Алексей Шепелёв - Другая Грань. Часть 1. Гости Вейтары

Алексей Шепелёв, Макс Отто Люгер, Валерич

Другая Грань.

Часть 1. Гости Вейтары.

Посвящается Джорджу Локхарду. Человеку, показавшему всем боль драконов — с благодарностью. Человеку, ослепленному этой болью — с надеждой.

Пролог

В котором читатель знакомится с некоторыми героями этой книги.

— Господин!

Ланиста Луций с неудовольствием повернул голову к дверному проему, в котором стоял чернокожий подросток — домашний раб Атрэ.

— Чего тебе?

— Господин, Марке привел новых рабов, купленных сегодня на рынке для школы, и просит тебя их посмотреть.

Луций досадливо поморщился: казначея школы Марке он терпеть не мог. Во-первых, Марке был даже не младший гражданин, а вольноотпущенник хозяина школы Ксантия. Во-вторых, честный воин, отдавший две дюжины вёсен службе Императору Публию и его сыну, Императору Кайлу, додекан в отставке, Луций Констанций, терпеть не мог плутов-финансистов, делая исключения лишь для Ксантия, поскольку тот в молодости преуспел не только на финансовом поприще, но и был действительно отличным ланистой. Правда, старик уже несколько лет как отошел от дел и теперь занимался в отдаленном северном имении выращиванием пушных зверей на шкуры. Да как занимался. Шкурки горностаев и норок с ферм Ксантия Деметра Линвота были известны в Империи ничуть не хуже, чем принадлежащие ему мужественные гладиаторы. Даже за мех простых огнёвок и чернобурок платили порой двойную цену. А уж по выведенным его магом сапфировым, платиновым и золотым лисам столичные аристократы просто сходили с ума.

Вот это и впрямь достойно уважения. А за что можно уважать пройдоху Марке? Однако, порой приходилось прислушиваться и к его словам. Слегка прихрамывая на левую ногу, поврежденную горской клейморой семь весен назад во время подавления восстания Мак-Мортонов, ланиста двинулся во двор.

Зрелище, которое он там увидал, поразило его настолько, что боевой додекан даже несколько растерялся. Посреди двора стоял огромный, не менее трех человеческих ростов, синий дракон. И хотя крылья его были сведены за спиною и удерживались толстым бронзовым кольцом, пропущенным через перепонки, а лапы сковывали крепкие, даже не бронзовые, а железные цепи, концы которых держали каменные големы, от столь близкого соседства с опасной тварью додекану стало несколько не по себе. В войске Императора Луций служил в пехоте и с драконьей авиацией никогда близко не соприкасался, а в личной собственности драконов имели только самые богатые и знатные из благородных сетов. Так что, за всю свою жизнь ланиста никогда не был к дракону ближе, чем в нескольких полетах копья, и теперь ощущал себя весьма неуютно.

— Зачем ты приволок сюда эту мерзость? — раздраженно бросил он стоящему неподалеку и беседующему с магом-проводником Марке.

— Очень, очень хорошая сделка, господин ланиста, — торопливо защебетал Марке. — Люди Толы очень, очень любят смотреть на битвы с дикими животными. А дракона на Арене не было уже больше двух весен. Квиант заплатит очень, очень большие деньги за бой с драконом. А дракон очень, очень силен. Это ведь не просто дракон, это, как они называют себя, диктатор. Скай Синий.

Дракон оглушающе зарычал и бросился на болтуна, но големы дернули цепи, и тварь неуклюже грохнулась на зад, подминая длинный хвост и взрывая огромными когтями плотно утоптанную землю дворика.

— Твари не должны иметь имени.

— Хорошо сказано, гражданин. Ты и есть ланиста этой школы Луций Констанций?

В воротах, ведущем во дворик со стороны тренировочной арены, стоял высокий темноволосый человек в диковинных доспехах, выглядевших как сплетение огромного числа мелких колечек из похожего на железо, но более крепкого металла, секрет которого был известен только гномам Среднегорья и Ордену. Поверх доспеха был надет табард: на белом фоне восходил желтый Ралиос. Луций приложил правую руку к груди и склонил голову, маг приподнял свою широкополую шляпу, Марке преклонил одно колено, рабы — оба, а дракон вновь зарычал и рванулся вперед — с тем же успехом. И только бездушные големы абсолютно никак не прореагировали на появление отца инквизитора, не считать же за реакцию то, что они очередной раз сдержали порыв дракона.

— Слава Императору Кайлу! — громко вскричал ланиста.

— Слава, — откликнулись волшебник и Марке.

— Слава, — шагнул во двор отец инквизитор.

Славить Императора было привилегией граждан, рабам полагалось молчать.

— Чем могу служить тебе, отец мой?

— Я пришел сюда за этой синей тварью, точнее, за её жизнью. Сколько вы за неё заплатили?

— Четыре тысячи пятьсот ауреусов, мой господин, — зашелестел Марке. — Очень, очень, высокая цена. Диктатор стоит очень, очень дорого.

— Ты будешь рассказывать мне про диктаторов? — презрительно бросил казначею инквизитор. — Я знаю этих тварей гораздо лучше, чем ты можешь себе представить.

Марке, обладавший феноменальной смесью трусости и наглости, дополненной столь же исключительным чутьем на то, какое именно из этих двух качеств надлежит в данный момент демонстрировать, что и обеспечило ему столь блестящую карьеру: от комнатного раба до казначея лучшей гладиаторской школы Толы, тут же сменил тон.

— О да, отец мой, мы — всего лишь смиренные городские обыватели, а вы, воинствующие отцы Ордена, оберегаете наш покой, — тут он сделал небольшую паузу, пытаясь определить, к какому из ответвлений Ордена принадлежит гость, но, не найдя никаких указаний в облике инквизитора, добавил на удачу. — От проклятых нечек, которые давно бы заполонили собой всю землю и поработили и уничтожили бы весь род человеческий, если бы не Орден и не наш Император, да продлят боги его жизнь!

В самом деле, драконом, то есть обладающим по ошибке богов зачатками разума нечеловеку, нечке, интересоваться пристало именно инквизитору Меча.

Воин в ответ на эту тираду с высокомерным видом легонько кивнул головой, давая понять, что от столь жалкого червя, как Марке, даже восхваления ему не особо интересны, и снова повернулся к ланисте.

— Итак, Луций, Орден возместит школе затраты, если ты сейчас же передашь мне эту тварь. А я от себя добавлю шесть дюжин ауреусов — за беспокойство. И, разумеется, заплачу все пошлины и работу мага-проводника. Что скажешь?

— Слышишь, тварь? Отец-инквизитор желает приобрести твою жизнь. Почему ты не лижешь мои сандалии и не умоляешь меня не продавать тебя достойному отцу?

Дракон не удостоил ланисту ответом, но в его глазах было столько ненависти, что её хватило бы, чтобы уничтожить десять инквизиторов, если бы синий диктатор умел убивать взглядом.

Предложи инквизитор Луцию эту сделку сразу, не тратя времени на общение с Марке, ланиста наверняка бы согласился. Однако, пока шел разговор с казначеем, старый вояка успел оценить эффект от появления дракона на Арене Толы. И эффект этот выглядел очень соблазнительным. Умел Марке без всякой магии предвидеть будущее и одной фразой нарисовать радужные перспективы, этого у него было не отнять. Во-первых, дракон появлялся на Арене крайне редко и одним своим присутствием гарантировал огромное стечение публики и столь же огромные доходы. С обычной прибылью не сравнить. Во-вторых, в руках Луция был не обыкновенный дракон, а диктатор; ежели это с умом подать, то можно заполучить немало дополнительных денег. Опять же, престиж школы, да и самого ланисты… Так можно подумать о том, чтобы в столицу перебраться, осуществить давнюю мечту. Кстати, Ксантия с собой захватить можно, порадовать старичка.

— Отец мой, — осторожно начал Луций. — Я — верный подданный Императора Кайла, и чту Орден, как повелел Император, и отец его, Император Публий, и дед его, Император Север, и благородные их предки, но этого дракона я тебе не отдам. И дело тут не в деньгах. Я всю жизнь сражался в рядах славного Восьмого Легиона с врагами Императора, и больше половины битв были с мерзкими нечками. Я не понаслышке знаю, сколь злокозненны эти существа, и как они способны при малейшей возможности вредить человеку. Но здесь, в Толе, где люди видят нечек только в цепях и ошейниках, почти все забыли сколь велика опасность человеку и не отдают должного уважения тем, кто денно и нощно охраняет человечество от этих богомерзких тварей. Отец мой, ты видел, что этот проклятый ящер даже закованный в цепи остается непокорен. Дай ему волю — и его клыки и когти обагрятся кровью десятков людей.

При этих словах морду дракона исказила мрачная гримаса, не оставляющая сомнения, что если бы он был свободен, то и впрямь бы набросился на своих мучителей.

— Видишь, отец мой? Ты заберешь его и даруешь ему легкую смерть…

— Его смерть не станет легкой, — ответная гримаса на лице инквизитора ясно показала, что в его руках о легкой смерти дракону не стоит и мечтать.