Глен Кук - Белая Роза. Игра теней

Глен Кук

Белая Роза. Игра теней

Белая Роза

(А. Новиков[1], перевод, © 1996)

Для Нэнси Эдвардс, просто так.

Глава 1

Равнина Страха

Неподвижный воздух пустыни действовал как линза. Всадники, казалось, застыли, двигаясь и не приближаясь. Мы пересчитывали их по очереди, и никому не удавалось получить одно и то же число два раза подряд.

Легкий ветерок простонал в кораллах, шевельнул листья Праотца-Дерева, и те зазвенели эоловыми колокольцами. За северным горизонтом полыхнула молния перемен — точно отблеск дальней схватки богов.

Хрустнул песок. Я обернулся. Молчун изумленно пялился на появившийся за последнюю пару секунд говорящий менгир. Каменюги подлые. Им бы все веселиться.

— Чужаки на равнине, — сказал менгир.

Я подскочил. Камень хихикнул. Жутче менгиров только сказочные бесы хихикают, Тихо рыча, я спрятался в тень камня.

— Жарко. — И добавил: — Это Гоблин и Одноглазый, возвращаются из Кожемяк.

Камень был прав, ошибался я. Слишком узко я смотрел, Но патруль задерживался почти на месяц, и мы все волновались. В последнее время войска Госпожи все чаще вторгались в пределы равнины Страха.

Каменный столб хохотнул снова. Он возвышался надо мной — все тринадцать футов. Средненький. Те, в ком побольше пятнадцати, движутся редко.

Всадники скакали к нам, не приближаясь. Нервы, конечно; мерещится. Для Черного Отряда наступили тяжелые времена. Жертв мы не можем себе позволить. Любой погибший окажется давним другом. Я вновь пересчитал конников. Вроде бы столько, сколько было. Но один конь — без седока… Несмотря на жару, я поежился.

Спрятавшись внутри огромного рифа, мы наблюдали, как Отряд спускался по тропе к ручью, футах в трехстах. Бродячие деревья близ брода зашелестели, хотя ветра не было.

Всадники погоняли усталых коней. Те упрямились, даже зная, что дом уже близок. Они вошли в ручей — заплескала вода. Я ухмыльнулся, хлопнул Молчуна по спине. Все на месте, все до одного — и еще один. Молчун отбросил обычную сдержанность, улыбнулся в ответ. Ильмо выбрался из кораллов, пошел встречать наших собратьев. Мы с Маслом и Молчуном поспешили за ним. Утреннее солнце висело за нашими спинами огромным кровавым шаром.

Ухмыляясь, солдаты спешивались. Но выглядели они невеселыми — больше всех Гоблин и Одноглазый. Впрочем, они вступили на земли, где их колдовская сила бесполезна. Так близко от Душечки они ничем не сильнее нас.

Я обернулся. Душечка стояла на выходе из туннеля, похожая на белый призрак в тени.

Наши люди обнимались недолго; старая привычка взяла вверх, и все принялись делать вид, будто ничего не случилось.

— Тяжело пришлось? — спросил я Одноглазого, рассматривая прибывшего с ними незнакомого парня.

— Да. — Тощий, низкорослый негр усох за время поездки еще больше, чем мне показалось поначалу.

— Ты в порядке?

— Стрелу поймал. — Он потер бок, — Между ребер.

— Нас едва не взяли, — пискнул Гоблин из-за спины Одноглазого, — Месяц гнали, а мы их никак стряхнуть не могли.

— Пошли в Дыру, — приказал я.

— Нет там заражения. Я прочистил.

— Все равно хочу глянуть, — Он был моим помощником с тех пор, как я стал отрядным лекарем. Его суждениям я верю. Но здоровье каждого бойца — все же моя ответственность.

— Нас ждали, Костоправ.

Душечка скрылась в туннеле, ведущем в глубь нашей подземной крепости. Восходящее солнце оставалось багровым — наследство проходящей бури перемен; что-то большое проплыло по его диску. Летучий кит?

— Засада?

Я перевел взгляд на патрульный отряд.

— Нет, на нас в особенности. Просто неприятностей ждали.

Отряд получил двойное задание: связаться с сочувствующими в Кожемяках, чтобы выяснить, не начинают ли войска Госпожи после долгого перерыва активные действия, и совершить налет на гарнизон, дабы доказать, что в наших силах нанести удар по империи, подмявшей под себя полмира.

— Чужаки на равнине, Костоправ, — повторил менгир, когда мы проходили мимо.

Ну почему это всегда случается со мной? Со мной и камни говорят чаще, чем с остальными. Но дважды? Я призадумался. Чтобы менгир повторился, он должен считать свою весть исключительно важной.

— Погоня есть? — спросил я Одноглазого.

Тот пожал плечами:

— Не сдаются.

— Что в мире творится? — Прячась на равнине, я с таким же успехом мог бы похоронить себя заживо.

Лицо Одноглазого оставалось непроницаемым.

— Шпагат расскажет.

— Шпагат? Тот парень, которого вы привезли? — Имя я слыхал, но носителя его видел впервые. Один из наших лучших шпионов.

— Да.

— Не лучшие новости?

— Вот-вот.

Мы нырнули в туннель, ведущий в наше логово, в нашу вонючую, сырую, тесную, осыпающуюся кроличью нору, носящую название крепости. Мерзкая дыра, душа и сердце восстания новой Белой Розы. Новая Надежда, как шепотом кличут ее покоренные. Насмешка над надеждой для нас, живущих здесь. В Дыре не лучше, чем в любом кишащем крысами подземелье, — хотя выйти отсюда можно. Если ты согласен вернуться в мир, где на тебя готова обрушиться вся мощь империи.

Глава 2

Равнина Страха

Шпагат был в Кожемяках нашими глазами и ушами. У него везде связные, а против Госпожи он воюет уже несколько десятилетий. Он был среди тех, кто избежал ее гнева при Чарах, где она подавила прежнее восстание. Немалую долю ответственности за тот разгром нес Отряд. В те дни мы были ее правой рукой. И загнали ее врагов в ловушку.

При Чарах погибло четверть миллиона человек. Никогда прежде не бывало битв столь страшных и великих — и столь решающих. Даже кровавый разгром Властелина в Древнем лесу пожрал вполовину меньше жизней.

Судьба заставила нас сменить лагерь — когда мы поняли, что нам больше не поможет никто.

Рана Одноглазого оказалась чистой, как он и утверждал. Я отпустил его и поковылял к себе. Прошел слух, что Душечка, прежде чем выслушать доклад патрульных, заставила их отдохнуть. Я поежился в нехорошем предвкушении дурных известий.

Усталый старик — вот кто я теперь. Куда делись огонь, воля, амбиции? Когда-то у меня были мечты, почти позабытые теперь. В приступах грусти я стряхиваю с них пыль и ностальгически любуюсь, снисходительно удивляясь их юношеской наивности.

Древность пропитывает мою комнату. Мой великий проект — восемьдесят фунтов старинных бумаг, отбитых у генерала Шепот в те времена, когда она была мятежницей, а мы служили Госпоже. В них якобы содержится ключ к поражению Госпожи и ее Взятых. Уже шесть лет они лежат у меня. И за шесть лет я не нашел ничего. Сплошной провал. Теперь бумаги нагоняют на меня такую тоску, что я все чаще просто перебираю их, а потом сажусь за Анналы.