Олег Борисов - Henker - Палач Страница 61

— Это хорошо… К концу лета как раз обещали тебя на повышение взять. Поедешь на ту сторону, я на пенсию пойду. Гжелика мужа себе найдет, механик с пацаном мастерскую отроют… Тихие радости и ни одной дряни на улицах. Лепота…

Шольц добыл из тумбочки стакан, придирчиво рассмотрел его на свет и поставил на фарфоровую подставочку. Потом с подозрением втянул носом воздух и возмутился:

— Эй, убивец, ты что творишь?! Ты думаешь, что я теперь смогу чай из пивной посуды пить?

— Заварки все равно нет, — равнодушно хмыкнул Клаккер, вытрясая последние капли в распахнутый рот. Потом спихнул пахнущий дрожжами чайник на ближайший стул и спросил, думая о чем-то своем: — Тебе не кажется, что все не правильно?

— То есть — раз начальство на пару дней уехало по делам, вы даже не способны заварки купить? Разгильдяи! — сыщик демонстративно сунул нос в пустой стакан, потом до него дошел смысл сказанного и начальник департамента насторожился: — Ты о чем?

— Я про Город… Посмотри — прошло чуть меньше года, а на улицах перестали убивать ночами. Люди уже забывают, каково это — каждый миг оглядываться за спину и шарахаться от любого темного угла… Еще чуть-чуть солнечных дней, и можно сказать, что Изнанка изменилась. Раз и навсегда.

— А как ты хочешь? Две огромные зачистки. После первой в Городе стало куда как лучше, вся гадость предпочла удрать на болота. А после второй — и нападать уже почти некому.

— И это — неправильно… Не перебивай. Я сам еще не могу объяснить, что именно хочу сказать. Начнешь перебивать — мысль спугнешь…

Палач сполз с подоконника и начал расхаживать по кабинету, обхватив ладонями голову.

— Десятилетиями мы знали — твари злопамятны и убивают каждого, кто посмеет дать отпор. Твари — опасны, умеют прятаться, атаковать внезапно, используют кучу уловок. Выйти с ней один на один — это верный путь в могилу… И что теперь? Молодые унтера набили руку и способны при помощи зелий и огнестрельного оружия прибить почти любую заразу, которая раньше безнаказанно вырезала целые бараки… Мы теперь по куску шкуры способны опознать любого чужака, в архивах перестали регистрировать не известных ранее монстров. Можно сказать, что мы вычистили всю дрянь с улиц, из подвалов и темных углов. Город сумел выздороветь, избавившись от чужого наваждения.

— Похоже на то, — кивнул Шольц, с интересом разглядывая помощника. Для сыщика было в диковинку наблюдать, как охотник пытается выстраивать логические схемы. Обычно Клаккер предпочитал действовать дробовиком или кастетом, а тонкие материи оставлял друзьям.

— Но это — неправильно. — Палач остановился и крутнулся на каблуках, повернувшись к собеседнику лицом. — Мы забыли, что имеем дело со Тьмой. Мы выращиваем дома зубастую мелочь, богатеи водят многолапых тварей на поводках по набережной и хвастают, кто сколько заплатил за новинку с дальних ферм. Мы расслабились и считаем, что уже договорились с соседями о мирном сосуществовании. А кто против — на того натравят крепких парней и быстро наведут порядок. Раз-два, и снова тишина и спокойствие. И можно пенять полиции, что так же легко не выловили всех карманников или жуликов с привоза…

— Ты что-то нашел? — сыщик устало вернул пустой стакан обратно в тумбочку и потер красные от недосыпания глаза. Поездка далась тяжело, приходилось вертеться ужом на раскаленной сковородке, чтобы ублажить любимцев императора и не показаться умнее, чем положено чиновнику из заштатного захолустья. Сейчас бы домой, в теплую постель, и не вылезать из под одеяла до завтрашнего обеда… Но если охотник раскопал что-то действительно неприятное, придется все бросать и бежать следом за ним. У Клаккера нюх на гадости — просто феноменальный. — Ты вляпался в очередную кучу дряни?

— Я пока не знаю, — мужчина прервал свой бег и замер рядом с картой города. — Просто — мы можем думать о чем угодно, но вот с нами Тьма точно ни о чем не договаривалась… На улицах сейчас пять-шесть тварей, не больше. Но это — не привычные нам агрессивные бестии, готовые вцепиться в глотку кому угодно… Не-е-ет, это хитрые гадины, очень хитрые и осторожные. Они даже не ходят обычными тропами. Все, что мы наработали за это время — бесполезно для поимки новых гостей. Они появляются, когда сочтут нужным. Они смотрят за каждым полицейским, чтобы не попасть им под руку. Они занимаются своими, непонятными для меня делами. И я думаю, что теперь мы добрались до настоящих кукловодов, которые раньше прятались за толпой диких сородичей… Как там Гжелика говорила? Не каждый способен думать? Для того, чтобы научиться складывать вопли в осмысленные слова приходится потратить столетия? Нашими усилиями удалось выпотрошить мелочь и теперь стала заметна большая рыба.

— Так что волнуешься? Раз ты сумел их как-то заметить, значит сможешь и поймать. Или прибить, чтобы не болтались без спросу, где не надо.

— Надеюсь, — Клаккер с сомнением достал из кармана огрызок вяленого хвоста и сунул его назад. — Но как ловить монстра, который умнее тебя — не представляю… И меня это действительно беспокоит…

Шольц посмотрел на захлопнувшуюся дверь, послушал на удаляющиеся шаги и перевел взгляд на заходящее солнце.

— Замечательно. Он — беспокоится, поделился с начальством высокими материями, а мне теперь до утра не спать, ворочаться и мучиться — как же дальше быть… Вот вредитель!..

Гжелика шла домой, размахивая холщевым мешком на веревочке. С теплыми днями вечерняя школа начала работать всего раз в неделю и теперь у девушки появилось много свободного времени. Иногда она прогуливалась вместе с Веркером по набережной, иногда просто бродила по кафе, выставившим столики на мостовую. Слишком долго Гжелика провела взаперти в лечебнице, и теперь впитывала окружающий сияющий мир всей душой, находя свою прелесть и в багровом закате, и в свете колючих звезд, и даже в шумящих за окном дождях.

Из листьев лопуха высунулась крохотная фигурка, похожая на иссушенный в пустыне кусок брошенной деревяшки. Покрутив мордой по сторонам, уставилась глазками-бусинками на идущего мимо человека и буркнула:

— Привет…

Девушка беззаботно кивнула в ответ, потом сделала еще несколько шагов, прежде чем остановилась. Удивленно обернулась и переспросила:

— Ты что, заблудился? Твои братья обычно не гуляют теперь по улицам. Это небезопасно.

— Я знаю. Потрошитель с радостью обменяет мою голову на золото.

— Тогда зачем здесь сидишь, не идешь домой?

Тварь нахмурила кустистые брови, недовольно попереминалась с лапы на лапу и проворчала:

— Потому что хочу жить, а не подохнуть от чужой пули… Хочу предложить твоим друзьям сделку. Я помогу вам, а вы не станете гонять меня по крышам и подворотням. Я тоже хочу пожить спокойно, не дергаясь от любого шороха. И живу я здесь, в Городе, куда как дольше, чем потрошитель. И не думаю, что из нас двоих именно мне следует убраться куда подальше…