Кир Булычев - Золушка на рынке (Золушка)

Кир Булычев

Золушка на рынке

1

– Дашенька, Дашечка, лапушка, лапочка! – с таким криком по зеленой траве космодрома неслась, подпрыгивала, взлетала высоко в воздух и кружилась в вихре веселья Валерия Никодимка.

– Дашенька, Дашечка! – передразнил ее Паскуале, старый ворчун.

Она налетела на Дашу, как большая восторженная собака, как теплый шквал, как рой тяжелых, переполненных нектаром тропических бабочек.

Дарья не удержалась на ногах и сдалась напору жарких поцелуев и тесных объятий.

Они покатились по мягкой траве, и Даша только и могла повторять:

– Ну и толстая ты стала, Валерка, ну и толстая ты!

Они скатились с пригорка в ложбину, где росли стаканчики с мороженым – опасная выдумка Лаборатории Наслаждений, перемазались вишневыми сливками, а Паскуале стоял на пригорке и кричал:

– Только не ешьте, только не ешьте, мороженое еще не поспело! Животами будете маяться.

Это показалось девушкам настолько смешным, что они зашлись в хохоте, и Даша чуть не упустила тихий писк на виске – ее вызывали из подводного Хозяйства – они обещали позвонить в четыре, но только сейчас, в половине шестого, им удалось поймать плезиозавра. Это долгая и не очень интересная история, сплошная палеонтология, правда, имеющая немалое научное значение. Ведь это первая и пока не очень удачная попытка поселить в глубинах Тихого океана морских динозавров, возрожденных из окаменевших ДНК. Скучная история, обещающая немало интересного в будущем.

Платформа со знаком Московской Президентуры нырнула в ложбинку и зависла в метре над травой.

– Только не измажьте ее мороженым, – велел Паскуале.

– Старый ворчун! – сказала Даша.

– Мы ее оближем, – сказала Валера.

Они вспрыгнули на платформу, на мягкий ковер-самолет, который неловко было назвать ковром, ненаучно, потому его по настоянию изобретателя именовали идиотским словом «платформа».

Паскуале летел следом, сам по себе.

– Разгоняет воробьев, – сказала Валера.

– Ты его помнишь?

– Еще бы! Но он постарел.

– Ты тоже не помолодела.

– Тридцать лет – роковой возраст. Если не выйду замуж в ближайшие тридцать лет, придется остаться старой девой.

Платформа сбавила ход – они пролетали сквозь пляж воздушных ванн. Здесь на стометровой высоте, как раз над Окой, по уверению модного целителя, имени которого Даша запомнить не могла, получался самый лучший, здоровый загар. Люди верили, висели часами в воздухе, поворачиваясь, как курицы на вертеле, чтобы достичь «равноосмугления». Это же надо придумать такое слово! Человечество неизлечимо.

Платформа пошла вниз, загорающие махали вслед.

– Тебя любят? – спросила Валера.

– Я не задумывалась, – ответила Даша. – Наверное, если бы я начала задумываться, то восприняла бы себя всерьез. А это катастрофа.

В загородном дворце кипели невидимые для окружающего мира, но интенсивные приготовления к празднику.

Президент Московской Федерации Дарья Иванова, тридцати лет от роду, собирала друзей, однокашников, группу, в которой училась в Архитектурном институте.

В большинстве своем выпускники остались на Земле, многие в России, так что они слетятся к началу ужина, но некоторые, как, например, лучшая подруга Валера, оказались вне планеты. Кто по работе, а кто по семейным обстоятельствам. Валера, к примеру, сразу после института выскочила замуж, ради семьи бросила работу, кинулась за мужем осваивать луны Сатурна – ах, какая экзотика! – семья рассыпалась, муж сбежал обратно на Землю, а Валера осталась с двумя детьми на Базе.

Во дворце Дашу уже поджидали Борька Брайнис с Галкой, Дима-Помидор и совсем не изменившаяся Вера Черникова. Вера любезничала с волосатым, но лысеющим бардом, Борька вяло слушал, как его жена спорит с поваром по поводу торта, и при виде хозяйки дома сообщил, что звонила Марина. Сейчас будет. И все удивятся.

Появилась Марина, и все удивились. Когда учились, в Марине было два метра без малого, она была центровой в институтском баскете, но на дипломе в нее влюбился принц пигмейского племени из Конго. Он буквально проходил ей между ног. Любовь – загадочное чувство. Марина-Марешок чуть не завалила диплом, она не вылезала из коротковатой койки принца, который что-то осваивал или изучал в Москве, она уверяла, что более бурного и настойчивого любовника быть не может, она хладнокровно выдерживала все насмешки однокашников, она не явилась на церемонию вручения дипломов, потому что в тот день улетела с возлюбленным в Африку.

А потом, как всем в группе было известно, случилась трагедия.

Отец принца, король племени, а также все влиятельные члены рода категорически воспротивились браку принца с этой белой дылдой. Либо она будет как все нормальные люди, либо пускай уезжает в свою ледяную Москву.

И любовь победила.

Марина-Марешок подвергла себя сложной операции, чтобы угодить родне и остаться на берегах Конго.

В небе материализовался, окутанный облаком протоматерии, катер с гербом Пигмейской автономной области.

Женский голос произнес:

– Снижаюсь в капсуле. Разойдитесь с газона, а то зашибу.

Гости и повара кинулись в разные стороны.

Капсула опустилась, в ней открылся люк, в люке появилась Марина-Марешок, которую было трудно узнать, потому что она была не более ста тридцати сантиметров ростом, чернокожа, курноса и губаста. В остальном она мало изменилась.

– Ах, – сказал Паскуале, – любовь побеждает рост.

– Но природа побеждает законы людей, – поправил его Борька Брайнис, потому что следом за Мариной из капсулы выбежали, резвясь, все пятеро ее детей – наследных принцев и принцесс Пигмейской автономной области республики Конго: шести лет, пяти лет, четырех лет, трех лет и двух лет. Все они, несмотря на нежный возраст, баскетбольного роста, нежной белой кожи и орлиных, подобно прошлой Марине, черт лица.

Мама стояла перед своими детьми, как болонка перед стаей борзых.

Дети прибежали пробовать сладкое, что им дома категорически запрещалось, потому что пигмейские принцы и принцессы должны собирать в лесу грибы, ягоды, червяков и лягушек и этим питаться.

Но самое удивительное произошло потом.

Стоило детям отойти подальше, а соученикам по группе заняться разговорами, как из капсулы вылез маленький пигмей в форме пилота пигмейской авиации. Он принялся жарко целовать Марину а затем увлек ее обратно в капсулу, которая начала чуть раскачиваться от страстных действий пигмея и пигмейки.

– Это ее муж? – спросил Паскуале, заметивший исчезновение королевы пигмеев.

– Это ее пилот, – поправила Паскуале Валера.

И Паскуале, сторонник католических догматов, приуныл. Он терял веру в людей.