Баллада об атлантах - Олег Геннадиевич Белоус

Олег Белоус

Баллада об атлантах

Была глубокая ночь, когда топтер с Дэном завис в полуметре над покачивающейся на волнах посадочной площадкой яхты — экраноплана "Sello de roca". Двадцать четвертый век и джамперы сократили земные расстояния до минимума. Машина приземлилась, замолчала, с пляжной сумкой в руках спрыгнул на палубу.

Звезды ледяными брызгами застыли на угольно-черном небе с узким серпом новорожденной луны. На экваторе звезды сияли чисто и ровно. На палубе никого: резкие тени двух корпусов корабля вырезали на палубы две угольные полосы; блестели иллюминаторы центральной постройки, между корпусами. В одном из них, где проживал профессор, горел свет.

Постучал в дверь, и услышав голос профессора, Дэн зашел в каюту, совершенно стандартную для яхты, но для неизбалованного человека из двадцатого века, роскошную и, поставил баул на пол.

Жан-Жак-Мари Жомени, с видом возбужденным и каким-то яростно-веселым, сидел в плетеном кресле у открытого иллюминатора. На откидном столике перед ним лежала тарелка со ярко-алой, крупной клубникой, в капельках влаги. Рядом темная, паутинистая бутылка, уже открытая и пузатый бокал. Дэн удивленно покосился на блюдечко. Профессор слыл отчаянным гурманом, но такой пир посреди океана, что, несомненно, связано с весьма недешевой доставкой, говорил о чем-то незаурядном,

— Добрый вечер профессор, я вернулся. Как и говорил я отсутствовал недолго! Вижу тут пир на весь мир, с чего это?

— Здравствуйте, здравствуйте, дорогой вы мой Даниэль Геннадьевич!

Жомени бросил в рот сочную ягодку, вскочил с кресла, с торжествующей улыбкой, словно вихрь пронесся по каюте от одной стены к другой. Длинный, сухопарый, словно гвоздь, нескладный. Остановился напротив Дэна, так близко, что тому невольно пришлось податься назад. Лицо его выражало непередаваемое блаженство.

— Я воистину гений, — произнес восторженно и нацелил указательный палец, сухой и острый, словно шило, в собеседника, — Никогда не думал и даже не мечтал, что стану творцом величайшего открытия эпохи!

— Кто бы сомневался, — проворчал Дэн и спросил разрешения присесть, что ему немедленно разрешили, — А что произошло, профессор? Хотелось бы узнать из первоисточника.

— Я, наконец, закончил расшифровку надписи древних марсиан и, — продолжив забег по каюте быстрым, пружинистым шагом, ответил Жомени, по пути цапнув из тарелки горсть ягод, — теперь я абсолютно уверен, что то, что они спрятали, находится прямо под нами! Это переворот в научных представлениях о марсианах и их связях с Землей! Настоящий переворот! — от избытка чувств профессор даже топнул ногой, словно указывая направление поисков, на миг прервав стремительный забег по каюте, — А этот профессор Сидоров утверждал, что между людьми и марсианами нет никакой преемственности! Представляю его лицо, когда я опубликую свою монографию! — профессор злорадно хохотнул.

— Все это прекрасно, профессор, но у меня есть плохая новость. Служба безопасности сняла с вас охрану и как-либо помешать…

— Ах оставьте, — пренебрежительно махнул рукой профессор и плюхнулся в кресло, — Это право такие мелочи! Я все знаю — ваши коллеги еще утром покинули корабль.

Глаза Дэна настороженно сузились.

— Покинули? И вы с таким безразличием говорите об этом? — спросил с немалым раздражением.

Профессор взглянул с удивлением.

— Месье, вы что, не понимаете, что присутствуете при величайшем археологическом открытии нашего века! Это нужно отметить! Обязательно отметить! — Жомени, вытащил из встроенного шкафа еще один бокала, вернулся к столику. Плеснул в бокалы понемногу из бутылки. По каюте поплыл тонкий аромат дорогого коньяка.

Дэн открыл было рот — хотел съязвить, но в последний момент передумал. Профессор — неисправим. В любом случае игра, похоже, подошла к эндшпилю (заключительная часть шахматной или шашечной партии).

— Прозит, — он вздохнул, встал и поднял бокал.

Профессор поморщился.

— Ах оставьте эти наши западные обычаи. Что значит "прозит"? Прозит — передразнил гнусавым голосом, — Мне гораздо больше по душе ваши славянские тосты. Тост — это некое сакральное пожелание. Это красиво, черт возьми! А с нашим безликими "прозит", потребление спиртных напитков превращается в обыкновенную пьянку! Вы же знаете тосты, я знаю, ну! Профессор Жан-Жак-Мари Жомени вас просит!

— Ну, за ваше эпохальное открытие, профессор!

— Вот так уже гораздо лучше! — профессор поднял палец к небу.

Они выпили, взгляд Дэна, поверх бокала, не отрывался от сияющего лица профессора. Коньяк был неплох, очень даже неплох. Впрочем, у профессора ширпотреба и не могло быть…

Утром, сразу после завтрака, профессор в сопровождении кучки ассистентов и Дэна неспешной походкой вышел на палубу. Представшая взглядам картина, впечатляла: до горизонта синее море, свежий ветер играл бурунами, которые словно седые вихры покрывали безбрежный голубой простор и, ни единого клочка земли вокруг.

Манипулятор подцепил многотонную тушу универсального разведчика глубоководного "УРГ-24-200", приподнял над палубой. Хищными обводами аппарат походил на акулу, только гигантскую, десятиметровую и такую же стремительную. Над самой водой отпустил, металлокерамическая туша вонзилась в море почти без брызг, мягко закачалась на волне. Парадоксально, но факт. Человечество колонизировало полтора десятка планет и вовсю хозяйничало в Рукаве Ориона, но подводный мир за пределами хорошо изученных и освоенных шельфов остался почти такой же загадкой, как и в докосмическую эру. В царстве огромных давлений и вечной тьмы человеку делать было нечего.

— Ну что же, — произнес профессор, складывая привыкшие к клавишам консолей мягкие ладони перед грудью в почти молитвенном жесте, сощурился в азарте искателя сокровищ, — Вы знаете, волнуюсь, словно мальчишка.

— Профессор, вам ли волноваться после марсианских открытий? — с легкой насмешкой спросил Дэн.

— Месье, вы не понимаете! — профессор посмотрел на Дэна взглядом от которого тот почувствовал себя словно перед строгим экзаменатором в институте службы безопасности Новороссийской федерации, — Я уверен что то, что мы ищем, перевернет мир! Но… за дело, месье, пройдемте в рубку. Приступим к погружению! Я весь пылаю от нетерпения!

В рубке один из ассистентов профессора, откликавшийся на имя Жак — кудрявый, чернокожий мужчина с коричневыми глазами немного навыкат, одел на лоб обруч мысленного управления глубоководным разведчиком. В тот же миг перед рассевшимися в кресла людьми "протаяла" одна из стен. Камеры, укрепленные на "УРГ-24-200", показывали краешек неба и, конечно море. Вода темно-синяя, почти фиолетовая. В глубине виднелись красноватые переливы планктона и причудливый отсвет солнечных лучей. На поверхности плавали пучки желтых, выгоревших на солнце саргассовых водорослей. С края квадрат с виртуальными датчиками.

— Поехали, — произнес негр весело-возбужденно и, в единый миг на экране осталась только вода. Потемнело. Полыхнули два узких луча прожектора, расширились, превратившись в световые веера. Яркие стайки разноцветных рыб метнулись в стороны, исчезли в стремительно сгущавшейся тьме.

Аппарат скользил вниз над