Дэн Ракульт - Игра на выбывание

Дэн Ракульт

Игра на выбывание

Благодарности

Хочу выразить большую благодарность художнику Alex Buca (alcomando) [http://alcomando.deviantart.com/], работы которого использованы в качестве иллюстраций. Также спешу высказать особую признательность близким мне людям Татьяне и Артёму за неоценимую помощь в улучшении романа. Кроме того, сердечно благодарю своего отца за проявленное терпение – без этого условия данное произведение появилось бы очень нескоро.

Карта мира

Условные обозначения:

1. Город-крепость Банаж.

2.  Город Пликмонд (столица Анфора).

3.  Солёное озеро.

4.  Снежная Пирамида.

5.  Гора Перст.

6.  Лысая Гора.

7.  Пустыня Привидений.

8.  Город Трисат (столица Силхамона).

9.  Сахарный Вулкан.

10. Королевство Силхамон.

11. Лес Западная Купань.

12. Лес Восточная Купань.

13. Южный Лес.

14. Очарованный Лес.

15. Город Графильтон (столица Свободных Селений).

16. Город-крепость Борден.

17. Город Столиград (столица Дэрвиона).

18. Город Сан-Тузан (столица Митолии).

19. Северные Бастионы.

Условные обозначения:

1. Архипелаг Хрустальные Острова.

2.  Алые Горы.

3.  Город Абатур (столица Плюнора).

4.  Зелёный Мыс.

«Долой запреты и закон!Да будет так!» – подумал он,Что преклонился перед Тьмой,Чтоб обрести в душе покой.Но обманула его Тьма,Рабом навеки сделала.

Пролог

Паврус сидел на крыльце и задумчиво глядел вслед уходящей чёрной туче, только что пролившейся на землю тёплым ливнем. Слабый ветерок гнал облако на север, и огромная полная луна теперь беспрепятственно изливала свой безжизненный белый свет на уснувший мир. Деревня словно вымерла – ни огонька в окнах домов, даже вечно беспокойные собаки и ночные птицы притихли, будто в ожидании чего-то нехорошего, страшного, смертоносного…

Паврус помотал головой, пытаясь избавиться от навязчивых тревожных мыслей. Громкий скрип, неожиданно раздавшийся невдалеке, заставил его вздрогнуть и торопливо оглядеть двор. Неверное сияние Селены[3] искажало знакомую много лет обстановку, рождая самые причудливые тени, сейчас практически неподвижные. Но вот одна из них, расположенная возле калитки, вдруг пришла в движение и как будто стала приближаться. Сидя в луче света, падавшем из щели неплотно прикрытой двери дома, Паврус на миг пожалел, что оставил в сенях зажжённую лампу, а затем разглядел неслышно подошедшую к крыльцу человеческую фигуру.

– Саймус? – удивился он, узнав своего соседа через дорогу. – Тебе-то что не спится?

– Эх, молодёжь несмышлёная… – проворчал в ответ скрипучий голос. – Старый я, вот и не спится, когда нормальным людям природой прописано.

На один миг тёмный согбенный силуэт пересёк световую дорожку и оказался перед крыльцом.

– Бессонница, так её и эдак! – кряхтя Саймус неловко сел на краешек нижней ступеньки рядом с Паврусом. – Ты-то сам чего припозднился?

– Жена моя того… рожает…

– Крильфира? – оживился старик. – А я-то всё думал, когда она, наконец, разрешится от бремени?

– Сегодня, если будет угодно богам, – тихо уронил Паврус.

Они умолкли, и в наступившей тишине стали хорошо слышны стоны и какое-то бормотанье, доносившиеся из избы.

– А кто с ней? – поинтересовался Саймус.

– Галагея.

– А не боишься, что эта сумасшедшая травница чего-нибудь напортит? Моей первой жене она не помогла…

– Много лет с тех пор прошло, Саймус, – несколько напряжённо ответил Паврус. – Люди говорят, твоей жене опасно было рожать из-за слабого здоровья, о чём Галагея предупреждала вас заранее, не так ли?

– Так-то оно так… – пробормотал старик, опустив голову.

– Только вы её не послушали и рискнули завести ребёнка, – продолжал Паврус. – Стоит ли удивляться, что сердце твоей жены не выдержало?.. А ведь после того случая у Галагеи больше никто не умер!

Это действительно был единственный раз, когда деревенская целительница и ведунья не смогла помочь роженице. Тогда, сорок лет назад, когда Паврус даже ещё не появился на свет, Саймус потерял не только любимую супругу, но ещё и не родившегося ребёнка. Однако это горе не сломило его, и через несколько лет он взял себе в жёны другую деревенскую бабу и резво завёл с ней пару шустрых сорванцов, как бы мстя смерти за две отобранные у него жизни.

– Тогда тоже было полнолуние Селены… – отчего-то шёпотом сказал старик, подняв лицо к небу. – Дурное предзнаменование!

Внезапно вскочив на ноги, он поплевал по два раза на обе стороны от себя, а затем энергично крест-накрест рассёк перед собой воздух рукой по диагонали, творя ограждающий знак.

Паврус раздражённо посмотрел на соседа, хотел что-то ему ответить, но передумал и, не вставая с места, просто повторил его движения.

– Давно она там… мучается, Крильфира-то? – спросил Саймус, опять усаживаясь на место.

– С вечера ещё, – молвил будущий отец, нервно барабаня пальцами рук по ноге. – Я места себе уже не нахожу! А если у них там и вправду не всё хорошо? Что-то ты меня обеспокоил…

Подстёгнутый этой мыслью, Паврус вдруг вскочил и метнулся к закрытому ставнями окну. Однако что-либо разглядеть в щели ему, похоже, не удалось, и он разочарованно вернулся к крыльцу.

Так они и просидели, наверное, с час, изредка перекидываясь пустыми фразами, когда в доме вдруг раздался пронзительный женский вопль, а несколько секунд спустя – детский плач. Паврус и Саймус на этот раз вскочили на ноги вместе. Первый хотел было броситься в дом, но старик успел ухватить его за руку.

– Погодь, не торопись! – властно одёрнул он молодого отца. – Тебя позовут.

Паврус остановился и нетерпеливо затоптался перед дверью. Саймус же снова сел на ступеньки.

– Но там мой ребёнок! – протестующе воскликнул Паврус и лишь затем осознал только что произнесённые слова. – Мой ребёнок! Я стал отцом! Я – отец!!!

Последние фразы он повторил с восторгом. Впрочем, соседа он послушал и в избу не вошёл. Правда, и садиться обратно на крыльцо не стал, а вместо этого прислонился к перилам.

Через четверть часа томительного ожидания из дома появилась травница Галагея. Выглядела она измождённой.

– Мальчик, – устало уронила она, поймав взгляд Павруса.

– А… как Крильфира? – тот взволнованно шагнул к повитухе навстречу и взял её за руки.

– Она в порядке. Но роды были тяжёлые, мы с ней совершенно вымотались… – слабо улыбаясь, она провела рукой по лицу и вдруг заметила сидевшего на крыльце старика. – Саймус?..

Тот нехотя обернулся, встретился взглядом с ведуньей и резко поднялся на ноги.

– Можешь же, когда хочешь, можешь! – со злобой вскричал он. – Тьфу на тебя!

Резко сплюнув, он энергично махнул рукой и засеменил прочь. Скрипнула калитка, а затем послышались удаляющиеся шаги.

– Я ведь не волшебница! – как бы оправдываясь, горько сказала Галагея. – Жизнь и смерть не в моей власти…

– Не слушай его, он много чего болтает, – поспешил Паврус утешить старуху. – Вот недавно что-то нёс про полнолуние и дурные знаки…

Галагея внимательно посмотрела на молодого мужчину, затем перевела взгляд на луну, долго глядела на неё, после чего со вздохом проговорила:

– Не хочу тебя огорчать, юноша, но здесь Саймус прав. Великое Зло заключено на Селене с незапамятных времён, и в дни полнолуния оно особенно сильно может проявлять себя. Тем более в ночь полного затмения Ураноса,[4] какое ожидается сегодня…

Паврус оторопело слушал её, чувствуя, как предательские мурашки забегали по его спине. Дурное предчувствие чугунной тяжестью снова сковало его сердце. С серебристым Ураносом, этой прекрасной второй луной его мира, у парня всегда возникали какие-то добрые, хорошие ассоциации. Возможно, это было связано с тем, что Уранос, в отличие от Селены, появлялся на небе редко и только перед рассветом. И любое затмение его, подобно затмению солнца, народом всегда воспринималось крайне негативно.

– Ладно, довольно нагонять жути, – усмехнулась Галагея и повернулась к Паврусу. – Крепкий у тебя малыш. Иди уж, а то на тебя смотреть без смеха нельзя. Завтра я к вам загляну.

Пробормотав «спасибо», Паврус ураганом ворвался в дом. Целительница же глянула ему вслед, покачала головой, а затем перевела взгляд на белое око Селены. Постояв так несколько мгновений, она вдруг к чему-то принюхалась, брезгливо фыркнула, будто учуяла нечто неприятное, а затем сотворила в воздухе ограждающий жест и двинулась к калитке.

…Великий Белый Маг стоял на высокой горе, откуда ему открывалась панорама всего мира. Но сейчас он смотрел только на северо-запад. На горизонте там клубилась Тьма. Ещё зыбкая, робкая, но уже нёсшая смертельную угрозу одним своим появлением. Давно, очень давно не являлась она в мир Луадора[5] в таком явном виде, и это было неспроста. Тэхоан напрягал зрение, пытаясь узреть источник этого Мрака, но тёмная завеса упорно хранила свою тайну. Когда же чародей попробовал магическим взором пробиться сквозь эту пелену, навстречу ему неожиданно вылетела огромная стая оскалённых черепов, словно сотканных из чернильного дыма. Пустые глазницы их светились багровым огнём, а гнилые челюсти угрожающе скрежетали.