А было ли убийство? 331 год (СИ) - Смирнова Ирина "cobras"

Глава 1

С самого утра у Ойли было предчувствие чего-то нехорошего. Причем объяснить точно, с чего вдруг — он бы не смог. Просто накопилось, наверное.

После окончания Джордана прошло уже три месяца, но его до сих пор не отдали никому в мужья. А ведь еще два-три года и он никому нужен не будет! Даже с учетом того, что он не простую школу для наложников закончил, а элитное мужское учебное заведение, единственное на всю планету!

Нет, дома жилось хорошо, мать его баловала, он ее практически боготворил, но… временами хотелось чего-то такого, странного. Того, о чем вечерами перешептывались знакомые мальчишки, иногда делясь скупыми подробностями, иногда преподнося как страшилку перед сном, иногда заставляя сердце биться сильнее…

Само собой, все уже было испытано и довольно давно. Собственноручно и во время обучения. Но это же не то… Не то!.. Нужна госпожа, настоящая, своя…

Страшилки, конечно, отпугивали. Вдруг не повезет? Но Ойли хотел верить в лучшее, надеяться, мечтать, предвкушать…

Мечтать и надеяться он научился очень хорошо. Даже прекрасно зная, что их семья находится за чертой бедности. Не за аристократической, когда в гареме пять наложников вместо пятидесяти, а за самой настоящей чертой. Когда порой нечем поужинать, а то и пообедать.

Обучение в Джордане оплачивала мать его отца, старая властная госпожа. Она приезжала раз или два в год, пила чай на маленькой кухне, презрительно щурилась, разглядывая скудную обстановку. Практически игнорировала присутствие матери Ойли и общалась исключительно только с его отцом.

После ее отъезда в доме некоторое время было много еды, иногда даже появлялась новая одежда, книги… Но потом мать пропадала на несколько дней, и после ее возвращения они начинали жить так же, как раньше. Отец сидел за бумагами, а мама грустила, что-то напевая или рисуя.

И вот полгода назад отца не стало…

Ойли даже позволили съездить домой, чтобы поддержать мать, зареванную, растерянную, напуганную. Никогда раньше он не видел эту спокойную и немного грустную женщину в таком удручающем состоянии. Даже уезжать обратно не хотелось — было страшно оставлять ее одну. Но пришлось — вот-вот выпускные экзамены, все оплачено, долг за обучение им точно никогда не отдать…

Ойли был уверен, что едва он вернется домой из Джордана, как мать отца сразу заявится, чтобы решить его судьбу. Не просто же так в него было вложено столько денег?

Но время шло, никто за ним не приезжал. Его собственная мать вновь была такой же, как и прежде. Грустила и при этом напевала или рисовала…

Ойли тоже потихоньку привыкал к этому странному режиму ничегонеделания.

Стол, за которым отец работал, исчез, вместе с бумагами. И все остальные его вещи тоже. Словно отца никогда и не было. Как будто они всегда жили вдвоем. Ойли и мама.

Все было хорошо и ничто не предвещало неприятностей. Но юноша привык доверять своей интуиции…

***

Днем, внезапно, приехала так долго ожидаемая мать отца, госпожа Кайврайдос. Айнджэйриона Кайврайдос. И по этому случаю Ойли заперли в его комнате.

Не просто приказали сидеть и не выходить, нет! Его заперли на ключ, словно не доверяя или оберегая от соблазна.

Юноша честно пытался не обращать внимания на женские голоса, звучащие с кухни. Но через тонкие стены иногда долетали отдельные слова, а то и целые фразы. Как Ойли ни старался не прислушиваться, но суть разговора понял. Его собирались наконец-то отдать в мужья!

Причем мать была категорически против, а госпожа Кайврайдос настаивала, угрожала, запугивала и, под конец, пообещала много денег. Тут уверенность матери заметно поколебалась, это было слышно по ее голосу. И госпожа Кайврайдос надавила, удвоив сумму.

Ойли уже был уверен, что сделка, в которой решалась его судьба, вот-вот состоится, как вдруг мать резко отказала:

— Нет! Мой мальчик не достанется этой вашей… знакомой. Я не хочу ему той же судьбы, что и Пейри.

— Жену-алкоголичку? Поверь мне, я тоже не желала своему мальчику такой госпожи, как ты! Пейри сам выбрал и тебя, и свою судьбу, и способ зарабатывать деньги. Которые ты, моя дорогая, успешно пропивала!

— Он выбрал меня, потому что любил! — в голосе младшей из собеседниц зазвучал надрыв, означающий, что она вот-вот сорвется и заплачет.

Внутри у Ойли проснулось странное желание выломать дверь и кинуться к матери, чтобы успокоить, защитить…

Мать всегда была для него олицетворением чего-то такого… воздушного. Были обычные женщины, сильные, решительные… Те, чье предназначение — решать проблемы, заботиться о своих мужчинах… И была мама… Ее песни, ее картины, ее взгляд. Она часто обнимала Ойли, целовала, шептала ласковые слова, рассказывала ему, какой он замечательный мальчик.

А еще мама знала много-много сказок, странных и удивительных, про героических мужчин и их битвы с драконами, про магов, про воинов… про прекрасных принцесс, которые сидят в башне и ждут, чтобы их спасли.

Это все настолько противоречило окружающей действительности, что, даже заслушавшись и погрузившись в волшебный мир маминых фантазий, потом, вынырнув оттуда, Ойли очень много размышлял над странным и непонятным поведением этих самых принцесс. У них у всех были мамины лица и мамины голоса, потому что больше ни одна женщина не подходила на роль такой вот удивительной сказочной героини. Той, которая просто сидит в башне и ждет своего принца. Женщина, которая сидит и ждет, когда ее спасет мужчина…

И вот сейчас Ойли вдруг захотелось выскочить и защитить маму. Впервые он задумался о том, что, скорее всего, его отец действовал так же. Защищал и оберегал.

А еще Ойли стало обидно оттого, что его мать обозвали алкоголичкой. Это же те люди, которые много пьют, а его мать не пила… Ну то есть не пила ничего крепче тайшу. Даже по праздникам.

— Конечно, дорогая, он тебя любил. Ты перевернула его мир с ног на голову, заставив заботиться о себе. Он решал все проблемы, а ты наслаждалась жизнью и его любовью. Тебе нужен был инопланетник, а ты зачем-то взяла в мужья венговского мужчину, да еще из такой семьи, как наша.

— Вы так кичитесь своей родословной, словно это ваше личное достижение! Вы хотели, чтобы Пейри женился на какой-то старухе, а он предпочел меня.

— И это убило его раньше времени — жизнь в нищете вместе с тобой.

— Его убили вы и ваша работа.

Ойли растерянно притих, стараясь не закричать. Отец не умер?.. Отца убили? Понятно, почему мать была такая напуганная.

— Я хочу, чтобы сын моего сына жил в нормальных условиях, — в голосе госпожи Кайврайдос послышалась усталость и откровенная досада на то, что разговор так затянулся.

Ойли прекрасно разбирался в таких мелочах, как интонация в разговоре. В Джордане этому учат несколько лет — чувствовать чужое настроение.

— Пока вы держитесь от него подальше, у него все будет хорошо!

В голосе матери не было убежденности, и это пугало гораздо сильнее, чем непонятные загадочные фразы этой странной беседы.

— Наивная дурочка…

Почему эта женщина считает возможным говорить с его матерью с таким презрением? Да еще и оскорблять ее? Почему его мать позволяет?..

Почему его заперли?.. Именно для того, чтобы он не выскочил и не вмешался? Как же хочется ворваться на кухню, упасть на колени перед матерью, прижаться щекой к ее ладони…

Ей сразу станет легче, она станет сильнее! Ойли даже не сомневался в этом. Мама всегда становилась увереннее, когда чувствовала его поддержку. Словно его присутствие напоминало ей, что она — женщина, ответственная не только за свою жизнь, но и за жизнь своего сына.

Этому способу его научил отец еще в детстве. Прижиматься к матери, когда та слишком сильно грустила. Обнимать ее перед сном. Просить рассказывать сказки. Напоминать о себе, о том, что он зависит от нее.

Почему-то иногда мама забывала об этом, становилась слабой и позволяла другим обращаться с собой вот так… как сейчас. Но стоило ей лишь чуть-чуть напомнить о том, что рядом он, Ойли, и мать сразу менялась. Словно он вливал в нее силы и уверенность.