Самый быстрый - Антон Дмитриевич Емельянов

Антон Емельянов, Сергей Савинов

Самый быстрый

Пролог

Дмитрий Стрижевский, 10 лет

Российская империя, 2003 год, 27 августа. Торжок

— Оленька, Дима! — прозвучал голос мамы, и мы с сестрой сразу поняли, что за этим последует. — Спускайтесь обедать!

Мы вскочили с пола, где на пышном ковре были разложены фигурки игигов — наше игрушечное воинство готовилось отбивать атаку черных из осколка тьмы. Оля подхватила яркую Пулю в золотистом костюме и явно намеревалась принести ее с собой за стол.

— Оставь ты ее в покое, — сказал я сестре. — Вернемся и доиграем.

— Ей без меня скучно, — возразила девочка, и я только улыбнулся. Младшая сестра вила из меня веревки.

Мы не успели спуститься, как грохнула входная дверь, да так, что, казалось, затрясся весь дом.

— Стрижевский! — чужой голос был искажен маской. — Когда ты отдашь долг?

Мы с Олей застыли на лестнице, сестра негромко ойкнула и беззвучно заплакала. Я взял в руку ее ладошку и крепко сжал. Теперь мы стояли и вслушивались в разговор.

— Кремень дал мне месяц, — отец говорил твердо и спокойно. — Я обещал, что все отдам, значит, так и будет. Слово Стрижевского дороже золота.

— А еще Стрижевские всегда на шаг впереди, — хохотнул неизвестный бандит, передразнивая наш родовой девиз. — Вот и поторопись. Кремню стало неинтересно ждать, и он продал твой долг нам. С нами же ты ни о чем не договаривался.

— Кто вы? — я услышал, как отец сделал шаг назад. Не потому, что испугался, просто там у стены стоят часы с кукушкой, защитный артефакт, который вызовет помощь.

— Можешь называть меня Анакондой, — сказал бандит. — И не советую узнавать на собственном опыте, почему мне дали такую кличку.

— Деньги будут через месяц, — твердо сказал отец. — В полном объеме. Если же вы планируете меня запугать, то не стоит забывать: мы урожденные дворяне, и стоит нам обратиться к «Защите»…

— Ты не понял, Стрижевский, — голос Анаконды зазвучал угрожающе, и Оля, жалобно пискнув, изо всех сил сжала мне руку. — Ты либо отдашь все сейчас, либо ты уже никуда не сможешь обратиться. А чтобы ты лучше соображал… Саламандра!

Что-то зашипело, как будто открыли газовый вентиль, моментально стало жарко, и на стенах заплясал неверный оранжевый свет. Мама закричала, отец выругался. Что-то загрохотало, и мне не хотелось думать, громит ли Анаконда мебель либо же дерется с родителями.

Неожиданно огненная струя вырвалась из прихожей и перекрыла путь со второго этажа. Оля не выдержала и завизжала, я рванулся наверх и потащил ее за собой. Наверху чердак и оттуда из слухового окна запасная лестница вниз, там сестра будет в безопасности.

— Дима! — я подумал, что слышу отца, и обернулся.

Это был не он — его голосом, точно копируя каждую нотку, говорил бандит в черно-красном облегающем костюме и в маске той же расцветки. Волосы его были скрыты легким шлемом вроде мотоциклетного, из-за чего он был похож на Солдата-Призрака из комиксов. Он вскинул руки, и из его ладоней в нашу сторону рванулись две струи пламени. Я покрепче ухватил Олю и потащил ее наверх, понимая, что огонь быстрее. И в то же время я очень хотел верить, что мы успеем.

Все вокруг словно замерло, я как будто летел по туннелю, в который превратилась лестница в нашем доме. Едва успевая поворачивать на каждом пролете, я пробежал второй этаж и очутился на чердаке, где располагалась студия нашей семейной радиостанции. Сестра была рядом, она смотрела на меня как на инопланетянина или мифическое существо. А потом меня осенило — Оля по-прежнему сжимала в кулачке фигурку своей любимой Пули. Самой быстрой в России женщины-игига.

— Дима, ты?.. — сестра с трудом подбирала слова. — Ты — как она, да? Ты как Пуля?

— Что? — я не мог поверить в происходящее и беспомощно озирался по сторонам.

Мы добежали сюда быстрее, чем я думал, но пламя все равно оказалось перед нами, перекрыв единственный путь к слуховому окну и лестнице.

Оля неожиданно закричала, и я в тот же миг осознал, что мы на чердаке не одни. Высокая фигура в желто-коричневом костюме и желтой маске, из-под которой выбивались пышные каштановые локоны, отбросив в сторону стопку дисков, метнулась к нам. Крепкие ладони в перчатках схватили нас с сестрой за руки, и я вновь ускорился. Теперь я понял, что сделал. О чем говорила Оля… Дернувшись, я сумел вырваться из тисков этой страшной незнакомой женщины. Потом еще один рывок, и мы уже вдвоем были на свободе.

Я посмотрел на стену огня перед окном, перед чистым воздухом. На скорости я пробегу ее и даже не замечу. Я напряг ноги, но те подкосились от напряжения. Я уже сделал больше, чем мог. Но надо было шевелиться через не могу! Почему мое тело такое глупое?

— Пошла вон! — я заорал на незнакомку, и та расхохоталась.

Вокруг ревело пламя, я не мог пошевелиться, мышцы одеревенели. Я не слышал, но незнакомка протянула руки к Оле, что-то сказала, и моя сестренка в ужасе рванула от нее. Прямо сквозь огонь. Я увидел, как вспыхнуло ее платье, но она продолжала бежать. На мгновение появилась надежда — а вдруг она тоже сможет ускориться? Мы же семья!

— Беги! — я прохрипел, и Оля каким-то чудом меня услышала.

Обернулась, а потом начала растворяться в воздухе. Я сначала подумал, что у нее получилось, но тут до моих ушей, как сквозь вату, долетел грохот. Это падала крыша, там, где еще мгновение назад стояла моя сестра.

Кажется, кто-то закричал, но я не был уверен из-за рева пламени… Из моих глаз потекли слезы, откуда-то появилось второе дыхание — получилось подняться. Я чувствовал, что задыхаюсь, но все равно пытался найти Олю, бегая по чердаку. Ни ее, ни страшной женщины в желто-буром костюме уже нигде не было, а потом я, не прекращая кашлять, рухнул на пол и потерял сознание. Но перед этим сначала увидел коричневые сапоги на слишком высоких, явно неудобных каблуках, и затем склонившуюся надо мной желтую маску с ящерицей на щеке.

Очнулся я на руках у отца, который выносил меня из горящего дома.

Два года спустя

Я бегу по железной дороге.

Прошло двадцать четыре месяца, семьсот тридцать один день… Но я ничего не забыл, и именно бег, бьющий в лицо ветер и запах креозота помогают мне отвлечься. Помогают быть просто собой и ничего больше!