Роберт Сильверберг - Песни умирающей земли. Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

Джордж Р. Р. Мартин

ПЕСНИ УМИРАЮЩЕЙ ЗЕМЛИ

Составители Джордж Р. Р. Мартин и Гарднер Дозуа

Посвящается мэтру, ДЖЕКУ ВЭНСУ. Спасибо за Ваши великие произведения и за то, что позволили нам поиграть с Вашими игрушками

БЛАГОДАРЮ ВАС, МИСТЕР ВЭНС

(перевод Ю. Никифоровой)

В 1966 году, едва окончив колледж, в свой двадцать один год я мог с полным правом считаться глупцом, пожалуй даже немного сумасшедшим (впрочем, неопасным), однако глупцом начитанным, особенно в области фантастики. На протяжении двенадцати лет я проглатывал в день по меньшей мере одну книгу в этом жанре и чувствовал, что принадлежу к какому-то иному миру или далекому будущему из прочитанных историй в гораздо большей степени, чем пространству и времени, в которых был рожден. Скорее, не потому, что я переживал романтический период, а потому, что имел низкую самооценку и стремился избавиться от последствий происхождения из семейки алкоголиков.

В течение первых пяти лет, во время которых я писал, чтобы прокормиться, я создавал по большей части фантастику. И не был в этом хорош. Я продал написанное — двадцать романов, двадцать восемь рассказов, — но мало что из созданного мной в тот период было запоминающимся, а некоторые вещи казались просто отвратительными. За все последующие годы только два из тех романов и четыре или пять рассказов при прочтении не вызывали у меня страстного желания покончить с собой.

Как читатель я мог сказать, чем отличается отличный фантастический роман от посредственной лабуды, и равнялся на лучшие образцы жанра, которые часто перечитывал. Вдохновляясь качеством, я не должен был выдавать столько кошмарных произведений. Но я вынужден был писать быстро из финансовых соображений: мы с Гердой поженились, имея всего 150 долларов и старую машину, и, хотя кредиторы не ломились в нашу дверь, меня преследовал призрак нищеты. Впрочем, я не считаю нужду оправданием.

В ноябре 1971 года, уйдя от научной фантастики к саспенсу и комедии, я открыл для себя Джека Вэнса. Учитывая сколько сотен фантастических романов я прочел, удивительно, как я раньше не наткнулся на его работы. С твердым намерением прочесть все от корки до корки я купил множество его книг в мягком переплете, но так и не открыл ни одной — отчасти потому, что обложки внушали неверное представление о содержании книг. У меня на полке сегодня стоит роман «Глаза чужого мира» («The Eyes of the Overworld»), выпущенный «Ace» и стоивший 45 центов, на его обложке изображен Кугель Хитроумный в пылающей розовой кепке на фоне нарисованных грибов, больше похожих на гигантские гениталии. Там же красуется издание «Большой планеты» («Big Planet») за 50 центов, где мускулистые мужики, вооруженные лучевыми пушками, скачут на плохо нарисованных инопланетных тварях с сомнительной анатомией. Первой книгой Вэнса, которую я прочел в ноябре 1971 года, был «Эмфирион» («Emphyrio»), купленный за разрушительную для бюджета сумму 75 центов. Иллюстрация на обложке, возможно созданная Джеффом Джонсом, казалась мне изысканной и мистической.

У каждого автора есть небольшой список произведений, которые вдохновляют его, побуждают овладевать новыми приемами и техниками, свежими стилистическими средствами. Для меня такими книгами стали «Эмфирион» и «Умирающая Земля». Покоренный первым романом, я проглотил его целиком, не отрываясь от кресла, и в тот же день прочитал второй. С ноября 1971 по март 1972 года я прочел все выпущенные на тот момент романы Джека Вэнса и его рассказы. И хотя многие произведения тогда еще не увидели свет, у него уже имелась внушительная библиография. Всего два автора настолько же покорили меня в то время — я предпочитал их работы остальным книгам: это был Джон Д. Макдональд, тридцать четыре романа которого я проглотил за тридцать дней, и Чарльз Диккенс — после упрямого игнорирования его творчества в школе и университете в 1974 году я прочел «Историю двух городов», а за следующие три месяца — все остальное, что создал великий английский классик.

В творчестве Вэнса меня особенно восхищают три вещи. Во-первых, яркие описания места действия. Далекие планеты и будущее Земли настолько детально прорисованы, что воспринимаются как реальные перспективы. Это достигается многими средствами, но в основном с помощью подробного описания архитектуры (под этим словом я подразумеваю и внутренние декорации), прежде всего архитектуры зданий. Первые главы «Последнего замка» («The Last Castle») или «Хозяев драконов» («The Dragon Masters») содержат отличные тому примеры. Далее, когда Вэнс описывает природу, он делает это не в манере геолога или натуралиста и даже не языком поэта, а вновь смотрит взглядом знатока архитектуры природы, причем обращает внимание не только на геологические особенности, но и на флору с фауной. Внешний вид вещей интересует его в меньшей степени, чем их структура. Поэтому их описания обладают глубиной и сложностью, от которых в сознании читателя складываются образы, по сути дела являющиеся поэтическими. Это очарование структурами видно в каждом аспекте его творчества, будь то лингвистическая система в «Языках Пао» («The Languages of Pao») или система магии в «Умирающей Земле»; в каждом романе и рассказе, которые написал Вэнс, инопланетные культуры и необычные человеческие общества кажутся настоящими, потому что автор дает нам форму и пространственную сетку, основу и обрамление того, на чем стоят или висят реальные стены.

Второе достоинство творчества мистера Вэнса, которое околдовывает меня, — это мастерская передача настроения. В каждой его работе присутствуют специфические синтаксические конструкции, система образов и взаимосвязанный набор фигур речи, характерные только для одного конкретного произведения. Они не всегда точно отражают смысл, но обязательно передают настроение, которое неизменно проистекает из подтекста, как и должно быть. Я большой поклонник такого подхода и потому могу простить автору многие ошибки, если у него есть способность от страницы к странице до конца истории передавать хитросплетения эмоций. Одна из замечательных черт творчества Джека Вэнса такова, что читатель погружается в настроение каждого отрывка, совершенно не замечая недостатков.

В-третьих, хотя люди в фантастических романах Вэнса менее реальны, чем в нескольких его мистических историях, и связаны законами жанра, где на протяжении десятилетий краски, действие и любопытные идеи ценились куда выше, чем глубина характеров, они запоминаемы. Очевидно, что автор многим героям придает свои черты. Тогда, в 1971–1972 годах, я во многих ключевых персонажах узнавал самого писателя, и именно это было главной причиной частых неудач моих собственных фантастических произведений: я вырос в бедности, в постоянном страхе насилия и потому читал фантастику по большей части для того, чтобы убежать от реальности; как автор я должен был использовать в творчестве значительную часть собственного опыта, а вместо этого писал чистой воды эскапистские тексты.