Ходок - 12 (СИ) - Тув Александр Львович

Ходок — 12

Глава 1

Все совпадения случайны, географические названия взяты с потолка,

имена не настоящие, фамилии сгенерированы случайным образом.

И вообще это фантастика.

За достоверность приключений и описываемых событий не отвечаю.

Всех предупредил, претензии не принимаются

Все имена, описанные в этой фантастической книге, или любые другие совпадения случайны, все факты и герои, названия и фамилии, их действие и мысли вымышлены или взяты из подсознания и не относятся к этой реальности планеты Земля. Это параллельные миры. Приведенные ссылки свидетельствуют лишь о схожести истории, развития науки и географии, а так у нас и воруют поменьше, политики и чиновники честнее, а спецслужбы и менты вообще белые и пушистые. Любые иные толкования являются индивидуальной проблемой самих толкователей и подлежат изучению врачей, специализирующихся на умственных отклонениях.

«Дежавю…» — подумал Денис, осознав, что снова сидит голым, прикованным к холодному стулу и смотрит в спину человека, который отвернувшись от него, с профессиональным интересом разглядывает разнообразные никелированные инструменты, разложенные на стеклянном столе, как то: щипчики, крючочки, плоскогубцы, скальпели самого разного размера, сверла, электрическую дрель и прочий хирургический инструмент.

По словам немецкого философа Георга Вильгельма Фридриха Гегеля, ошибочно приписываемых бородатому Карле, история повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса. Но! Не всегда. Далеко не всегда. Иногда оба раза в виде фарса, а иногда — трагедии.

Денису достался второй вариант, потому что сложно посчитать фарсом то, что ты снова сидишь голым, прикованным к холодному стулу и смотришь в спину человека, который отвернувшись от тебя, с профессиональным интересом разглядывает разнообразные никелированные инструменты, разложенные на стеклянном столе, как то: щипчики, крючочки, плоскогубцы, скальпели самого разного размера, сверла, электрическую дрель и прочий хирургический инструмент.

Особое беспокойство вызывал тот факт, что человек этот на хирурга был совершенно не похож, а вовсе даже наоборот — похож на мясника, ну-у… или, в лучшем случае — на патологоанатома. Впрочем, что в данной ситуации «лучше», а что «хуже» — спорный вопрос. Отрицательный шарм добавлял мяснику/патологоанатому большой клеенчатый передник — видимо для того, чтобы не испачкаться в крови. А может и в дерьме.

После мысли о дежавю пришла паника. Она накрыла старшего помощника с головой, словно океанская волна незадачливого пляжника, расположившегося слишком близко к кромке воды. Накрыла… и ушла, как и положено волне. Все-таки Денис был тертым калачом, повидавшим виды, не раз смотревшем смерти в лицо. А то, что испугался, так что ж — не боятся только идиоты, а любой нормальный человек, попавший в опасную ситуацию, испытывает страх.

Только одни, которые являются конкретными мужиками и настоящими мачо, умеют этот страх обуздать и действуют оптимальным образом, причем далеко не всегда этот оптимум выражается в активном сопротивлении и отвешивании врагам зубодробительных плюх. Как говорится — отнюдь. Иногда оптимальное поведение выражается в том, что нужно поднять руки, иногда в том, чтобы скрючиться в уголке, прикинуться ветошью и не отсвечивать, а иногда в том, чтобы любезно улыбаться, кланяться и потихоньку, задом, свинчиваться за ближайший угол.

А те, кого принято считать трусами, ботанами и маменькиными сынками, всего лишь не умеют справляться с этим страхом, и в этом нет их вины — просто жизнь не научила. Как известно, если зайца бить, он спички зажигать научится, а уж научить человека справляться со страхом — это такой пустяк, о котором стыдно говорить. Проще лишь изготовить в Сколково смартфон. Буквально пара-тройка миллиардов баксов и он у ваших ног… В смысле — в руках.

Так вот — Денис со своими страхами справляться умел, точнее говоря — научился, а если быть предельно точными в формулировках — жизнь научила, а ведь был изначально еще тем ботаном. Его опытом — как из ботана трансформироваться в мачо, может воспользоваться любой, кто захочет — ищите и обрящете. Да и вообще, если смотреть шире, то человек не может сделать лишь то, что сам себе запрещает. Разрешит летать — будет летать. Поэтому, придя в себя, старший помощник начал лихорадочно искать пути к спасению и для этого, первым делом, оценил окружающую обстановку.

Отличий от первого раза, когда он очнулся в таком же «интересном» положении, было несколько. Во-первых — помещение. Если тогда был огромный цех, с выбитыми окнами и перекошенными дверьми, повисшими на перекошенных петлях, то сейчас Денис находился в комнате вообще без окон. Хотя, конечно же, окна, или окно, могли быть за спиной. Так что, правильнее будет сказать, не то, что окон не было, а то, что старший помощник их не видел.

Из-за белой кафельной плитки, которой были облицованы стены, помещение смахивало на больницу. Кроме того, «больничное» впечатление усиливал желтый, выщербленный кафель, которым был покрыт пол. И еще — было тепло — это было во-вторых и озноб от холода Дениса не бил, а потряхивало его от общей нервозности обстановки. В третьих — если в плену у Казака его грубо примотали к стулу скотчем, то нынче он был пристегнут стальными браслетами, не препятствующими кровообращению. Ну, и в четвертых — сам стул. Если там было жесткое, занозистое дерево, то сейчас — жесткий, гладкий пластик. Прогресс, как говорится, налицо.

Общим было лишь ощущение беспомощности и предчувствие скорой мучительной смерти. Если перефразировать народную мудрость: кто в армии служил, тот в цирке не смеется, то можно сказать: кого раз допрашивали, тот больше на допрос не хочет. Но… кто ж его спросит? Однако, предаваться скорби времени не было, да и место для этого было не совсем удачным — здесь и сейчас надо было выбираться из очередной жопы, в которую снова угодил старший помощник.

«Доведут тебя бабы до цугундера…» — с печальным вздохом припомнил Денис слова мудрого руководителя.

«И я предупреждал!» — вылез со справедливым упреком внутренний голос.

«Лучше посоветуй чего толковое, — снова вздохнул старший помощник, — если есть чего сказать! А нет — помолчи. Без тебя тошно…»

Голос промолчал, а Денис внезапно, вдруг, ни с того ни с сего, с силой просветленного неофита, истово поверил… — а что ему еще оставалось делать!? что Дар, казалось бы безвозвратно утерянный, сейчас, не сходя с этого места, осознает, что бывшему носителю грозит неминуемая гибель, покается, посыплет голову пеплом, вернется и спасет незадачливого носителя!

Старший помощник, как наяву, представил, что замки отщелкиваются, браслеты, удерживающие его, открываются и он получает вожделенную свободу! Он напряг все свои силы и… — хрен там! Видимо вера была недостаточно сильной, или еще что, но как был Денис прикованным, так и остался. Надо было срочно переходить к плану «Б», а вот с этим-то и была беда — плана «Б» не существовало. Предстояло его разработать, но и с разработкой как-то не складывалось… — ничего конструктивного в голову не приходило. Загрустил старший помощник, затосковал и даже чуть было не впал в уныние, а это смертный грех! Короче говоря, если называть вещи своими именами — опустил старший помощник руки, но из этого прискорбного состояния его вывел Байгол:

«Хозяин, рассвет скоро. Давай я палача прикончу?»

Была бы возможность, Денис с размаху хлопнул себя по лбу! Как он мог забыть про своего верного союзника!?! Как!!!??? Объяснить это можно было только стрессом и ярким светом в помещении, напрочь отметающим вероятность, что День еще не вступил в свои права. Но, оказывается Ночь еще держала бразды правления в своих руках и верхом глупости было этим не воспользоваться. Однако, рассвет был близок. Надо было торопиться.