Алексей Щербаков - Интервенция

Алексей Щербаков

Интервенция

И прав был капитан – еще не вечер!

Часть 1

В Петербурге жить – точно спать в гробу

Уберите медные трубы!Натяните струны стальные!А не то сломаете зубыОб широты наши смурные.

Искры самых искренних песенПолетят как пепел на плесень.Вы все между ложкой и ложью,А мы все между волком и вошью.

Время на другой параллелиСквозняками рвется сквозь щели.Ледяные черные дыры.Ставни параллельного мира.

Через пень-колоду сдавалиДа окно решеткой крестили.Вы для нас подковы ковали.Мы большую цену платили.

Вы снимали с дерева стружку.Мы пускали корни по новой.Вы швыряли медну полушкуМимо нашей шапки терновой.

А наши беды вам и не снились.Наши думы вам не икнулись.Вы б наверняка подавились.Мы же – ничего, облизнулись.

Пролог

Дым над бетоном

– Все чисто. Вокруг ни души, – доложил майору О’Нилу командир разведывательного взвода.

– Отлично. Что со взлетной полосой? – повернулся командир десантной группы к другому офицеру.

– Работы немного. Расчистим от всякого мусора, проверим покрытие… Через пару часов полоса будет готова к приему самолетов.

Высадка разыгрывалась как по нотам. Собственно, так и должно быть. Никто не ожидал встретить в Пулково серьезное противодействие прибывающим миротворческим силам. Так и вышло. Парашютисты садились как на учениях.

Огромное абсолютно пустое летное поле, на одном конце которого прилепилось здание аэровокзала, подавляло своей безлюдностью. Немногочисленные фигурки парашютистов, застывших в настороженных позах с оружием наготове, на нем просто терялись. Пустой аэропорт производил гнетущее впечатление – высокая трава, которая пробивалась даже сквозь плиты взлетной полосы, безлюдье, а главное – безмолвие, нарушаемое только криками зачем-то кружащих над этим пустым местом чаек. Наверное, поэтому, чтобы отогнать неприятное ощущение, солдаты нарочито громко перекликались, хохотали по поводу и без, шумно жевали жвачку и сплевывали.

Джекоб сделал несколько снимков, затем наладил спутниковый телефон и связался с редакцией.

– Джекоб? Что там у вас? – послышался голос режиссера.

– Нормально. Ничего интересного.

– Все равно давай что-нибудь в эфир. Джекоб!

– Передовой отряд только что высадился в петербургском аэропорту Пулково. Сейчас начинается расчистка полосы. Примерно через три часа мы будем готовы принять транспортные самолеты. Стивен!

– Все, кончаем связь. Сообщай нам обо всем интересном…

Джекоб Абрамс, корреспондент, аккредитованный при миротворческих силах НАТО, выругался и достал сигареты. Вот ведь пришла кому-то в голову блажь – освещать высадку с самого начала. Ну в самом деле, что может быть интересного в подготовке аэродрома? Абрамс побывал во многих местах, в том числе и в самых что ни на есть горячих точках, а потому прекрасно знал: если даже веселье и начнется – оно начнется потом, а не с первых шагов. Да и что здесь может случиться? Все-таки Петербург – это почти Европа. Уж явно не будет столкновений с бородатыми исламскими фанатиками, стреляющими из-за угла; с безумными шахидками, бросающимися под бронетранспортеры, обвесившись взрывчаткой… Власти в городе нет. Армии нет. Никаких различимых невооруженным глазом политических сил нет. Даже экстремистов нет. Глупо сопротивляться тем, кто пришел наводить тут порядок. И высадка наверняка пройдет ничуть не интереснее, нежели прибытие нью-йоркской подземки на конечную станцию. Джекоб вполне мог бы прилететь с первым транспортом и спокойно снять все, что нужно.

Но вот попала вожжа под хвост кому-то из медианачальства. Мол, наш корреспондент впереди всех! Теперь режиссер будет звонить каждые десять минут – и телеканал станет прерывать передачи, чтобы передать пустую информацию.

Хотя, конечно, все тут решали чисто политические соображения. Только клинические идеалисты верят в то, что существует независимая пресса. Все зависят от тех или иных сил. Медиахолдиндг, в котором трудился Джекоб, был круто повязан с серьезными людьми, которые поддерживали нынешнего президента-республиканца. А дела у президента шли хреново. Как говорится, кто слишком широко шагает, рискует порвать штаны. Складывалось впечатление, что с нынешней администрацией творилось нечто подобное. При нем Америка снова полезла наводить демократию по всему миру.

Получалось это как-то криво. В Иране война шла уже три года. В Узбекистане сначала все было вроде бы неплохо, но теперь – черт-те что. Теперь там тоже стреляли. Но вот подвернулись события в России, и президентская команда решила извлечь из них все, что только можно. Так что PR высадке миротворческих сил в Петербурге сделают до самого неба.

Другой бы на месте Джекоба радовался, что попал в число первых высадившихся в Петербурге. Ведь что в работе военного журналиста главное? Прежде всего необходимо набрать темп. Выделиться из толпы своих коллег. Тогда и в дальнейшем будешь попадать не только на унылые официальные пресс-конференции, где делающие «чи-и-из» девушки из пресс-службы кормят журналистов старательно отфильтрованной и тщательно пережеванной информацией, в которой правду можно найти, только если очень долго и внимательно искать. Что делать? Такая уж специфика работы. Не нашлось еще на свете армии, в которой генералы говорили бы общественности то, что происходит на самом деле. Они всегда будут рассказывать красивые сказки – пусть даже дела идут вообще ни к черту. Впрочем, Джекоб, немало повидавший, какой эта правда бывает, в душе был согласен с генералами. Зачем добропорядочным налогоплательщикам знать про растерзанные детские трупы, горящие вместе с экипажами танки и падающие с неба подбитые вертолеты – словом, про будни солдат миротворческих сил? Про боевиков с автоматами Калашникова, боевиков с гранатометами, боевиков со «Стингерами»… Ни к чему это. Классика любой информации из горячей точки: «Мы победили – и враг бежит, бежит», как поется в знакомой с детства песне.

Но у каждого своя работа. У репортера она заключается в том, чтобы давать материал, желательно эксклюзивный или по крайней мере добытый раньше, нежели до него сумели добраться коллеги. Так что для старта такое начало кампании, когда ты один из первых высадился на землю этого города, – очень даже неплохо. Джекоб представил огромный заголовок на полосе газеты, для которой тоже, по совместительству с телевидением, гнал информацию: «Наш корреспондент первым ступил на русскую землю». Наверное, отметят, что в этот город никогда еще не входили иностранные войска. Впрочем, на подобные высказывания наложено строжайшее табу. В Петербурге отнюдь не свергали очередной тоталитарный режим за неимением такового. Пропагандистское обеспечение акции было совсем иным. Но какое до этого дело журналисту? Единственное, что от него требуется, – качественно писать то, что нужно. И стараться это делать лучше своих коллег. Тогда карьера у тебя состоится.

Другое дело, что Джекоб явился сюда не ради карьеры, и уж тем более не для того, чтобы гоняться за сенсациями. Хотя бы потому, что с карьерой у него и так все было неплохо. Его очень ценили как военного журналиста, который умеет проходить туда, куда иным дорога заказана. Так что Джекоб Абрамс поехал в эту командировку, чтобы отдохнуть от бесконечной войны. От этого сочетания – запаха мужского пота, пороха и горелого человеческого мяса. Он ехал в этот город как на отдых. Надеясь, что хоть тут не придется ходить в туалет, прикидывая, откуда по тебе будут стрелять.

Казалось бы – все же странное место для отдыха. Но дело в том, что Джекоб в последнее время, возвращаясь в Америку, ловил себя на мысли, что в родной стране он жить просто не может. Скучно ему было в Америке. Вот и получалось, что он выбрал поездку, которую его коллеги рассматривали как большое и серьезное приключение.

А потому Джекоб охотно уступил бы честь первым вступить в город любому другому работнику прессы. Но только вот, как выяснилось, из всех акул пера и телекамеры он был единственным, кто имел опыт прыжков с парашютом. Да и вообще. Военных корреспондентов среди аккредитованной при пресс-службе корпуса медиапублики, кроме него, вообще не нашлось. Все какая-то шелупонь, чуть ли не из светской хроники. Оно и понятно – это не горячая точка, сюда послали кого попроще. И посговорчивей. Потому что военные журналисты цену себе знают – и берут за свои услуги дорого.

– Сэр газетчик, как, все тихо? – раздался голос Риккардо.

К Джекобу, жизнерадостно улыбаясь, подошел парень-латинос. Это был молодой солдат, приданный Джекобу в качестве то ли ординарца, то ли охранника. (Хотя в ординарцах Джекоб не особо нуждался, а в качестве охраны этот салага представлялся величиной близкой к нулю.)