Михаил Сухоросов - КНИГА III ВОЛЧЬЯ СТЕПЬ

КНИГА III

ВОЛЧЬЯ СТЕПЬ

Сосед, не спеши. Нечего

Спешить, если верст - тысячи

Случайной стрелой встречною

Когда-нибудь там – спишемся.

На Запад ты едешь, когда истощается почва и на старое поле наступают сосны. На Запад ты едешь, получив письмо со словами: «Беги, все открылось». На Запад ты едешь, когда, взглянув на нож в своей руке, видишь, что он в крови. На Запад ты едешь, когда те­бе скажут, что ты - пузырек в прибое импе­рии. На Запад ты едешь, услышав, что там в горах полным-полно золота. На Запад ты едешь расти вместе со страной. На Запад ты едешь доживать свой век. Или просто едешь на Запад.

ГЛАВА 1

То, что предстоит выступать в поход (как обычно, туда не знаю куда) – это еще полбеды. А вот когда при этом выспаться толком не дают…

Эрик растолкал меня ровно в восемь - не пинками, правда, но довольно решительно. Я ворчал и отругивался, но - делать нечего - встал. Наши оказались уже на ногах, и из всей честной компании только я не кипел от переизбытка энергии и не рвался в бой. Все же Камень укатал меня основательно, и больше всего мне хотелось заснуть суток на двое, как минимум.

Но нереально - значит нереально, так что мы быстренько проглотили завтрак, уложили мешки, долили фляжки спиртом и вообще вооружились. После этого Эрик самолично добросил нас все на том же дельтаплане на какую-то затерянную в горах полосу, поближе к дороге на Волчий, и тут же улетел. Правда, «поближе» в горах - понятие весьма относительное, и на дорогу мы выбирались часа четыре, не меньше. Мне пришлось едва ли не хуже всех: то и дело припоминался вынужденный опыт скалолазания в Запределье...

Саму дорогу назвали так явно для красного словца - на самом деле это оказалась обычная караванная тропа, на которой две лошади с поклажей с трудом раэойдутся. Солнце пекло жутко, а ветер при этом так продувал, что чуть в пропасть не сносил, но это бы еще полбеды. Имперские войска и в самом деле оседлали перевал и теперь не собирались сидеть спокойно. Не прошли мы и пяти километров, как нас нагнал конный отряд сабель в двадцать с парой Чародеев на придачу, и командир тут же принялся учинять нам пристрастный допрос: кто мы, откуда, куда, зачем и т.д., и т.п... Мы с Диксом отпирались, ссылаясь на Орден, но орденцы при отряде сразу нам не поверили, и теперь нагло утверждали, что Чародеям в Гэлфосте делать нечего.

Не знаю, чем бы все это кончилось, если б не вмешался Секретник: он просто, не говоря худого слова, полез за пазуху, извлек на свет божий круглую золотую блямбу и продемонстрировал ее командиру отряда, как желтую карточку на футбольном поле. После этого отношение к нам резко изменилось, командир как-то прижух, более того - нам по первому требованию предоставили четырех лошадей, и отряд поспешил исчезнуть из виду.

Причина такой перемены, естественно, меня заинтриговала, и я насел на Форгета, требуя показать мне непонятный предмет. После краткого препирательства он подчинился, и круглая блямба оказалась не чем-нибудь, а печатью Секретной Инквизиции с изображением короны на фоне скрещенных меча и факела.

Далее последовал краткий, но весьма бурный скандальчик: мы втроем насели на бедного Секретника, уверяя его, что печать может пользу принести только в Империи, а если при ком-то из нас ее найдут в Гэлфосте или, что еще хуже, в степях - разбираться долго не будут, просто оттяпают голову всем, для вящего спокойствия. Форгет не сдавался, гулко бил себя в грудь и орал, что без этой печати он не лейтенант-Секретник, а неизвестно что. В результате я вышел из себя и в кратких, но сильных выражениях растолковал, что если эта вещица ему так дорога, то пусть он засунет ее куда хочет и идет в кучу разных мест, только без нас, и кто вообще тут начальник?! Это сработало: Секретник, все еще ворча, спрятал печать в камнях у дороги. Да, за ним глаз да глаз нужен - мало ли что он там еще припрятал... Хорошо хоть Дикса уламывать не пришлось, чтоб он заменил обруч на голове браслетом Странника.

Но с лошадьми дело пошло куда быстрей, тем более, сам перевал остался далеко позади, когда мы сюда летели, и теперь дорога шла в основном под гору. Вот теперь-то и начнутся основные приключения, чует моя шея: мы уже фактически на территории Гэлфоста.

Но я с успехом вытряс все прикидки на будущее из головы, и теперь лениво размышлял о том, почему северный склон Свинцового так от южного отличается - там сплошной лес, а тут только изредка чахлые сосны впиваются в камень корнями... А под вечер пейзаж вообще начал напоминать помесь гор и прерий: дорога петляла между гигантскими холмами, скалящимися каменными обрывами, и поросли эти холмы самой настоящей степной травой - пахучей, жесткой, выгоревшей на солнце до желтовато-бурого цвета, изредка встречались заросли какого-то кустарника, явно тянущиеся на многие километры, и корявые, разлапистые южные сосны казались на этом фоне великанами. А ведь я давненько в степях не бывал...

Солнце уже сползло за тяжелый щербатый хребет на западе, окрасив скалы в цвета ржавчины, когда мы, миновав очередную излучину дороги, увидели заставу. Дорога ныряла между двух холмов, густо заросших чем-то колючим и непролазным, а поперек нее громоздилась свежая засека, оставлявшая проход только для одного всадника. По склонам холмов тянулся частокол, опять же свежесрубленный. Ясно, граница на замке, Карацупа не дремлет... А по обеим сторонам засеки гарцевало около десятка всадников.

Я осадил коня:

- Слушайте, люди, мне что-то все это не нравится.

- А как иначе в Гэлфост попадешь? - усмехнулся Секретник.

- Что, обходных дорог нет?

- Есть, только далеко. И лошади там не пройдут.

- М-да... Нет, конокрада толкового из меня не выйдет, так что никуда не денешься...

- Так мы ж орденцы, Странники, - встрял Дикс, помолчал и добавил:

- А Волк его знает, может, это даже хуже.

- Волк если и знает, нам не скажет... Ладно, делать нечего, разберемся на месте, - я сжал коленями конские бока, и наш отряд неторопливо двинулся к засеке.

Едва мы подъехали метров на двадцать, пятеро всадников позади засеки повернули коней и припустили на юг, подняв большое облако пыли, а один двинулся нам навстречу. Теперь мы уже находились между двух рядов частокола, и я чувствовал там людей. Очень настороженных и, кажется, вооруженных. В таких случаях инстинкт подсказывает мне обходиться без подозрительной жестикуляции...

Выехавший нам навстречу оказался дедом лет шестидесяти с гаком, в кольчуге, в кожаном шлеме, с арбалетом поперек седла... И напоминает этот дед этакого вахтера из отставных энкаведешников - желтая морщинистая рожа, крюковатый шнобель, маленькие въедливые глазенки под кустистыми бровями... Тот еще тип. Сейчас пропуск спрашивать будет...

А он остановился в десятке шагов от нас, вскинул руку:

- Ну-ка стой! Кто будете и что надо?

- Надо нам покуда в Гэлфост,- начал я.

- Я вижу. А зачем?

Так, начинается... «Нам тут никого чужих не надо, нам тут своих хватает»...

Дикс напустил на себя надменно-пренебрежительный вид, выставив напоказ руку с браслетом Странника:

- А это уж наше дело.

Старикан браслета заметить не пожелал, только усмехнулся зло и нехорошо, потом процедил будто нехотя:

- Ваше, конечно. Если предписание от Трех Владык есть. Или эстафета по поручению короны.

- Какие тебе предписания? - нахмурился я. Таких старых гнид надо брать нахрапом. - Ты что - не видишь, с кем разговариваешь? - я вытянул левую руку и похлопал по браслету.

- Вижу, вижу, - успокоил дед. - Ладно, мы люди маленькие, ваших дел не знаем. Плати пошлину - и проезжайте.

- Тебе что - голову напекло? Какая пошлина с орденцев?

- Такая, как со всех. С конного - двойной золотой, с пешего - две больших серебряных.

Мы оторопело переглянулись. Пошлина пошлиной, это, в принципе, даже нормально, но двойной золотой - сумма серьезная, ни один нормальный купец такую платить не станет, не говоря уж о каком-нибудь благородном, у которого все что есть - это конь и оружие... Да и две больших серебряных - сумма не маленькая.

Я повернулся к остальным:

- Ладно, леший с ним, не будем нагнетать обстановку. Малыш, деньги у тебя?

- «У тебя»... - передразнил он. - Забыл, как мы на перевале влетели? Думаешь, при нас хоть медяк оставили?

Ну, от суммы, что мне Финдо вручил, кое-что остаться должно... Я потянулся к кошелю на поясе... и почувствовал, что уши у меня горят:

- Твою мать... Кошель-то я потерял!

- Где ты мог? - насупился Дикс. - Ты ж его все время на себе таскал!

- В том-то и дело... А осталось у меня... Одна двойная, три... Четыре золотых, а с нас восемь. Есть что-нибудь?