Играть чтобы жить - Владимир Геннадьевич Поселягин Страница 72

– Отлично, – обрадовался тот, изучив моё направление. – Идёшь командиром роты в Сто Пятьдесят Третью танковую бригаду, Пятьдесят Второй армии. Как раз заявка на командира пришла. Меньше часа назад.

– Так я переводчик, какой командир роты?

– Переводчик? – удивился тот, и внимательно вчитался в направление. – Действительно, переводчик по специальности. Командовали бронетехникой?

– «БТ-пять» и «БА-10М», – подтвердил я.

– Значит специфику знаете, – снова придя в хорошее настроение, сказал подполковник.

На мои возражения и что я гвардеец, а бригада нет, тот рявкнул, и велел ждать в коридоре, так что оформили, в штаб бригады о пополнении сообщили, бумаги на руки получил. Сутки давались чтобы до неё добраться. Тут сто километров где-то, я узнал у дежурного, он же и машину нашёл, в дивизию что рядом с бригадой стояла, контрразведчики ехали. Так что направился искать эту попутную машину. Вот ведь вляпался. Козёл этот генерал, с собой прихватил и из-за него в боевые части попал, а тут Новгород, тоже задница. Ещё и места такие, танки применить сложно, леса, болота и низины затопленные. Вязнут и тонут они. Доехали за несколько часов, в пути пообедали, я тоже варёных яиц и сала, да рыбки астраханской на общий стол выложил. В тени одинокой берёзы встали, пообедать. Время два часа дня, те тоже поесть не успели, запарка со сборами была, вот отъехали от штаба и встали. Лучше поздно, чем никогда. Ну а там дальше по дорогам и до нужного места. «Полуторка» дальше, а мне на перекрёстке налево, как сообщила регулировщица. Тут уже леса, так что пошёл по разбитой лесной дороге, иногда доносился из леса смрад разложения. Чуть позже мотоциклист, из посыльных, подвёз, как раз в штаб бригады. Ну и оформление. Тут тоже слышать не хотели. Какой переводчик? Нам ротный нужен, и мы его получили. Тем более Герой, разве не хочешь настоящим танкистом стать? Батальон куда меня направляли, вооружён был танками «Т-70». В боях подразделение ещё не было. Отлично, я может ротой в прошлой жизни и командовал, но там тяжи, «ИС-2» были, а не эти недомерки. Впрочем, для этих мест машина вполне годиться, мне только моторная часть не нравиться, спарка из двух движков. Ненадёжная штука, что кстати, многие танкисты признавали.

Около недели я обустраивался, обживался, уже три дня как ведём боевые действия. Хотя наступать не получилось, река Волхов не давала, но били противника, что радовало. Кстати, пару раз против нас выходили испанские добровольцы той дивизии, что сформирована была именно из испанцев. Даже название имела, «Голубая дивизия». Местные не понимали почему я на это название посмеиваюсь и называю испанцами гомиками. Меня сняли с командования ротой. Причина банальна, меня вдруг арестовали, да ещё работала в контрразведка фронта. Я вообще без понятия чего им надо, косяков за мной нет, за три дня боёв ни одну из восьми машины в роте не потерял. Арестовали, моя машина как раз из боя вернулась, на пополнение боезапаса, вели прицельный обстрел укрепрайона противника на другом берегу, а тут это. Вылез из машины, спрыгнув на корму, начал вытирать потное лицо, а тут сдёрнули и упаковали. Да ловко так. Ещё коленом ударился, и сейчас болит. Ничего не объяснили, документы и всё важное изъяли, награды нет, в хранилище держу, и сначала в штаб фронта, а там и в Москву. Получается я только через двое суток после ареста узнал причину, когда следователь спросил:

– Ваше имя, фамилия, должность?

– Старший лейтенант Ковригин. Командир роты второго батальона Сто Пятьдесят Третьей отдельной танковой бригады.

– Чудненько, – улыбнулся майор. – А это кто?

Указал тот на дверь, в которую зашёл паренёк, лет двадцати, измождённого вида, но в новенькой форме без знаков различий.

– Не знаю, впервые вижу.

– А это Игорь Ковригин, сержант бронетанковых войск. Ехал по распределению из училища в Девятнадцатую танковую дивизию, да вот не доехал.

Я сам в недоумении был, поэтому пожал плечами, сообщив:

– Майор, вы же знаете мою историю. Что мехвод в бараке с пленными сообщил, после потери памяти, так и представился. Форма сержанта на мне была, документов нет. А кто я на самом деле, без понятия.

– Кто из вас настоящий Ковригин, уже известно. Знакомые из Тамбова, опознали сержанта, а вот кто вы, нам неизвестно, – обратился ко мне майор, на что я снова пожал плечами, сам без понятия.

Да я в шоке был вообще от подобной ситуации. Майор это видел, велел мне встать, и настоящий Ковригин долго всматривался в моё лицо, пока с сожалением не покачал головой. Тот меня не узнавал, и я не из тех, кто его вырубил и с поезда при движении выкинул, с откоса катился. Он умереть должен был, но очухался с ножевым ранением, даже до больницы добрался ближайшей, где и попал в плен, как немцы район заняли. Тот и не скрывал, что младший командир-танкист. А бежал этим летом, и даже добрался до наших, с десятком других беглецов, кому удалось сбежать. А тут началась проверка, и оп-па, такой Ковригин уже есть, и пошла проверка дальше. Ну и вот чем всё закончилось. Я под следствием. Сам в недоумении. Это в кого я попал, в диверсанта вражеского?

***

Весело насвистывая, я помахал рукой охране здания суда, где только что заслушал решение военного суда. Меня только сегодня привезли из лагеря, где почти год сидел, и двинул по брусчатке в сторону перекрёстка, надеюсь там добраться до ближайшей городской бани Москвы. Я в подмосковном лагере содержался, недалеко. Шёл по обочине, всё же веселые апрельские ручейки уже во всю шумели, сорок четвёртый год вокруг стоял.

Я действительно был доволен. Был бы больше довольным, если бы до сорок пятого продержали, но нет в жизни счастья, раньше выпнули. Наконец следственные мероприятия по мне были закончены, и вот я освобождён прямо из зала суда, да ещё с сохранением звания и наград, мол, я их честно заработал. Меня до середины весны сорок третьего в подвалах Лубянки держали, а дальше перевели в этот лагерь, на год, и вот я ожидал решения суда. Долго тянули. Вообще со мной не понятно было, многие уверены, что