Наталья Корнева - Ювелир. Тень Серафима

• Аннотация:

Фантастический роман "Ювелир. Тень Серафима" - первые пробы пера в прозе, а посему можно рассматривать его в качестве творческого учебного полигона.

В неоднозначной, непростой вселенной "Ювелира" наука и техника мирно уживаются с магией, а святая вера, не желая сдавать позиций, несет страх и террор. Изобретены точные механизмы и огнестрельное оружие, воздухоплавание и электричество, но торжество прогресса сложно назвать безоговорочным: еще живы осколки незапамятного прошлого, темное колдовство Леса и чуждых человеческому пониманию старших рас. Здесь руки праведников обагрены кровью, а подлецы носят белое кружево. Здесь любовь превратилась в товар, а искренние чувства редки - и всегда идут под руку со смертью...

Местами кроваво, местами лирично, местами сюрреалистично. Высокое мешается с низким, утонченное с грубым.

Просьба оставлять оценки и комментарии, ведь как иначе автору узнать мнение о собственном творчестве?

Спасибо! =)

Глава 1

- Прошу прощения, сэр. Гость, которого вы ожидаете, прибыл.

На полированном письменном столе царил образцовый порядок. Толстые, увесистые связки писем, стопки крепко сшитых листов, разных мастей тетради, книги, описи - здесь имелись бумаги на любой вкус, главное, чтобы он был в достаточной степени извращен педантизмом. Сам стол мог бы служить экспонатом в каком-нибудь музее занимательной бюрократии, коль таковые существовали бы в Ледуме. Он представлялся не просто столом, нет: столь приземленное, оскорбительное слово определенно умалило бы его значение. Он являл собой словно начало системы координат, эпицентр, от которого в разные стороны расплескалась комната.

Сидящий за столом человек также выглядел образцово. Преувеличенно аккуратным жестом он закрыл чернильницу и отложил в сторону только что законченный лист. Не отрывая от своего детища глаз, молча вставил в футляр приметное золотое перо с раздвоенным кончиком. Ализариновые чернила высыхали довольно быстро, переходя из зеленоватого в интенсивный сине-черный цвет, принятый для большинства официальных документов. Когда последний каллиграфически выведенный знак приобрел приятный глазу оттенок индиго, Кристофер, не колеблясь, извлек из ближнего выдвижного ящика револьвер. Удобнее устроив рукоять в ладони, привыкнув к её уверенной тяжести, он жестом велел камердинеру включить люстру.

Сегодня с делами пришлось припоздниться, и массивная, бронзовая с хрусталем конструкция казалась в полумраке тучным телом повешенного, свисающим в петле в неэстетичном посмертном окоченении. Не слишком-то добрый знак, когда повсюду мерещатся покойники, однако, вполне объяснимый. И это лишь легкие, невинные отголоски всеобщей истерии последних дней!

Вздохнув, мужчина перевел взгляд выше, отвлекаясь от мрачных ассоциаций. Узорчатым куполом над ним расцветал потолок - высокий, украшенный мозаикой и сложной художественной росписью, каковым и полагалось быть потолку приличного замка. Что и говорить, во всей Бреонии нашлось бы мало архитектурных сооружений, способных на равных соперничать с резиденцией правителя Ледума. Она производила на посетителей неизгладимое впечатление, и производила, надо сказать, вполне заслуженно. И дело тут не в великолепии замковой стены, не в фасаде, размеренном сложной формы пилястрами и арками, обильно украшенном барельефами и золочеными резными карнизами. Не в изысках декора, деталях и украшениях, вроде междуоконных ниш и величавых скульптур на крыше, которые также находились на своих местах, даже не в богатстве внутреннего убранства, поражающего воображение самых искушенных ценителей красоты.

Конечно, всё это было немаловажно, но самое главное - явленная роскошь, при всей её головокружительности, демонстрировала утонченность и безупречно строгое чувство стиля.

Кристофера это вполне устраивало.

Прохладные весенние сумерки уже заползли в кабинет, но новомодное электричество в проводах без труда выдворило их обратно. Вот она, сила современной науки! Безжалостное искусственное освещение не оставляло теням ни шанса. Оно смело меняло пропорции, делая очертания предметов резкими, бритвенно-острыми, оно играло и не только контурами, но и красками. Комната преображалась, как по волшебству. Кристофер с удовлетворением вгляделся в происходящие вокруг метаморфозы. Холодные цвета темнели и незаметно меняли оттенки: лиловые краснели, голубые казались серебряно-серыми, синие - невыразительными и тусклыми. Теплые тона, наоборот, охлаждались и блекли: алые выглядели значительно более фиолетовыми, оранжевые - коричневатыми, а желтые - зелеными. Конечно, живой свет огня был естественнее и создавал всем знакомое ощущение уюта. По этой причине многие до сих пор предпочитали свечи, но Кристофер не был ретроградом.

Отнюдь.

- Пригласи его, Патрик, - он нервным движением поправил муслиновый шейный платок, хотя сей знак принадлежности к высшему свету и так был завязан безукоризненно, по всем правилам нынешней моды. Белый цвет освежал и удачно завершал продуманный до мелочей образ. Белый цвет - это всегда изыск. Сегодня он добавил тщательно рассчитанную нотку небрежности и мягко подчеркнул тон лица и волос.

Вошедший был невысок и худощав, - остальное скрывали плащ с высоким воротом и броская широкополая шляпа. Вид револьвера в руке хозяина ничуть не смутил пришельца - похоже, он был привычен к подобному специфическому гостеприимству. Человек коротко поклонился и замер, но его бездействие было каким-то нестабильным, текучим... Представлялось, что в любой миг оно может с легкостью перейти в совершенно неожиданную и оттого тем более неприятную активность.

- Разве не предложили тебе оставить верхнюю одежду, Себастьян?

Голос прозвучал хорошо, без опасения и неприязни. Разумеется, это был риторический вопрос: по специальному распоряжению гостя пропустили без обыска, хотя в интригующих складках плаща можно было, при желании, схоронить вход в преисподнюю, не то что какой-то там вполне земной арсенал. Тем не менее, Кристофер не хотел без нужды провоцировать конфликт. Требование разоружиться, неизбежный отказ, препирательства со стражей... вся эта вульгарная суета сорвала бы разговор еще до начала. С другой стороны, оружие, открыто взятое им самим, четко обозначало позицию хозяев и готовность к любому развитию событий. Хотя "развития", само собой, хотелось бы избежать.