Чужак из ниоткуда 3 - Алексей Анатольевич Евтушенко Страница 7

— У меня образования нет, Александр Яковлевич, — сказал я. — Самоучка. Даже чертить как следует не умею. Только рисовать.

— Научим! — махнул рукой главный конструктор, он явно загорелся своей идеей и желал немедленно воплотить её в жизнь.

— Ты не был на совещании, Александр Яковлевич, и потому не в курсе, — сказал Фёдоров. — Этот молодой человек действительно самоучка. Но такой, каких лично я не припомню. Работа у нас слишком мелко для него.

— Не мелко, — поправил я. — Совсем не мелко. Просто я уже работаю и, боюсь, мой работодатель не одобрит перехода. А у вас обещаю появляться очень и очень часто. Космос — не просто моя детская мечта. И Луна нам нужна не только для того, чтобы добывать там редкие земли. Хотя, с учетом сверхпроводящего контура, который используется в гравигенераторе, редких земель нам потребуется много. В частности, лантана и бария.

— А для чего ещё? — живо спросил Александр Яковлевич.

— Станция Дальней связи с кварковым реактором, — сказал я.

— Дальняя связь это…

— На основе так называемой квантовой запутанности. Мгновенная связь на любом расстоянии. Повторю. На любом. Но она требует океан энергии. Для этого — кварковый реактор.

— Голова кругом, — потряс головой Березняк. — Откуда вы взялись, молодой человек? Простите, Сергей… как вас по батюшке?

— Петрович. Можно просто Серёжа.

— Из города Кушка он взялся, — сказал Фёдоров, усмехаясь.

— Кушка. Погодите. Самая южная точка Советского Союза?

— Она, — сказал я.

— Бросить, что ли, всё к чёрту и уехать в Кушку, — задумчиво произнёс Березняк, и они с Фёдоровым рассмеялись. Видимо, над чем-то своим.

[1] 1 Мах = 1 224 км/ч, скорость звука в земной атмосфере.

Глава третья

Алексей Николаевич Косыгин. Экономика и… экономика. Вопросы электричества. Польза землячества. Снова в школу

Да, сотрудничество с «Радугой» вышло очень удачным. На работу, как и было сказано, я к ним не устроился, но зато договорился, что их патентный отдел займётся законным оформлением всех моих изобретений. За соответствующий процент от положенных выплат. Которые, к слову, удалось увеличить в разы, благодаря появившимся крепким связям в Совете министров. Здесь, как и в массе других случаев, мне хорошо помогал председатель Совета министров СССР Алексей Николаевич Косыгин. Ему было уже почти семьдесят — старик по здешним меркам, но организованности и работоспособности этого человека могли позавидовать и молодые. Он с самого начала, как настоящий государственный деятель и хозяйственник, с большим вниманием отнёсся к тем возможностям, которые открывали мои нововведения, а уж после того, как мне удалось несколькими сеансами подлечить его весьма истрёпанное сердце, и вовсе шёл мне навстречу практически во всех вопросах. Во всяком случае, в главных.

Вообще, невольно втягиваясь в народно-хозяйственную, экономическую жизнь моей новой Родины, я стал замечать массу интересных вещей, на которые раньше совершенно не обращал внимания.

Взять Косыгина. Я знал о его реформах, которые Алексей Николаевич затеял восемь лет назад, в тысяча девятьсот шестьдесят пятом году, когда мальчик Серёжа Ермолов пошёл в школу, а инженер-пилот Кемрар Гели покорял космическое пространство системы Крайто-Гройто и мечтал стать пилотом-испытателем первого в истории нуль-звездолёта, который только-только начали закладывать на орбитальных стапелях Сшивы.

Знал, но поначалу мало что в них понимал. Как-то не до этого было. Да, в Академии Кемрар Гели, как и любой будущий инженер, учил экономику Гарада и даже её историю. Но, прямо скажем, довольно поверхностно. Тем не менее, и этих поверхностных знаний мне хватило, чтобы понять — развитие экономики СССР и Восточного Гарада шло, во многом, схожими путями. Только Восточный Гарад, пожалуй, меньше бросало из крайности в крайность.

Возможно потому, что Восточный Гарад никогда не отказывался от частной собственности, как таковой. Включая собственность на средства производства. Ограничивал её размеры, иногда весьма жёстко — да. Но не отменял и не запрещал. Личная свобода — это, разумеется, большая ответственность, но ещё и возможность проявить инициативу. А если силгурда (или человека, что одно и то же) полностью оной инициативы лишить, вменяя ему только послушно исполнять волю партии власти, то очень скоро мы получим застой прогресса и общественное болото, которое загниёт, завоняет, отравит само себя и, в конце концов, погубит страну. Золотая середина, известная на Земле со времён Аристотеля (на самом деле ещё раньше) и так же тысячи лет на Гараде, — это не только философское понятие, но величайший действенный инструмент. Как для отдельного человека, так и для целого государства. Главное — уметь и не бояться им пользоваться. В СССР, по моим наблюдениям, пока не очень умели.

«Гнём палку, пока не затрещит, — как любил говорить по данному поводу мой папа, — потом начинаем гнуть в другую сторону и тоже до треска».

Так вот, реформы Косыгина, если говорить прямо, и были той самой попыткой «выпрямить палку» — исправить то, что наворочал в экономике предшественник Брежнева — Хрущёв.

Хозрасчёт и большая самостоятельность предприятий.

Та самая инициатива.

Другое дело, что хозрасчёт Косыгина отличался от хозрасчёта сталинских времён (который, собственно, угробил товарищ Хрущёв) и отличался, на мой взгляд, не всегда в лучшую сторону, но тут уж я старался особо не лезть — и так слишком много на себя брал, следовало не забывать о той самой личной золотой середине.

Но дело не только в реформах.

Я с удивлением замечал, что люди — коммунисты и беспартийные — родившиеся ещё до революции и возмужавшие в первые годы Советской власти, зачастую обладают более твёрдой волей к достижению цели и умеют лучше работать, нежели те, кто родился незадолго до Великой Отечественной войны, во время или сразу после неё. То бишь, относящиеся к поколению моих родителей. Логически здесь всё было понятно — те, кто сегодня управляли народным хозяйством великой страны — Союзом Советских Социалистических республик — вынесли на своих плечах столько трудностей и бед, что никаким пером не