Дмитрий Казаков - Идеальное отражение

Дмитрий Казаков

Идеальное отражение

Глава 1

Охотник за артефактами

5 февраля

Это был какой-то неправильный биомех.

Во-первых, он не походил ни на одно из хорошо знакомых мне порождений Пятизонья — ни на бота, ни на носорога или бронезавра, ни, тем более, на дракона. Но это ладно, механическая эволюция протекает быстро, и всё время появляются новые модификации железных тварей.

Во-вторых, он вёл себя совершенно необычно для чугунка — прятался в яме среди зарослей автонов, сидел в засаде. И, в-третьих, почему-то оказался невидимым для моих имплантов, приспособленных как раз для того, чтобы издалека обнаруживать таких вот опасных товарищей.

Так что когда в нескольких метрах от меня грохнуло и вверх полетели ветки металлических кустов, я оказался неприятно поражён.

— Вот лахудра! — рявкнул я, отпрыгивая в сторону и срывая с плеча верный «Шторм».

По тому месту, где я только что стоял, с рёвом пронеслось нечто колёсное, приземистое и блестящее. Врезалось в скопление автонов, со скрежетом притормозило, и я смог рассмотреть агрессора.

Размерами и очертаниями он походил на раптора, на легковую машину, обретшую некое подобие жизни после Катастрофы. Но при этом имел восемь маленьких ребристых колёс, был снабжён манипуляторами, наростами вроде антенн, и немного напоминал помесь краба с черепахой.

Ладно, классификациями пусть научники занимаются, наше дело — выжить…

Колёса чугунка завертелись, торчавший из его «задницы» манипулятор хищно защёлкал. Ну а я нажал на спуск, и импульсный пистолет-пулемёт в моих руках немедленно ожил.

Игольчатые пули с мерзким лязгом принялись дырявить тушку моего противника, полетели искры. Одно из колёс лопнуло с мерзким хлопком, брякнул отвалившийся манипулятор.

Но чугунок и не подумал сдаваться — в силу того, что не имел представления о том, что такое капитуляция. Со скрежетом и рёвом, припадая на один бок, он покатил ко мне, и вокруг одной из «антенн» возникло фиолетовое сияние.

Ого, да этот жестяной засранец хочет шарахнуть меня энергетическим ударом?

Нет, мы так не договаривались!

Я прыгнул в сторону, не позволяя агрессору прицелиться, резко бросился на землю и разрядил остаток магазина прямо в открывшийся бок чугунка, туда, где в блестящей тёмной броне уже имелось несколько дырочек. Из развороченных металлических внутренностей ударил настоящий фонтан жёлтых искр, биомех содрогнулся, разом вскинул уцелевшие манипуляторы и застыл.

Кажись, всё.

— Сдох ты или не сдох? — спросил я, отгоняя желание снять шлем и вытереть со лба честный трудовой пот.

Чугунок выглядел мёртвым, но я слишком хорошо знал, что в Пятизонье для торопыг дорога одна — на тот свет. Ни в одной из пяти локаций, возникших осенью пятьдесят первого года, не имелось того, что мы, люди, привыкли называть жизнью.

И в то же время в них существовало нечто условно живое и безусловно опасное.

Я заменил магазин, устроился поудобнее и подождал, сначала пять минут, затем ещё десяток.

— Похоже, сдох, — резюмировал я.

Понятное дело, что через какое-то время вездесущие скорги оживят подбитого мной биомеха, отремонтируют и усовершенствуют. И он покатит себе дальше — искать энергетические поля, давить сталкеров и заниматься прочими «жестяными» делами.

Но в данный момент эта «крабочерепаха» — всего лишь мой трофей, и ничего не помешает мне обойтись с ней по праву победителя.

— Займёмся делом.— Я поднялся, скинул с плеч вместительный и в данный момент почти полный рюкзак.

Крайне удобная штука для того, кто топчет Пятизонье не просто так, а с определёнными и вполне прагматичными целями. Вот отделение с замкнутым энергетическим контуром — для н-капсул, потайные карманчики для денег и особо ценных находок, главное отделение, куда я складываю большую часть добычи, вот секция для продуктов и воды, вот внешние петли для всяких крупноразмерных штуковин, вроде частей биомехов.

Их тоже можно продать.

Вояж в Старую Зону, куда я отправился позавчера, был успешным, и поэтому сейчас мой рюкзачишко забит хабаром, как лавка тороватого спекулянта. Но ничего, в нём всегда найдётся местечко для разных интересных штучек, способных принести некоторое количество денег.

— Счастье вдруг в тишине постучалось в двери, неужель ты ко мне, верю и не верю… — напевая эту древнюю песенку, я вытащил из рюкзака «карманный набор охотника за артефактами» — комплект инструментов, позволяющий быстро и со смаком разделать любого чугунка. — Падал снег, плыл рассвет, осень моросила…

Снег и в самом деле падал.

Над зоной отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС висела плотная пелена облаков, но вместо обычного нудного дождика из них валились мелкие и колючие снежинки. Продолжалось это безобразие второй день, и кое-где на склонах холмов и в ложбинах образовались настоящие сугробы.

Что вы хотите, февраль на дворе.

Но стоит снегопаду прекратиться, как снежные заносы довольно быстро растают, и воцарится обычная для Пятизонья грязища. Как стало понятно вскоре после Катастрофы, даже в Академзоне из-за энергополей земля слишком тёплая для того, чтобы снег лежал постоянно.

Поэтому сугроб здесь — редкость.

— Сестра: тампон, спирт, скальпель, — сказал я, подходя к подбитому биомеху и примериваясь к его броне. — Больной, дышите глубже! Сейчас мы вас слегка распотрошим!

Дурацкая привычка разговаривать с самим собой возникла у меня давно, вскоре после того как я пересёк Барьер и более-менее устроился внутри него. И скажу вам честно — это самая малая странность, которая может появиться у человека, выбравшего для жительства эти негостеприимные места.

Орудуя инструментами, я и не подумал убрать из-под руки ИПП.

В Пятизонье полно всяких опасных тварей, начиная с драконов и заканчивая моими же коллегами по профессии, способными за пару н-капсул прикончить собрата. Большинство из них предпочитает более мощное оружие, вроде «карташа», но для меня главное — вес, а он у «Шторма» меньше.

В прямой бой с чугунками я вступаю редко, а на то, чтобы отбиться от жадных товарищей по несчастью, хватит и этой «машинки».

— Так, очень хорошо, отвались мой хвост, — сказал я, разглядывая извлечённый из нутра чугунка «аккумулятор» — тяжёлый и чёрный глянцевый куб размером с кулак. — Пригодится.

Добыча с лихвой перекрыла потраченные на «крабочерепаху» патроны, но я продолжил копаться в железных внутренностях — не из жадности, скорее просто из любопытства. Ничего полезного больше не нашёл, зато стал обладателем серебристой таблички, на которой было выгравировано «ВКС России, НИИ «Космаш», изделие ПРУ-3У, 2051 г.».

Теперь всё ясно — передо мной бывшая собственность одного из исследовательских центров космических войск, какой-нибудь опытный образец техники для изучения других планет, после Катастрофы, по примеру детища Франкенштейна, удравший от своих создателей.

Наверняка такая хреновина существовала в одном экземпляре, и именно поэтому я с ней никогда не сталкивался.

— Оставлю на память, — решил я, после чего запихал добычу в рюкзак, а его вскинул на плечи.

Без боевого костюма с сервоусилителями я бы вряд ли поднял такой вес.

Теперь можно продолжить путь — дальше на северо-запад, в ту сторону, где когда-то располагалось селение Выгребная Слобода. Там я избавлюсь от добычи, закуплюсь всем необходимым и несколько дней смогу побездельничать.

Оставив позади место схватки, я запустил главный имплант на самодиагностику и диагностику прочих вживлённых в моё тело штуковин — неясно, почему я не сумел заметить чугунка издалека. Конечно, можно предположить, что тот обладал хитрыми маскирующими способностями, но есть и вероятность того, что сбой произошёл с моими «локаторами».

А без них я как без рук, или, точнее, как без глаз.

Снег вместе с привычным для этих мест пепельным туманом ограничивал видимость, поэтому я шагал без особой спешки, огибая все места, где можно наткнуться на засаду.

Прошёл парой километров восточнее котловины на месте бывшего Грубчанского озера, над которой всё время стоит зеленоватое зарево. Оставил позади заросшее автонами урочище Пекло и спустился в овраг, на дне которого блестела лужа жидкого металла.

Именно этот момент выбрал главный имплант, дабы сообщить, что диагностика закончена. Судя по её результатам, всё оказалось в порядке, но сомнений моих это не развеяло.

Ладно, дойдём до Обочины, там разберёмся.

Безмятежная «прогулка» по Старой Зоне закончилась ещё через пару километров.

Я пересёк один из многочисленных каналов, сохранившихся с тех времён, когда в этих местах росли не автоны, а обычные деревья и кусты. Только выбрался на открытое место, как в башке пиликнуло — подал сигнал «вмонтированный» в неё сонар. Мгновением позже ожил датчик движения, показавший, что с северо-востока приближаются три объекта.