Алексей Соколов - Терпение дьявола

Алексей Соколов

Терпение дьявола

© А. Соколов, 2014

© ООО «Издательство АСТ», 2014

Моей жене

Октябрьская ночь в провинции наступает быстро. Здесь ей не мешает неон городских реклам, блеск фар автомобильного потока и свет уличных фонарей. Здесь беспрепятственно сгущаются вечерние сумерки, постепенно скрывая детали окружающего ландшафта. А потом приходит по-настоящему ночная мгла. И уже с трудом можно различить силуэты деревьев, сливающиеся с черным, затянутым тучами небом. Только свет в одиноких оконцах деревянных домов нерешительно проникает сквозь тьму и мелкий осенний дождь…

Такая ночь опустилась на небольшой привокзальный поселок, единственной достопримечательностью которого служила железнодорожная станция. Настолько маленькая, что даже названия не имела, а довольствовалась указателем километра – 113.

На запасном пути стоял необычный вагон, ведомый видавшим виды дизельным тягачом. Его необычность заключалась в забранных железными листами окнах, и только по слабому свету, выбивающемуся из узких окошек под крышей, можно было понять, что внутри кто-то есть. Это был пассажирский вагон, переделанный в спецтранспорт для этапирования заключенных.

Почему для таких целей не использовался настоящий «столыпинский» вагонзак, немногочисленным местным жителям, как и сопровождавшим состав бравым сотрудникам Управления исполнения наказаний Украины, было неизвестно. Да и вряд ли те и другие задавались подобным вопросом. Ведь, когда каждый вечер пятницы поезд, следовавший в обход основных железнодорожных линий, подходил к станции, находились дела поважнее – конвоирам предоставлялось не больше четверти часа, чтобы размять затекшие ноги и купить в местном магазине несколько литров дешевой водки, а сельчанам выпадала возможность передать «с оказией» какую-нибудь посылку городским родственникам или знакомым.

Конечно, подобные остановки являлись серьезным нарушением режима и правил, которые, «в целях соблюдения общественной безопасности», предписывали безостановочное передвижение состава. Но условности не смущали начальника конвойной группы. После пятнадцати лет службы он хорошо знал, что заключенные если и совершают редкие попытки к бегству, то при погрузке-выгрузке на этап. А побег из камеры «столыпина», пусть и не совсем настоящего, – это уже из области фантастики. Еще никому на его памяти такого не удавалось. Почему бы и не остановиться?

До отправления поезда оставались считаные минуты, но ждали одного из конвойных, который почему-то задержался. Его товарищи уже начинали нервничать, когда за деревянным зданием вокзала послышался рев мотора и из влажной осенней темноты под свет одинокого фонаря вынырнул милицейский «УАЗ».

Лихо подкатив к локомотиву, автомобиль остановился, из него выскочил задержавшийся уиновец и полез в вагон. Через минуту в дверях тамбура появился начальник конвоя. Сойдя на землю, он неторопливо подошел к «УАЗу», заглянул в кабину, а потом быстро открыл дверь и сел на заднее сиденье.

Из машины послышался приглушенный разговор.

– …Взяли на рассвете… в Киев… особой важности… срочно!..

– А кто?..

– Не твое дело… с твоим начальством согласовано… головой и погонами!..

– Так точно…

Наконец начальник конвоя вылез из машины. Вслед за ним появились два широкоплечих оперативника, и последним из «УАЗа» выбрался грузный майор.

Вся компания правоохранителей направилась к задней двери, где находился «обезьянник» – отсек для перевозки задержанных. Когда оперативники встали с боков автомобиля, майор отворил дверь и скомандовал:

– На выход!

Пригнувшись, из «обезьянника» вылез невысокий мужчина в черной вязаной шапочке, потертой камуфляжной куртке и засаленных синих джинсах. Встав во весь рост, он постарался размять затекшие кисти рук, скованные наручниками за спиной, а потом, оглядевшись по сторонам, без особой злости посмотрел на майора и презрительно процедил:

– Мусор!

– Да пошел ты! – зло огрызнулся тот. – Грузите его!

Последние слова были адресованы оперативникам, которые, схватив арестованного под локти, повели его к «столыпину». Начальник этапа заспешил следом, успев козырнуть майору на прощание.

Лязг дверного замка и последующий скрип решетки-отсекателя прозвучали неожиданно громко, заставив двух обитателей камеры недовольно обернуться на шум.

Конвоир втолкнул внутрь нового пассажира.

– Принимайте пополнение, граждане уголовнички!

Когда «пополнение» сделало еще один шаг вперед, конвоир закрыл отсекатель и добавил:

– До отхода поезда не курить. Учую – в туалет пойдешь только завтрашним вечером. Усек?

– Да. – Голос арестанта не выражал никаких эмоций.

– Тогда располагайся.

За спиной новенького хлопнула тяжелая железная дверь.

Угрюмо осматривая тесное помещение, новый пассажир остановил взгляд на маленьком, размером не больше ладони, зарешеченном окошке, из-за которого виден свет единственного на весь здешний перрон уличного фонаря. Там свобода. А здесь?

Здесь вмонтированные в стену трехэтажные нары. На первом ярусе сидят двое и не без интереса смотрят на него, нового соседа, которому ранее в подобной обстановке бывать не приходилось. Вот и приплыл.

В камере повисло гнетущее молчание. Наконец один из заключенных, полуседой старик лет шестидесяти пяти, одетый в серую мешковатую робу, проговорил, ехидно прищурившись:

– А что говорят воспитанные люди, попав в приличное общество?

– Чего? – не сразу понял вопрос новенький.

– Здороваться надо, дядя, когда в хату входишь, епа, – подал голос второй зэк, короткостриженый молодой парень в спортивных штанах и черной футболке навыпуск. Судя по внушительной ширине плеч и развитой мускулатуре, спорт ему явно не был чужд.

– Здравствуйте.

Старый зэк кивнул.

– И тебе не хворать. Теперь надо бы обозначиться. Меня зовут Колода, а его, – он указал на своего молодого соседа, – Питон. Будь же любезен назвать и нам свое уважаемое погоняло.

– Игорь.

– Что, просто Игорь? И кликухи нет?

– Нет, просто Игорь. – Новенький огляделся. – Куда сесть можно?

– Сесть ты, мил-человек, уже успел. А присесть можешь хотя бы вот сюда, на шконку.

Колода подвинулся, освободив край нар. Игорь сел рядом. Беседа явно не клеилась, но расспрашивать его никто не спешил.

– Слышь, дядя, закурить не будет? – спросил Питон.

– Ты же слышал, что охранник сказал, – ответил Игорь. – До отхода поезда не курить.

– Да мне побоку, что этот цирик квакает. Я спрашиваю – у тебя есть закурить?

– Извини, не курю. – Игорь заслышал в голосе парня угрожающие интонации и решил не накалять обстановку. – Вредно мне, задыхаться начинаю.

– Я тоже не курю.

– А чего же спрашиваешь?

– Надо, значит, епа, если спрашиваю…

Питон хотел сказать что-то еще, но по вагону прошла сильная дрожь, и поезд тронулся с места.

– Пошел этап, – произнес Колода, неуловимым движением вынув откуда-то из рукава смятую папиросу и спичечный коробок. Прикурив, он с наслаждением втянул вонючий дым. – Питон, че на котлах?

Тот извлек из кармана своих широких спортивных штанов китайские электронные часы.

– Без пяти десять.

– Лады. Теперь можно и покемарить.

Докурив папиросу до половины, Колода затушил окурок и, укладываясь на нижнюю койку, сказал:

– Ты если располагаться будешь, то двигай на пальму. Чемодан уже Питон забил.

– Не понял? – Игорь недоуменно посмотрел на зэка.

– На верхнюю шконку лезь, говорю. Питон вторую раньше тебя облюбовал.

– Ясно.

Игорь подтянулся и полез на самый верхний ярус. Ему действительно уже хотелось спать, поэтому он, сняв высокие армейские ботинки, с удовольствием растянулся на тощем тюремном матрасе. Но, вопреки ожиданиям, сон не шел. В голове роились тяжелые мысли.

…Угораздило же так глупо встрять. Три месяца потихоньку сбывал бирюльки по одной, а тут черт дернул сразу пять штук скинуть. Ведь как чувствовал, что покупатель темнит что-то. Как знал. Вот и встрял. И за что?! За две сотни кусков! А ведь канал бармена давно налажен и работает без перебоев. Отбил бы те же двести штук спокойно, под нормальной крышей. По времени вышло бы, конечно, намного дольше, но зато без проблем. Пусть платит Скряба сравнительно немного, но одно то, что он договорился с военными об относительно спокойном проходе через Периметр, – уже огромный плюс в деловых отношениях. Да к тому же и выход тоже не представляет особых трудностей. Главное – знать, когда подкупленные вояки отключат ток и снимут с маршрута патруль. А об этом бармен всегда заранее сообщает полезным для себя людям. Например, таким, как он – Сапсан. Ну а теперь все потеряно. Все. Попытка сбыть хабар в обход Скрябиных рук обернулась самой плачевной ситуацией, в которую только может вляпаться сталкер, находящийся вне Периметра, – арестом за контрабанду аномальных элементов из Зоны Посещения. Или, если короче, за нелегальный сбыт артефактов. А наказываются такие проделки строго. Мало того что за решетку попадешь лет эдак на пять, так еще и после освобождения на всю жизнь запретят подходить к Зоне ближе чем на сотню километров. Невесело. Совсем невесело. Эх ты, сталкер, сталкер! Почти два года жизни отдать Зоне, чтобы потом так нелепо съехать под откос…