Распутин-1917 - Сергей Александрович Васильев Страница 60

— Кто “они”?

— Томпсоны, Морганы, Рокфеллеры, Перкинсы, Райаны, Вандерлипы, Дэвисоны… Что им от нас надо? Какие условия были поставлены? Вы молчите, потому что не знаете или потому что не имеете права говорить?

— А ты откуда знаешь? — со злостью вырвалось у Шляпникова…

— Значит, правда, — констатировал Сталин, и в его глазах засверкал торжествующий салют.

Раздался короткий стук, приоткрылась дверь, и в щелочку просунулось щекастое девичье лицо.

— Иосиф Виссарионович, почта из Стокгольма…

— Подумайте, товарищ Шляпников, не торопитесь, — усмехнулся Сталин, выходя из комнаты. — Только хорошо думайте, чтобы не ошибиться.

Он торопливо вскрыл пакет, пробежался по списку приложенных статей, быстро найдя нужное, стал читать. Шумная квартира погрузилась в тишину, и если бы не ходики на стене, неутомимо отщелкивающие секунды, можно было подумать, что уши заложило непроницаемой ватой.

Сталин прочитал найденный текст медленно, вникая в технические детали, вскинул голову на девушку.

— Как звать тебя, красавица?

— Надя… Надежда, — потупилась дочь хозяина явочной квартиры.

— Какое сегодня число?

— Пока 20-е, через час будет 21-е.

— Это что ж получается… Разговор у нас состоялся 15-го, а Ленин выступал 17-го, — будто про себя размышлял Сталин. — Скажите, Наденька, может ли человек угадать, что скажет другой человек через два дня, если лично с ним не знаком и находится на расстоянии тысячи верст от него… Не знаете? Вот и я не знаю… А надо бы…

Гостиница “Астория”, несмотря на имидж фешенебельной и гламурной, никогда не претендовала на изящество, имея экстерьер строительного кирпича неправильной формы, небрежно брошенного и забытого у Исаакиевского собора. Перепрофилированная во время Первой мировой в военную, она, наконец, привела в соответствие внешнюю форму и внутреннее содержание — обилие военных мундиров хоть как-то оправдывало неуклюжие внешние очертания, больше напоминающие фортификационное сооружение, нежели гражданский объект.

Среди снующих вверх-вниз офицеров, грохочущих по ступенькам саблями и звенящими шпорами, нацепленными больше для форса, чем в силу необходимости, Распутин в поддевке и шубе выглядел белой вороной среди серо-зеленых воробьев и ругал себя за непредусмотрительность. Пока офицеры отряда особой важности под руки вели размягченного банкира по чёрной лестнице в малую приёмную, а охочий до техники Серега фон дер Лауниц готовил кинокамеры и свет, Григорий решил быстренько проскочить через холл на выход, где его ждал автомобиль для поездки на следующую встречу.

— Григорий Ефимович! Григорий Ефимович! Разрешите на минуточку! — раздалось за спиной, когда до спасительных дверей оставалось буквально несколько шагов.

“Твою ж мать…!” — выразился про себя Распутин, останавливаясь и оборачиваясь всем телом, чтобы быстро и доходчиво пояснить, как ему некогда. Но узнав окликнувшего, Григорий изменил намерение.

— Евгений Сергеевич? — удивленно произнес он, рассматривая запыхавшегося Боткина. — Вот уж не думал — не гадал, что смогу быть вам интересен. Во время нашей последней встречи вы были…, как бы это сказать помягче, не сильно рады моему появлению.

— Да, он самый, — отдышавшись, ответил лейб-медик, — встречал коллегу из Северо-западного фронта, а тут вы… Вот и решил побеспокоить…

— Евгений Сергеевич, — воровато оглядываясь по сторонам, перебил доктора Распутин, — я отвечу на любые ваши вопросы, но сейчас я несколько занят и должен идти.

— Я с вами! Я провожу! — торопливо произнес Боткин. — Даже не думал, что вас будет так трудно найти. В своей квартире вы не появляетесь, ваша семья не в курсе…

— Пойдёмте, — мгновение поколебавшись, кивнул Распутин и направился к выходу. — У меня есть десять минут, и если вы не против, что во во время беседы я буду переодеваться… Следуйте за мной.

Смутившись и не понимая, зачем и как можно переодеваться на улице, доктор прошел за Григорием, недоверчиво остановился перед вороным кадиллаком, удивился, однако виду не подал и послушно залез после приглашения в просторный, обитый бархатом салон.

— Итак, Евгений Сергеевич, — скидывая лисью шубу и купеческую поддёвку, пробубнил Распутин, — я внимательно вас слушаю.

— Наследник болен… — начал было Боткин и открыл рот, увидев, как вслед за одеждой на сиденье падает косматый парик и накладная борода, а поверх кабацкой рубахи его собеседник натягивает полувоенный френч, накидывает шинель и водружает на голову военную фуражку…

— Этого не может быть! — пробормотал Боткин, ощупывая взглядом преображенного Распутина.

— Чего конкретно? — поинтересовался Григорий, застегивая воротник.

— Крестьянина можно побрить, постричь, переодеть… Но это характерное движение, которым вы поправляли фуражку на голове, причем абсолютно автоматически… Этот жест трудно имитировать… Так делают те, кто долго носил мундир…

— Что с наследником, — прервал лейб-медика Распутин.

— Гематома, — моментально переключился Боткин на выполнение служебных обязанностей, — температура, боли. Всё, как обычно… Прослушав вашу экспресс-лекцию про аскорбиновую кислоту, познакомившись с практикой обработки ран, я подумал, что может быть…

— Нет, Евгений Сергеевич, — с сожалением покачал головой Григорий, — ни я, ни кто-либо другой на этой планете не способен излечивать гемофилию, ни сейчас, ни в обозримом будущем. Единственным способом облегчения страданий может быть регулярное переливание здоровой крови с нормальной свертываемостью… Но сегодня эта несложная манипуляция — русская рулетка с двумя патронами в барабане…

— Почему?

— Специалисты уже знают, что кровь делится на группы, но пока не в курсе, что кроме групп существует ещё так называемый резус-фактор…

— Что это за зверь? — от былого высокомерия Боткина не осталось и следа. Он смотрел на Распутина с изумлением и почтением, как турист на статую Будды.

— Это белок, находящийся на поверхности эритроцитов. Примерно у 85 % населения земли эритроциты несут антиген, называемый резус-фактором, о таких людях говорят, что они резус-положительны. Остальная часть населения лишена этого антигена, то есть они — резус-отрицательны. При переливании крови от человека, обладающего антигеном к человеку, не имеющему его, происходит конфликт по резус-фактору. Но если при конфликте по группе крови разрушение эритроцитов происходит сразу, то при конфликте по резус-фактору при первом переливании гемолиза не бывает. Первый контакт с антигеном приводит лишь к сенсибилизации реципиента, его организм вырабатывает специфические антитела, и чувствительность повышается. А вот если антиген попадает в кровь человека с отрицательным резус-фактором повторно, организм начинает реагировать на проникновение чужеродного агента: эритроциты слипаются внутри сосудов и разрушаются. Человек чувствует стеснение в груди, затрудненность дыхания, боли в области