Энн Маккефри - История Нерилки

Энн Маккефри

История Нерилки

(Всадники Перна — 8)

(Древний Перн — 2)

Глава 1

Я не арфистка, так что не ждите, что мой рассказ будет гладким, как море в летний полдень. Это история моей жизни, и хотя она настолько точна, насколько позволяет память, восприятие событий и людей может оказаться односторонним. Никто, однако, не станет отрицать, что я пережила те жестокие времена, когда Великий Мор едва не опустошил Перн; да, я осталась в живых, но печаль об умерших до срока продолжает терзать мое сердце.

Думаю, я должна, наконец, привести в порядок свои мысли относительно тех трагических событий. Конечно, самые тяжкие угрызения совести не вдохнут жизнь в умерших и не избавят выживших от гнетущего чувства вины. И все же… все же я не печалюсь о том, что не сделала или не сказала моим сестрам — в день, когда я видела их в последний раз. Теперь они далеко; они недоступны ни слову моему, ни взгляду, ни запоздалому последнему «прощай»…

В то свежее солнечное утро, когда мой отец, лорд Толокамп, и моя мать, леди Пендра, и четверо моих младших сестер отправились в свое злосчастное путешествие в Руат, на Встречу, которая должна была состояться через четыре дня, я не попрощалась с ними и не пожелала им счастливого пути. Потом, когда здравый смысл взял верх, мучительные раздумья овладели мной: не стала ли моя глупая обида причиной постигшего их несчастья? Однако, они не испытывали недостатка в добрых пожеланиях тем утром, и напутствия моего брата Кампена обладали, конечно, гораздо большей силой, чем любые слова, которые я сумела бы с трудом выдавить на прощанье. На него была возложена ответственность за Форт холд на время отсутствия отца, и он собирался в полной мере воспользоваться удобным случаем. Кампен — прекрасный парень, серьезный и надежный; правда, без следа юмора, и немного суховат. Он из тех людей, которые не прячут взгляда. Его замыслы удивляли даже моего отца, управлявшего холдом с неизменным усердием и твердостью. Я бы добавила, что единственный знак одобрения, которым он удостаивал бедного Кампена, сводился к неопределенному ворчанию; впрочем, чего же мог ожидать лорд Форта от своего старшего сына и наследника, как не того же усердия и твердости?

Итак, если учесть пожелания наших охранников, присутствующих в полном составе, наших холдеров и учеников из мастерской арфистов, сказанного было вполне достаточно, чтобы любой из путников почувствовал себя удовлетворенным. Кроме, возможно, моей остроглазой сестренки Амиллы, которая не пропускала ничего, что впоследствии могла бы обратить к своей пользе.

Говоря по правде, я не желала им ничего плохого, да и не предвидела каких-либо трудностей — Падение Нитей завершилось днем раньше, не причинив вреда скованным морозами полям. Но и веселья в дороге я не могла им пожелать. Меня намеренно оставили дома; было так обидно слышать щебет сестер об их будущих победах на Встрече в Руате, и знать, что мне не суждено насладиться этим праздником.

И потом… Меня угнетала безаппеляционность, с которой было вынесено это решение. Одним движением руки мой господин вычеркнул меня из списка, не задумываясь о последствиях. Вполне типично для него, когда дело касалось человеческих отношений — он редко мог уловить сразу все нюансы. Возможно, вернувшись из Руата, он поймет… и, снедаемый угрызениями совести, на долгие недели затворится в своих покоях над главным залом.

На самом же деле не было никаких причин отказывать мне в этом маленьком удовольствии. Одним спутником больше или меньше… Какое это имело значение для отца? Я не претендовала на особый комфорт. Теряясь в догадках, я обратилась к матушке, напомнив ей о выполненных мной заданиях, иногда — весьма неприятных, которые были наложены на нас, девушек, жаждущих посетить первую Встречу, что устраивал Алессан Руатанский. Я наткнулась на стену. Вздрогнув от разочарования, я подумала, что лишилась последнего шанса, упомянув накануне о Суриане, моей молочной сестре. Она стала женой лорда Алессана и вскоре погибла — необъезженный скакун сбросил ее наземь.

— Потеря лорда Алессана еще так свежа… — сказала мать. — Вряд ли он захочет увидеть твое лицо.

— Но он никогда не видел моего лица, — запротестовала я. — Суриана была моей лучшей подругой. Ты знаешь, сколько писем прислала она мне из Руата! Будь она жива, я стала бы для нее самой желанной гостьей!

— Но она лежит в земле, Нерилка, уже целый Оборот, — холодно напомнила мне мать. — Лорд Алессан должен выбрать себе невесту.

— Неужели ты всерьез полагаешь, что одна из моих сестер может привлечь внимание Алессана… — начала я.

— Имей же гордость, Нерилка! Хотя бы ради своего рода, — голос матери стал сердитым. — Форт — старейший из холдов Перна, и не одно из благородных семейств не…

— …не захочет взять безобразных дочерей Форта, уродившихся в этом поколении. Ты слишком поспешила с замужеством Сильны. Она была единственной хорошенькой среди нас.

— Нерилка! Это возмутительно! Будь ты еще девчонкой, я бы…

Она сердито вскинула на меня глаза, в которых я узрела свою дальнейшую судьбу.

— Так как я остаюсь, то мне, вероятно, придется опять проследить за омовением слуг…

Я получила большое удовольствие от выражения, появившегося на ее лице; несомненно, она собиралась высказать именно эту мысль, — воздав, тем самым, за мою дерзость.

— Что ж, горячая вода и мыльный песок пойдут им на пользу… А когда ты покончишь с этим, займись очисткой ловушек для змей в дальних проходах! — Она вытянула палец, покачивая им у меня перед носом. — Я нахожу, Нерилка, что твое поведение не слишком подходит для почтительной дочери. Надеюсь, что к моему возвращению, твои манеры станут лучше… иначе, предупреждаю тебя, дело не ограничится капканом для змей! И если тебе недостаточно моих слов, то буду вынуждена обратиться к отцу! — Засим я была отпущена, покинув ее с покрасневшим от раздражения лицом. Я переступила порог ее покоев с гордо поднятой головой, но угроза пожаловаться отцу была не из тех, которыми стоило пренебречь. Его рука с одинаковой суровостью карала и самого старшего и крепкого и самого юного из нас.

Безжалостно загнав наших работников в бассейны с горячей водой и свирепо намыливая спины тех, чье усердие не соответствовало моему настроению, я снова обдумала разговор с матерью. Я уже сожалела о своей вспыльчивости — по нескольким причинам. Вероятно, мои шансы попасть на другую Встречу в этот Оборот упали до нуля; к тому же, я огорчила матушку.

Была ли она виновата в том, что ее дочери уродились столь некрасивыми? В свои пятьдесят она выглядела великолепно привлекательная женщина, несмотря на почти непрекращающуюся беременность, результатом которой явились девятнадцать живых и здоровых отпрысков. Толокамп тоже считался видным мужчиной, рослым, сильным и, несомненно, мужественным — банда из Форт холда, как нас прозвали юные насмешники из Цеха арфистов, не была его единственным творением. Меня безмерно раздражало, что все мои сводные братья и сестрицы имели куда более приятную внешность, чем единокровные — если не считать Сильмы, моей старшей сестры.

Все мы — и чистой крови и полукровки — были рослыми и крепкими; комплимент, скорее лестный мужской, чем женской половине потомства лорда Толокампа. Возможно, я погорячилась, оценивая внешность родных сестер — Лилла, наша младшая (ей исполнилось только десять Оборотов) обладала более тонкими чертами, чем остальные девочки и со временем могла стать очень хорошенькой.

Однако я считала положительным расточительством, что все мальчишки — Кампен, Мостар, Тескин, Галлен и Джесс, — имеют такие длинные густые ресницы, тогда как наши были скорее жидкими; что у них большие темные глаза — в то время как наши, не столь яркие, выглядели почти водянистыми; наконец, им достались великолепные прямые носы — а мой собственный скорее напоминал клюв. У ребят были прекрасные вьющиеся волосы — и, на первый взгляд, мы, девочки, тоже не казались обделенными. Мои расплетенные косы спускались ниже пояса и были черны, как ночь, однако это придавало коже, по моему мнению, слегка желтоватый оттенок. У сестер дела обстояли еще хуже; локоны цвета придорожной пыли, которые не могли украсить ни гребни, ни ленты, являлись их проклятием. Нет, судьба слишком несправедливо распределила между нами родительское наследие! Некрасивые мужчины сумеют найти и жен, и владения — особенно сейчас, когда Прохождение заканчивается, и Форт холд готовился расширить свои угодья; некрасивые девушки не нужны никому.

Прошло уже немало времени, как я распрощалась с романтическими мечтами, одолевающими всех молоденьких девушек, — как, впрочем, и с надеждой, что положение моего отца подарит мне то, чего не могла обещать внешность. Я не тешила себя мыслью о нежданной победе; я просто любила путешествовать. Атмосфера праздника, вольная и слегка суматошная, пленяла меня. Мне так хотелось попасть на эту Встречу — первую, которую устраивал Алессан, новый лорд Руата. Я надеялась увидеть человека, похитившего сердце и любовь Сурианы — Сурианы из Туманного холда, чьи родители воспитали меня; Сурианы, моей дорогой подруги, одаренной всем, чего я была лишена, и бескорыстно изливавшей на меня сокровища своей дружбы. Алессан не мог сильнее горевать о ее смерти, чем я; эта трагедия отняла у меня ту жизнь, которую я ценила больше собственной. Часть моей души умерла вместе с Сурианой — и эти слова не были преувеличением. Мы понимали друг друга без усилий, с той же легкостью, как всадник и дракон; мы одновременно смеялись и плакали, часто испытывая одни и те же чувства, какое расстояние не разделяло бы нас.