Майкл Муркок - Завтрак на руинах
- Категория: Фантастика и фэнтези / Историческое фэнтези
- Автор: Майкл Муркок
- Год выпуска: -
- ISBN: нет данных
- Издательство: -
- Страниц: 38
- Добавлено: 2019-07-03 10:56:41
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту free.libs@yandex.ru для удаления материала
Майкл Муркок - Завтрак на руинах краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Майкл Муркок - Завтрак на руинах» бесплатно полную версию:Этот роман не является прямым продолжением предыдущего («Се — человек»), а, скорее, исследование той же темы с главным героем, Карлом Глогауэром. Он странствует через время и пространство из «одной депрессивной истории в другую» в поисках внутренней гармонии и свободы от страха.Примечание:На русском языке роман издавался в журнале «Art Electronics» с 2002 по 2006 годы (номера с 7 по 26) в переводе Виктора Беньковского.
Майкл Муркок - Завтрак на руинах читать онлайн бесплатно
Майкл Муркок
ЗАВТРАК НА РУИНАХ
Энгасу Уилсону с величайшим уважением
Глава 1. В испанском саду. 1971: Алый грех
Приток эмигрантов из стран Британского содружества снизился в апреле на 22 процента. В этом году их было 1991, в апреле прошлого года эмиграционные службы зарегистрировали 2560 человек.
«Гардиан» 25 июня 1971 года.Каждый раз, когда Карла Глогауэра охватывали сомнения, он представлял себе, как возвращается к Дерри и Томсу. Карл закрывает глаза и видит: вот он идет вниз по Кенсингтон-Черч-стрит, залитой летним солнцем, идет, не обращая внимания на лавочки и магазины колониальных товаров. Вот он, наконец, выходит на Хай-стрит. Он проходит мимо первого из трех громадных магазинов, стоящих бок о бок: строгих, вечных и незыблемо изобильных, возносящихся к лондонскому небу. Карл представляет: вот он входит через высокие стеклянные врата второго магазина — магазина Дерри, самой большой и самой величественной из трех цитаделей.
Он идет мимо ярких прилавков, заполненных шляпами, шелками и бумажными цветами. Потом он подходит к лифтам с бронзовыми украшениями в стиле позднего модерна. Лифт уносит его на третий этаж — маленькое путешествие во времени, ибо на третьем этаже царит art deco и пастельные скульптуры в стиле Кунара. Карл стоит и любуется ими в ожидании другого, особого лифта, который унесет его наверх, в рай испанского сада.
Двери лифта раздвигаются, открывая взору нечто вроде маленькой консерватории, в которой стоят две симпатичные леди средних лет. Они приветствуют вновь прибывших и, если нужно, продают им полотенца для чая, почтовые открытки и путеводители. Карл представляет: вот он дает одной из этих леди шиллинг, а затем вступает в испанский сад — мир журчащих фонтанов, ухоженных экзотических растений и цветов. У Карла здесь есть излюбленное место: скамейка около центрального фонтана. Если скамейка занята, Карл некоторое время ходит взад-вперед по саду, дожидаясь, пока она освободится, затем садится, открывает книгу и делает вид, что читает. Стена за его спиной уставлена большими клетками. Иногда эти клетки совершенно пусты, но порой в них живут несколько попугаев, канареек, какаду, райских птиц или других пернатых диковин. Время от времени в саду появляются розовые фламинго; они неуклюже вышагивают среди растений, то и дело заходя в крохотные искусственные потоки. Птицы здесь, как правило, молчаливы, даже мрачны, почти не реагируют на двух леди средних лет, которые норовят подойти к птицам и начать ворковать с ними патетическими голосами, в которых сквозит безнадежность.
Если на улице солнечно и тепло, посетителей в саду немного. Карл просидит на этой скамейке или почти все утро, до ленча, или несколько часов — до вечернего чая, который он выпьет здесь же, в небольшом ресторанчике под застекленной крышей магазина Дерри. Все официантки уже знают его и улыбаются при встрече. В душе они не перестают гадать, что в испанском саду так привлекает хрупкого юношу в потертой твидовой куртке. Карл видит, как их мучает этот вопрос; это доставляет ему удовольствие.
Сам Карл знает, почему ему нравится приходить сюда. Во в сем Лондоне это единственное место, где он может обрести мир, сравнимый с безмятежностью раннего детства, — безмятежность неведения (или «невинности», как он сам предпочитает это называть). Карл родился, когда разразилась война, но ему почему-то кажется, что раннее детство его пришлось на середину тридцатых годов. Лишь позднее Карл придет к пониманию, что эта безмятежность, этот мир не были безмятежностью и миром в прямом смысле слова, но, скорее, ощущением стабильности, вернее, квазистабильности — уникальное порождение уходящего в прошлое среднего класса, неподражаемое искусство выдавать вульгарное за хороший вкус. Несколько таких островков уходящего прошлого сохранились и вне Лондона. Ту же самую атмосферу Карлу довелось обнаружить в чайных садиках Суррея и Сассекса, в пригородных парках Доркинга, Хува и в Хейуордс Хит. Все эти уголки появились в двадцатые-тридцатые годы. Они были созданы тем же средним классом для среднего класса, считавшего удобство в сочетании с приторным изяществом и причудливостью синонимичным понятию «красота». Карл прекрасно понимал, что побуждение, столь часто заставляющее его посещать этот сад под застекленной крышей, свидетельствовало о желании вернуться в детство и в то же время о стремлении уйти от действительности. Карл принимал это в себе. Он даже находил ироническое утешение в том, что по сравнению с коллекционированием детских книг и игрушечных солдатиков посещения испанского сада обходились ему куда дешевле. Уже давно Карл не предпринимал никаких серьезных попыток избавиться от этих неподобающих мужчине привычек. Он был их рабом. В той же мере, в какой был рабом детских страхов своей матери — множества всевозможных страхов, которыми ей удалось заполонить его собственное детство.
Сидя на своем обычном месте теплым июньским днем 1971 года и размышляя о собственном детстве, Карл задался вопросом: а не был ли его небольшой творческий дар следствием полученного им странного воспитания? Ныне многие связывают отклонения от нормы с творческим даром. Возможно, в силу своей чувствительности он был необычайно восприимчив к влиянию своей матери. Не исключено, что подобное влияние и в самом деле могло замедлить развитие его таланта. Карлу не понравился ход его мыслей. Если мыслить в этом направлении и дальше, можно необратимо разрушить очарование этого сада. Карл улыбнулся сам себе и откинулся на спинку скамейки, глубоко вдыхая тяжелый аромат львиного зева и тюльпанов. Карлу всегда казалось, что запах этих цветов погружает его в спасительный туман самообмана — в то, что он сам для себя определял словом «самопознание». Запрокинув голову, Карл смотрел в чистое голубое небо за застекленной крышей. Чуть-чуть фантазии — и шум уличного движения далеко внизу превращается в жужжание насекомых летом в саду на природе. Где-нибудь в саду, в сельской местности, давным-давно…
Карл еще больше откинулся на спинку скамейки. Ему не хотелось думать о матери, о своем детстве — таком, каким оно было на самом деле, о собственной заурядности. Карл фантазировал: он красивый молодой аристократ времен Регентства. Устав от дикого Лондона с его политиками, игорными домами, дуэлями и женщинами, он только что вернулся в свое поместье в Сомерсете, где его встречает нежная юная жена. В свое время он женился на молоденькой девушке родом из этих краев, дочери старомодного эсквайра. Сейчас она вне себя от радости от того, что муж наконец вернулся, ибо души в нем не чает. Никогда ей не приходило в голову критиковать его образ жизни. Смысл жизни она видит для себя лишь в том, чтобы приносить ему удовольствие. Как ее имя? Эмма? Софи? Или что-нибудь более эллинизированное?
Грезы Карла только-только начали оформляться в полномасштабную фантазию, когда внезапно были прерваны.
— Добрый день.
Голос был низкий, сочный и слегка смущенный. Карл открыл глаза.
Первое, что увидел Карл, — лицо, совсем рядом с его собственным. Черное и лоснящееся, как отполированное столетиями эбеновое дерево. На лице было забавное выражение — лукаво-смущенное.
— Вы не возражаете, если я присяду на вашу скамейку?
Высокий черный мужчина решительно утвердил свой зад рядом с Карлом, не дожидаясь разрешения.
Раздраженный нарушением своего покоя, Карл сделал вид, что всецело поглощен каменными плитками, которыми был вымощен сад. Карл не выносил людей, которые пытались здесь с ним заговорить, тем более, если эти люди вторгались в его грезы.
— Конечно, — ответил он. — Я все равно ухожу.
Это был его обычный ответ. Он оправил потрепанный рукав своей куртки.
— Я знакомлюсь с Лондоном, — сказал чернокожий.
На незнакомце был легкий, исключительно элегантный костюм: серый с серебристой искоркой. Шелк, подумал Карл. Бросалось в глаза, что все на этом человеке было очень дорогое — и одежда, и украшения. Богатый американский турист, подумал Карл (он совершенно не разбирался в акцентах).
— Я не ожидал найти место, подобное этому, в центре вашего города, — продолжал тем временем незнакомец. — Увидел знак и попал сюда. Вам здесь нравится?
Карл пожал плечами. Незнакомец засмеялся и снял колпачок со своего «роллифлекса».
— Я могу вас здесь сфотографировать?
Теперь Карл растерялся по-настоящему. До сих пор никто не изъявлял желания его фотографировать. Охвативший Карла гнев начал испаряться.
— Это сделает фотографию жизненной. Докажет, что я фотографировал сам. В противном случае я мог попросту купить почтовую открытку, правда ведь?
Карл поднялся, намереваясь уйти. Но, похоже, негр истолковал это движение по-своему.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.