Русская война 1854. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов Страница 51

Я кивнул, и Клейнмихель довольно продолжил:

— Я тут подумал, что они могут помочь и с доставкой грузов. Как бы вы отнеслись, если мы часть ваших аппаратов передадим в министерство путей сообщения? Естественно, с сохранением вашего контроля над их производством, но вот распространением уже лучше смогли бы заняться люди на местах. Замечу, правильные люди, которым знакомо чувство справедливости и благодарности.

А вот, кажется, я и понял интерес к себе со стороны Клейнмихеля. Рокадные дороги его не вдохновили — что в них толку, если военное будут принадлежать военным. А вот летающие аппараты, которые расширят возможности его ведомства и самого Клейнмихеля — это совсем другое.

Но нужны ли мне паразиты в схеме распространения моих «Ласточек» и «Китов»? Конечно, нет, но как сказать об этом прямо? Я ведь понимаю, что при должном таланте, а у Клейнмихеля он точно есть, саботировать приказ царя не так уж и сложно. Тут сроки задержал, там качестве не выдержал, и я уже ничего не успею… С другой стороны, а почему я отказываюсь от чужой жадности? Разве тому же Николаю она помешала использовать лучшие качества этого человека? Чем я хуже?

— Об этом я и хотел поговорить, — я протянул Клейнмихелю записку царя. — Мне дан приказ за две недели подготовить особую морскую группу, которая смогла бы добраться до Копенгагена и нанести удар по стоящим там английским кораблям.

Было видно, что у Клейнмихеля полно вопросов, но он терпеливо ждал продолжения. Опытный человек.

— Для решения этой задачи я хотел бы запустить производство паровых двигателей нового типа, которое после моего отъезда вы бы смогли использовать уже по своему разумению.

— Что будет нужно?

— Сталь! — выпалил я. — Много стали, прокатный станок, чтобы делать из нее листы, люди и территория.

— Чугун или лом есть, сталь в нужном количестве зарезервировал для себя человек великого князя Константина. Его подвинуть я не смогу.

— И не нужно, меня устроят лом и чугун, — кивнул я.

Сначала не хотелось строить на чужой территории бессемеровский конвертер, но… Не украдут же его сразу — просто не успеют принять такое решение — а через полгода эта технология уже не будет иметь решающего значения.

— Прокатный станок есть только малый, и паровую машину для него перевезти будет непросто. Впрочем, вы можете возить сталь на Сестрорецкие заводы, а потом уже раскатанную возвращать обратно.

— Меня устроит просто станок. Паровую машину под него соберем сами.

— Уровень подготовки рабочих? — продолжил свои вопросы Клейнмихель. И ведь дотошный дядька: в отличие от Долгорукова пытается во всем разобраться, чтобы сделать именно то, что нужно. Не меньше, но и не больше — этакая возведенная в абсолют лень в лучшем ее проявлении.

— Нужно человек десять опытных, чтобы я поставил их старшими. Для остальных работ хватит крестьян, которые приехали в столицу на заработки.

— Будут. Что по территории?

— Нужно крытое помещение. В идеале с отоплением, но, если нет или долго искать, не нужно. Мы и сами поставим. Главное, чтобы поблизости была вода, и по возможности найти такое место рядом с Волковым полем. Где армейский полигон.

— Время?

— Завтра в восемь хотел бы начать.

— Начнете. Где вы остановились, я знаю, утром вас встретит мой человек и все покажет. И еще… Пришлю от себя бригаду плотников и дерево. Наверно, вы захотите что-то доработать на месте, так будет проще.

Теперь пришла уже моя очередь кивать. Все-таки уел меня Клейнмихель, предусмотрел то, о чем я не думал, и теперь ведь я должен этому старому лису. А он это понимает, вон как улыбается… Ну и ладно, главное, довести дело до конца, а там — пусть получает свой завод, заслужил.

Следующие десять дней слились в один в грохоте и перестуке стали.

В первый день мы переделывали огромный ангар, где раньше хранили какие-то грузы. Рабочие вынесли все лишнее, потом плотники заново постелили полы, сделав закладные под будущие станки, и расширили оконные проемы для нормального освещения. Разом стало холодно, но параллельно в ручном режиме мы подготовили к запуску первый котел для прокатного станка, и уже скоро температура выровнялась.

Еще день ушел на организацию рабочей линии и процесса. Кажется, мелочь — какая разница, в какой очередности что и как делать, но это опасная иллюзия. Например, мы вынесли грязную угольную зону в отдельную часть помещения, и разом стало легче дышать. Потом выстроили зону конвертера для стали и переделали первые котлы и машины уже из нее. Тут же открылась возможность поднять температуру и качество получаемых изделий.

Потом, собственно, линия сборки. Я делил приведенных рабочих будущего Волковского завода на группы, каждой из которых доставалась небольшая и понятная даже для неопытных крестьян операция. Обучались они вместе с мастером, который потом заменял меня, отслеживая правильность работы. Пару раз были ситуации, когда деревенские справлялись быстрее якобы опытных мастеровых, и тогда именно их я и ставил старшими. А «старожилы» отправлялись обратно, откуда их таких красивых прислали.

Сто сорок человек в смену, тридцать семь этапов производства для котлов и больше семидесяти для паровых машин. В первый день приставленный Клейнмихелем писарь смотрел на все это с сомнением, а во второй, когда все заработало, оно неуловимо сменилось уважением. А ведь были моменты, когда я чуть не сломался — например, когда выяснилось, что платить за все нужно мне.

О, в каком гневе я был в тот момент!

К счастью, счета ЛИСа никуда не делись, и я, недолго думая, положил каждому рабочему по рублю в день… Как оказалось, много. В это время целый министр мог получать пять тысяч в год или моя собственная зарплата — двести рублей. Тоже в год! А тут бывший крестьянин мог заработать в полтора раза больше. Впрочем, я не жалел. Деньги пока есть, люди, получив первую же выплату, на следующий день были готовы горы свернуть, а сами траты…