Каждому по делам его (СИ) - Злотников Роман Валерьевич

Роман Злотников

Каждому по делам его

Пролог

– Цукт… цукт… цукт… цукт… – Горан повернул голову и повернул один глаз. Одноногий старик с примитивным деревянным протезом, ковылявший по палубе, поднял руку и, ощерившись в беззубой улыбке, хрипло проорал:

– Здраво, брат! Ускоро ћемо бити на лицу места?

Горан внутренне сморщился – от деда Душана, как обычно, несло ракией. Как он умудрялся добывать её на корабле, который уже давно находится в море, вдали от берегов – никто понять не мог. Однако дед Душан каждый день благоухал кайсиевачей – абрикосовой ракией.

– И за тебе здравље деда Душан! – степенно поздоровался он. – Већ смо на месту. Чекамо наредба.

Дед удивленно хмыкнул.

– Значи ускоро ћете стелт? Онда сам отишао на своју славину… – и он, развернувшись, торопливо зацокал протезом по палубе в сторону кормы. Горан проводил его взглядом и снова откинул голову на брезент.

Полгода назад его, бывшего майора сербской армии, ушедшего в отставку ещё в девяносто четвёртом, после ранения, нашёл бывший сослуживец – подпуковник Дучич. В тот вечер Горан задержался в гараже, на ремонт привезли интересную «тачку» – «Lancia Stratos» 1976 года выпуска. Этот автомобиль изначально разрабатывался как машина для ралли и в продажу её адаптированная версия попала только потому, что таковыми были требования. Но вот состояние попавшего в гараж Горана экземпляра было м-м-да… достаточно сказать, что высверливать пришлось даже колёсные болты. Не говоря уж о подвеске. Так что до кафешки, в которой он обычно ужинал, Горан добрался уже около двенадцати.

– Добро вече, брат! Уморан од тебе чекати! – раздалось из дальнего угла, едва Горан вошёл внутрь. Он резко обернулся. Из-за дальнего столика навстречу ему поднимался… Дучич? Горан посмурнел. Бывший сослуживец напомнил ему о том времени, когда он был счастлив. Когда у него ещё была семья. Когда были планы и надежды. Тем острее чувствовалась горечь от того, что всё это исчезло навсегда… Но протянутую руку нехотя пожал. В конце концов, Дучич был не виноват в том, что с ним случилось. А воспоминания… именно для того, чтобы отвлечься от них он частенько засиживался в своём гараже допоздна. А потом тихо напивался в этой кафешке дешевой ракией. Дорогая ему, увы, была не по карману. Да и не подавали её в этой кафешке…

– Вижу ты не рад меня видеть, – усмехнулся Дучич. – Чем я перед тобой так провинился, брате?

Горан вздохнул.

– Ты тут не при чём, Славен, просто… – он задумался, как необидно сформулировать свои чувства. Но понял, что не получится. Как нормальному человеку объяснить то, что чувствует половинка от него. Да что там половинка – Гордана, Радован, малышка Любица уйдя, забрали с собой его душу, оставив на её месте лишь пепелище. Так что он сейчас не человек, а так – оболочка. Поэтому он просто вздохнул и махнул рукой.

– Забудь!

Дучич покачал головой и, вздохнув, налил себе ракии из стоявшего перед ним графина. Потом залпом выпил и несколько мгновений молча сидел не закусывая. После чего спросил:

– Помнишь мою Радмилу?

Горан криво усмехнулся и кивнул. После чего вежливо спросил:

– Как она? Как дети? – на самом деле это его совсем не волновало. Но раз уж Дучич упомянул про жену…

– Хорошо! – чуть хрипло произнёс его бывший сослуживец. – Там где она сейчас – всегда хорошо. Рай ведь создан для чистых душ, Горан? Не может же быть что рай – просто сказки. А там, за пределами земной жизни, нет ничего. Ведь это не так, Горан?

Бывший майор вздрогнул и впился взглядом в своего собеседника. Тот молча смотрел на него, а в его глазах плескалась точно такая же боль, что поселилась и в его собственной душе.

– Когда?

– Уже полгода.

– Как?

Глаза Дучича блеснули, и он отвернулся. После чего глухо произнёс:

– Они напали ночью. Она как раз дежурила… В больнице оказалось не так много здоровых – она, две медсестры, несколько больных с переломами… Их выпотрошили, Горан… как свиней. Вырезали почки, печень, сердце, селезёнку, глаза[1]. Потом упаковали в принесённые с собой контейнеры и ушли, оставив выпотрошенные тела в морге на стенах которого написали всем нам послание кровью…

Горан ошеломлённо уставился на бывшего сослуживца. Тот сидел отвернувшись, так что было видно только его щеку с набухшими желваками. Бывший майор судорожно вздохнул. Чёрт, он погрузился в своё горе забыв о том, что война не кончена, и что по другим может ударить ещё больнее, чем по нему самому! Он попытался примерить на себя что бы почувствовал, увидев «разделанное» тело любимой… и содрогнулся.

– Прости, брате, я…

Дучич махнул рукой и, проведя по глазам ладонью, повернулся к нему и улыбнулся… ну попробовал.

– Ладно, отодвинем наше горе. Давай выпьем за встречу. Сколько мы с тобой не виделись-то?

– Четыре с половиной года, вроде, – задумался Горан. – С момента моего увольнения. А ты всё служишь?

– Куда уж мне, – усмехнулся бывший сослуживец. – Если уж сам «Кудесник атаки» оставил службу…

Горан слабо улыбнулся. Да, было у него такое прозвище. Недаром его батарея, а потом дивизион, столько лет держали славу лучших в югославских ПВО. Он умудрялся засекать и поражать цели даже тогда, когда, по всем расчётам, это было невозможно. Ну, то есть, оно и было невозможно. Для всех, кроме него… Но то дело прошлое. Сейчас он просто автослесарь.

– Я так понимаю – ты в этом кафе появился не случайно? Меня искал? – спросил бывший майор когда официант, записав заказ, удалился от их столика.

– Да, есть такое… – кивнул Дучич. – Предложение у меня к тебе есть.

Горан вздохнул.

– Извини, но даже слушать не хочу. Всё, я отвоевался… К тому же я просто не вижу смысла в этой войне. Она потеряла смысл и выродилась в сплошную спираль насилия. Хорваты режут боснийцев, боснийцы и косовары режут сербов. Сербы в отместку режут хорватов, боснийцев и косоваров. Затем хорваты, боснийцы и косовары снова режут сербов по священному праву мести. И так далее… Месть ничего не принесёт, а только лишь умножит число погибших. А их и так уже слишком много. Мы все югославы и нас в мире немного – гораздо меньше, чем немцев или французов. Пора кончать ещё и ещё уменьшать наше число. Иначе мы однажды просто исчезнем.

Бывший сослуживец ожёг его яростным взглядом.

– Вот, значит, как ты заговорил…

– Да, так, – спокойно ответил Горан. Даже не смотря на трагедию, случившуюся с ним, и с Дучичем, он был уверен, что лучше для всех было бы остановить эти затянувшуюся на десятилетия войну. Поэтому спокойно встретил взгляд бывшего сослуживца. Несколько мгновений они бодались взглядами, после чего Дучич отвернулся и обмяк, будто из него выпустили воздух. Они некоторое время молча сидели, смотря в разные стороны, а потом бывший сослуживец глухо заговорил:

– Ты, наверное, прав, Горан, но-о-о… если я предложу тебе отомстить не хорватам и косоварам, а тем, кто на самом деле развязал эту войну.

– А разве её развязал не Милошевич? – криво усмехнулся бывший майор. – Не его неимоверная жажда власти и попытка сохранить то, что уже разваливалось?

– А ты что, счастлив, что наша страна развалилась?

– Нет, – мотнул головой Горан, – я хотел бы по прежнему жить в большой и сильной стране, но разве попытки сохранить её насильно привели к чему-то хорошему? Или, наоборот, загнали нас в пропасть?

Дучич досадливо сморщился. Он никогда не был ни дураком, ни фанатиком, поэтому понимал, что проигрывает этот спор.

Ладно, я тебя понял, – бывший сослуживец махнул рукой и, ухватив рукой бутылку ракии, разлил её по стопкам.

– Давай хоть помянем наших любимых. А потом попрощаемся. Ты всегда был добрым человекам, Горан, и дай тебе бог побольше добра и удачи в твоей жизни. Кому ещё ему такое давать как не тебе? – и Дучич широко улыбнулся. Бывший майор удивлённо покосился на него.