Александра Верёвкина - Осколки вечности

Александра Верёвкина

Осколки вечности

Глава 1. Переезд

POV Астрид*

Пейзаж за окном очень достоверно отражал мое внутреннее состояние унылости: яркие лучи утреннего солнца искрились в изумрудно-зеленых листьях деревьев, воздух был преисполнен свежести и наполнял легкие неизгладимой печалью. Бодрое щебетание птиц напоминало устрашающее карканье кладбищенского ворона, что окончательно ввергло меня в уныние. Сегодня тот самый день — день Вынужденного Переезда в новый 'умопомрачительно прекрасный домик на окраине чудесного городка'. Во всяком случае, так казалось моей маме. Мне же хотелось выть от одной лишь мысли о том, что именно сегодня придется расстаться со сложившимся укладом жизни и заживо похоронить себя в сельской глуши. Может, я слишком уж драматизирую?

Отложив тяжелые охи и ахи на более подходящее время, я наскоро умылась, сменила уютную пижаму на сиротливо висящий в опустевшем шкафу спортивный костюм, с горем пополам отыскала кроссовки и поплелась в столовую с повязанным на шее камнем.

— Доброе утро, мам, — голос оказался под стать настроению: усталый и тусклый.

— Доброе утро, Звездочка, — просияла она в ответ, ставя передо мной тарелку с поджаренным хлебом. Есть сразу же расхотелось. Ведь знает, насколько я ненавижу это дурацкое прозвище, и все равно продолжает называть меня так!

— А папа где? — с надеждой спрашиваю я, меланхолично накладывая в кофе сахар. Стыдно признаваться, но мне очень хочется услышать в ответ: 'Он заболел, поэтому мы решили отложить переезд на неопределенный срок'.

— Он в гараже, — с готовностью сообщает мама, отбирая у меня сахарницу. — Проверяет на всякий случай, все ли в порядке с машинами. Почему такая хмурая?

— Да так, — деланно пожимаю я плечами, искренне желая сохранить свои страдания в тайне.

— Звездочка, — сладко воркует она, придвигаясь ближе ко мне, — все будет хорошо, вот увидишь. Красивый дом, новые знакомые, отличный воздух и уйма впечатлений! У нас появится больше свободного времени, станем проводить его в тесном семейном кругу, устраивать всяческие праздники, — видимо, последний аргумент должен вызвать у меня некий особый восторг, но его я не ощутила. — Ты же знаешь, как давно мы с папой мечтали о собственном большом доме. Астрид*, выше нос! Тебе там очень понравится!

О, Боги! В кои-то веки ко мне обращаются по имени, следует считать этот день историческим. Ладно, так уж и быть, улыбнусь для виду.

Следующие полчаса я потратила на бесплодные скитания по комнатам. Прощалась с милыми сердцу вещами: толстыми портьерами на окнах, которые мы с мамой собственноручно украсили вышивкой два года назад, массивными книжными полками в кабинете отца, некогда уставленными запылившимися томами с потертыми переплетами, а сейчас покрытыми легким налетом пыли. Когда-то я излазила их всех вдоль и поперек, потому что с детства очень любила читать. Пары скупых слезинок удостоилась огромная двуспальная кровать на львиных лапах, стоящая в родительской спальне еще до моего рождения. Жаль, мама не хочет перевозить мебель, потому что считает ее не более чем старой рухлядью. Мне будет очень не хватать привычного интерьера.

И вот настал момент торжественного выноса коробок. Папа — высокий, широкоплечий мужчина средних лет с густой гривой каштановых волос, лишь слегка затронутых сединой, одетый в демократичный спортивный костюм фирмы 'Найк' — погрузил в безразмерный багажник агрессивного внедорожника 'Лендровер' первую партию картонных ящиков и нарочито бодро посоветовал мне делать то же самое со своими скромными пожитками, состоящими в основном из книг и мягких игрушек, которые я просто обожала.

Пришлось носиться по лестнице на крейсерской скорости с поклажей наперевес, отгоняя от себя предательскую мысль о том, что вот-вот запнусь обо что-нибудь незаметное, сломаю ногу, и мы никуда не поедем. На четвертом кругу я смирилась с дальнейшей участью и чуть было не сшибла стоящую в дверях девушку, громко выкрикивающую приветствия моим родителям.

— Доброе утро, мистер и миссис Уоррен, — этот наполненный радостью хрипловатый голос вселил в меня завидную долю оптимизма и заставил искренне улыбнуться, должно быть в первый раз за утро.

— Чейз! — помимо воли провопила моя глотка, а руки поскорее освободились от злосчастных коробок и со всей силы сжали шею подруги.

* POV Астрид — здесь и далее повествование от лица Астрид. В дальнейшем ожидается POV Джей.

*А́стра (от греч. αστερ — звезда)

На самом деле ее зовут Рейчел, но с третьего класса (вместе мы посещали не только среднюю школу, но и детский сад, да и вообще, кажется, дружили с пеленок) из-за 'крышесносящего' увлечения Честером Беннингтоном, солистом группы Линкин Парк, все давно позабыли настоящее имя моей неизменной соседки по парте. — Я уж думала, ты не придешь. А потому безумно рада видеть!

— Рид, детка, ты плохого мнения о людях, — тоном умудренной сорокалетним опытом дамы посетовала она, высвобождаясь из моей хватки.

— Постарайся поднять ей настроение, дорогая, — коварно подмигнула ей мама, бережно выставляя в прихожей обложенный поролоном ящик с надписью: чайный сервиз. Единственный набор, который удостоился самой тщательной упаковки, он принадлежал еще папиной бабушке и считался в нашей семье этаким бесценным сокровищем предков. — Звездочка, можешь не беспокоиться, я займусь оставшимися вещами.

— Спасибо, мам, — от души поблагодарила я и вновь потянулась к подруге с сентиментальными объятиями. — Обещай, что будешь звонить мне каждый день!

— Клянусь здоровьем своего хомячка! — торжественно произнесла Рейчел, заливаясь звонким смехом, будто в надежде подать мне правильный пример.

Как иногда я завидовала ее беззаботности! Хотелось бы и мне иметь такой нескончаемый запас жизнерадостности, уметь во всем находить исключительно светлые стороны. Я смотрела на эту длинноногую блондинку — красу и гордость моей бывшей школы — и старалась запомнить ее в мельчайших деталях. Белокурое облако волос, ниспадающее на открытые плечи, по-детски распахнутые наивные льдисто-голубые глаза, на бескрайней глубине которых таилось множество самых противоречивых чувств, веер пушистых светлых ресниц, тонкий нос со вздернутым вверх кончиком и губки-бантики, едва тронутые бесцветным блеском. Она всем казалась бесхитростной и жутко доверчивой Красной Шапочкой, и только я знала, что ей гораздо ближе образ Снежной Королевы — холодной и расчетливой.

— Мы будем видеться каждые выходные, — не замечая моей излишней задумчивости, говорила она. — Созваниваться по вечерам и общаться в сети. Для нас ничего не изменится, слышишь?