями непростой историей их происхождения, поднимая авторитет улотских «лыцарей». Он даже настолько пренебрег своим царским величием, чтобы тонко намекнуть на «подарить хоть один из двух». Но, к счастью, никто тонкого намека не понял, а я сделал вид, что не расслышал, естественно, спасая царскую честь и евоное чувство собственного достоинства. Так что Леокай, поняв, что ничего ему тут не обломится, смирился с неудачей и взял себя в руки, обратив взор на другие диковинки.

Вот кол’окол, ему, например, тоже очень понравился, причем, кажется, чисто эстетически, как источник звуков удивительной красоты, а не только как сигнальное средство. (Все-таки местные действительно обладают немного другим слуховым аппаратом или просто не избалованы не относящимися к природным явлениям звуками.) А когда он узнал, что кол’окол это мое личное изобретение, он, как мне показалось, впервые посмотрел на странного Шамана Дебила с особым уважением, как на Мастера, а не просто как на удачливого мошенника. Тут уж я, в качестве контрольного выстрела, поспешил обратить внимание Леокая на новую рукоятку Волшебного Меча и, раздуваясь от гордости, скромно признался в своем авторстве. Леокай был сражен наповал! Красота вещи, ее продуманная функциональность и особенности оформления явно произвели на него впечатление. Очень приятно было видеть на лице «доброго дедушки» какие-то искренние человеческие эмоции… Нет, правда, зуб даю, что после всех увиденных творений моих рук Леокай стал относиться ко мне совсем по-другому. Только вот мурашки, бегающие по спине от бросаемых им взглядов, кажется стали размером со слонов. Огромных, ледяных слонов, траурным маршем топающих по моей спине. Леокай явно просчитывал выгоды от разработки и внедрения меня и моих способностей в свою хозяйственную систему с последующей утилизацией за ненужностью!

Так что я подленько и трусливо поспешил спрятаться за узкую спину Осакат, отвлекая внимание от своей полезности ее скандальностью. Еще бы, юная девица царских кровей… Нечто невообразимое на голове, копье в руке, удерживаемое привычным хватом на сгибе локтя, широкий воинский пояс, на котором помимо женского разделочного ножика висели пара боевых кинжалов, топор и снятый скальп. Черноволосый скальп аиотеека, в местной иерархии ценных трофеев стоивший двух, а то и трех белобрысых или рыжих. Ну и самое главное – Статус! – Статус ученицы шамана. Это ли не гранд-скандаль в благородном семействе? Да увидав такое, не то что дедушка, а любой нормальный Хранитель Основ и Благопристойности, переваливший за средние года, должен был воспылать праведным гневом и обрушиться грозой на подобное безобразие, изрыгая громовые раскаты и пуляя молниями из глаз. А вот Леокай сделал вид, будто все нормально. Нет, не счел нормальным, а именно сделал вид. Видно, шаманская привычка наблюдать за людьми как-то уже отложилась в моем мозгу, и я сумел заметить тень недовольства, мелькнувшую по его лицу. Всего лишь тень, которую быстро сменила благожелательная улыбочка, сквозь которую посыпались заинтересованные вопросы дорогой внученьке типа «В какие же это она такие игры играет с топором и кинжалами?» и «Не клевее ли будет завязать на скальпе бантик, чтобы он хоть немножко стал похож на Барби?». Короче, шуточки и веселье вместо громов и молний.

Я же, распираемый от гордости искрой одобрения, мелькнувшей в глазах «доброго дедушки» при виде моих куличиков и прочих ребячьих поделок, самонадеянно отнес молчание и спокойную сдержанность Леокая на собственный счет. Мол мы (я) так круты, что даже могущественный Царь Царей Улота не хочет с нами ссориться из-за противоположной точки зрения на воспитание своей внучки. Ну не Дебил ли я после этого?