Константин Дроздов - Свастика в Антарктиде

Константин Дроздов

СВАСТИКА В АНТАРКТИДЕ

Бессмертные — смертны, смертные — бессмертны; смертью друг друга они живут, жизнью друг друга они умирают.

Пролог

Тонкие ноздри Великого Осириса дрогнули — запах свежей крови доставлял ему удовольствие. Сет отвел взгляд от лица своего командира и снова взглянул на выжженную солнцем площадь у основания зиккурата, на вершине которого они стояли. На идеально отшлифованных плитах ровными рядами теснились шеренги плечистых геноргов. Час назад по знаку своего создателя и божества они начали жестокий ритуал. Один за другим атлеты в набедренных повязках направлялись к подножию широкой лестницы, чтобы собственной смертью доказать свою преданность повелителю.

Как только тело очередного добровольного самоубийцы падает в кровавую лужу, стройную шеренгу покидает следующий воин. Безмолвно подойдя к распростертому телу, генорг резким движением выдергивает сталь из обмякшей плоти своего товарища. Крупные темные капли веером разлетаются вокруг. И вот который по счету верный слуга с окровавленным клинком в сильной руке поднимает глаза вверх. Туда, где заканчивается лестница и где возвышаются два золотоглазых гиганта в белых одеждах. Затем быстрым и точно рассчитанным движением воин по самую рукоять вонзает нож себе в сердце и новой жертвой падает на скользкие от крови плиты, уже неспособные впитывать такое ее обилие.

— Это самая преданная, самая жестокая армия во Вселенной, Сет, — не поворачивая головы и продолжая наблюдать за умирающими геноргами, произнес Осирис. — Они действительно любят своего создателя и готовы беспрекословно умереть ради него. С такой армией я сломлю любое сопротивление и завоюю любой мир.

— Твои соратники не менее преданы и верны тебе, Великий Командор.

— Не все, мой друг. Я уверен лишь в Исидо и в тебе. Сделав геноргов еще более сильными и неуязвимыми, мы вместе поведем наших новых воинов к звездам.

— Для меня большая честь участвовать в вашей миссии, мой командор.

— Я знаю, Сет. — Голос Осириса оставался спокойным и ровным. — Но прежде ты поможешь мне очистить «Молох» от тех, кто может дрогнуть и предать нас. Убей Ро. Я знаю, что он тебе друг. Но мне он — враг.

Взмахом руки Осирис остановил разворачивающееся на площади действие. Солдаты-генорги замерли в ожидании следующей команды. Командор посмотрел на Сета. Свет заходящего за кроны джунглей солнца придавал глазам Осириса кроваво-красный оттенок.

— Что скажешь, Сет?

Глава 1

Приглашение профессора Хорста стало для меня неожиданностью. Несмотря на то что когда-то Герман Хорст был другом моего отца, я не видел его уже лет семь-восемь и даже представления не имел о том, чем он сейчас занимается. Единственное, что мне врезалось в память с юношеских времен, так это его жаркие споры с отцом на темы археологии и искусства. После смерти отца Хорст исчез из моей жизни, и больше я о нем ничего не слышал. Но сегодня утром мой начальник — оберштурмбаннфюрер СС Хабих вызвал меня в свой кабинет и, стараясь не смотреть в глаза, протянул конверт с пометкой «Эрику фон Рейну — лично». Я попытался тут же вскрыть пакет, но Хабих поспешно остановил меня:

— Нет-нет — вскроете и прочитаете у себя в кабинете.

Обычно вальяжный и самоуверенный, он явно был чем-то озабочен, хотя и старался этого не показывать.

— Слушайте, Эрик, в последнее время вы много работаете. Возьмите-ка сегодня выходной.

Слышать это было несколько странно, учитывая то, что все происходило в точности до наоборот. И все же я поблагодарил начальство и направился в свой кабинет.

Присев за стол с ворохом штабных бумаг, я аккуратно надорвал конверт. В конверте был лишь адрес, напечатанный на машинке, и подпись от руки: «Герман Хорст». Ничего особенного. Хотя нет, особенность была — не указаны время и дата. Исходя из этого, я решил, что приглашение может подождать. Прежде будет нелишним перекусить в любимом кафе на Бергманштрассе, а затем заглянуть в пару букинистических лавчонок.

Как и планировал, к усадьбе профессора в отдаленном пригороде Берлина я подъехал на своем «Опеле» около трех часов дня. Территорию владений огораживал глухой, почти трехметровый, забор. У въездных ворот меня встретил человек хотя и в штатском платье, но с военной выправкой. Бросив короткий взгляд на мое лицо, он тем не менее долго изучал предъявленные документы. Наконец охранник кивнул и, вернув пропуск, сделал шаг назад.

Через пару сотен метров, в глубине сада, передо мной оказался шлагбаум. На этот раз мои документы проверяли уже двое в штатском, но оба как две капли похожие на первого — хмурые лица с маленькими, сверлящими глазками.

«Надо же, — с иронией подумал я, — дядя Герман, оказывается, стал какой-то „шишкой“. А может быть, уже готовится к приходу коммунистов?»

Наконец я подкатил к крыльцу небольшого двухэтажного особняка. Постройка была весьма изящной, живописно утопающей в зелени. Выйдя из машины, я оглядел обширный сад. Пожелтевшая листва начала облетать. Легкий ветер лениво раскачивал кроны, и они тихо шелестели. Воздух был сладковатым и густым. По вечернему небу неторопливо, чуть заметно, плыли плотные белые облака. У меня возникло странное ощущение остановки времени. Я вдруг почему-то подумал, что этот теплый октябрьский день 1942 года запомнится мне навсегда, что он станет особым. Внезапный порыв ветра сорвал с деревьев пеструю стаю листвы и, свернув ее в легкую спираль, небрежно погнал по дорожкам сада. Мысленно отмахнувшись от странного наваждения, я подошел к крыльцу особняка и быстро поднялся по светлым ступеням широкой лестницы. Створки высоких дверей распахнулись прежде, чем я их коснулся, и предо мною предстал улыбающийся Герман Хорст в домашнем халате.

— Эрик, дорогой мой, я тебя совсем заждался. Проходи же, проходи же скорей. — Профессор положил мне руки на плечи и, притянув к себе, обнял.

Я несколько опешил. Конечно, когда-то дядя Герман учил меня играть в карты, рассказывал свои версии происхождения египетских пирамид, а иногда и весьма забавные анекдоты, но… Он вел себя так, будто мы расстались только вчера. Впрочем, высокий и плотный, с тщательно причесанными волосами, он за прошедшие годы почти не изменился, только стал почти совсем седым. А ведь ему должно быть уже за шестьдесят.

Хорст схватил меня крепкой рукой под локоть и потащил в гостиную. Усадив мою персону в кресло у небольшого столика, он тут же откупорил уже приготовленную бутылку французского коньяка и разлил ароматную темную жидкость по бокалам.

— Отлично выглядишь, Эрик, офицерская форма на тебе сидит как влитая. Образец немецкого офицера. Ты очень похож на своего отца. В те редкие дни, когда он надевал мундир, с него можно было картины писать.

Я хотел было вежливо прервать старика, как вдруг мой взгляд упал на небрежно наброшенный на спинку дальнего кресла китель со знаками различия группенфюрера СС. Слова застряли у меня в горле. Я поставил рюмку с коньяком на стол.

— Да, Эрик, это мой мундир, но я хочу, чтобы ты по-прежнему называл меня «дядя Герман». Даже при посторонних, — перехватил мой взгляд Герман Хорст.

«Ну, уж это вряд ли, господин генерал», — подумал я смущенно.

— Ты, Эрик, для меня как сын. И хотя я тебе не родной дядя, я хочу, чтобы ты считал меня если не близким родственником, то хотя бы своим другом.

Видимо, некоторое недоумение достаточно ясно отразилось на моем лице, и Хорст поспешил продолжить:

— Да, меня не было с тобой рядом много лет, но… я был так увлечен проектом, у основ которого стоял и твой отец. Ты вправе обижаться, но… прошу простить меня. Как только я узнал, что ты на Восточном фронте, под Демянском, я сразу же устроил твой отзыв из района боевых действий и назначение в Штаб.

— Восточный фронт был не только моим профессиональным долгом, но и моим добровольным выбором, — недовольно буркнул я.

— Да-да, Эрик, я знаю, что ты никогда не был трусом, но я также знаю, я чувствую, что у тебя другое предназначение. — Герман Хорст умолк, грея бокал с коньяком в руке. Я же подумал: «Свое предназначение я два года испытывал на фронте и до сих пор не могу понять, как остался жив. Нет, не зря ты пригласил меня, дядя Герман. Ты что-то задумал».

Группенфюрер внимательно посмотрел на меня, будто раздумывая, продолжать ли. Я сидел с непроницаемым лицом и молчал.

Хорст наконец-то пригубил коньяк и медленно, как-то вдруг подсевшим голосом произнес:

— Эрик, что ты знаешь об «Аненербе»?

— Немного. Организация, созданная при личной поддержке рейхсфюрера СС Гиммлера в 1935 году. Если не ошибаюсь, в структуру СС «Аненербе», уже как научный институт, вошел в 1937 году и опять же по инициативе рейхсфюрера, который занял пост президента. Административное управление возложено на штандартенфюрера СС Вольфрама Зиверса, научное руководство — Вальтер Вюст. Насколько я знаю, основная задача «Аненербе» сводится к изучению древнегерманской истории и наследия предков, поиску и сохранению данных, подтверждающих исключительность арийской расы, то есть археологическая и архивная работа. С 1941 года общество включено в личный штаб рейхсфюрера и ныне является чем-то вроде научно-исследовательского подразделения СС. Судя по режиму секретности, занимается весьма интересными вопросами, но мне об этом ничего не известно.