Сергей Боровский - Спецоперация

Сергей Боровский

Спецоперация

Докладчик замолчал, и все, как по команде, повернули головы в сторону полковника Лаврова. Борис Терентьевич постукивал по столу пальцами и играл с воздухом, то набирая его в рот, то выпуская, что было свидетельством его глубочайшей задумчивости. На столе перед ним лежали черные мужские трусы устаревшего образца, далеко не новые, принадлежавшие довольно-таки крупному экземпляру.

— Сколько всего пропало людей? — наконец, спросил он.

— Восемнадцать, — с готовностью ответил капитан Макаркин. — Но это только те, про кого мы знаем наверняка.

— Понятно, — буркнул полковник. — Удивляюсь, что вы вообще спохватились. А то могло бы и все население города исчезнуть. При вашей-то бдительности.

— Так ведь не было же заявлений! — попытался оправдаться Макаркин. — А как появились, мы сразу наряд туда и отправили.

— Ты мне эти сказки не рассказывай! — осадил его начальник. — Небось, сами же и уговаривали потерпевших не торопиться.

— Не было такого! — Макаркин клятвенно прижал правую руку к груди.

Неизвестно, поверил ли опытный полковник своему подчиненному или только сделал вид.

— Ладно, — решил он. — Проехали. У кого какие соображения?

— Позвольте мне, — вызвался майор Коваленко, возглавлявший аналитический отдел.

— Валяй.

Майор тяжело поднялся, как и положено кабинетному работнику среднего возраста без наклонностей к физкультуре.

— Значит, ситуация такая, — бодро начал он. — Вешняки находятся в семидесяти километрах от нас. Там нет телефонной связи. Дорога разбита. А у нас на весь отдел — четыре транспортных средства, одно из которых, как нам тут было доложено, уже не вернулось. Поэтому я считаю дальнейшую самодеятельность не только бессмысленной, но и опасной.

— К чему ты клонишь?

— Необходимо вызывать ОМОН из области. Другого выхода я не вижу.

Полковник сделал добродушно-язвительное лицо.

— Как мило! Передадим наши дела наверх и забудем, как дурной сон. И за что мы только тебя кормим? Чуть чего — сразу ОМОН. Почему не кремлевский спецназ? Ещё предложения есть? — обратился он к собранию.

— Тут про дороги и телевидение в Вешняках говорилось, — подал голос оперативник из убойного отдела капитан Мамонов. — А электричество у них есть?

— Конечно, есть, — подтвердил Макаркин. — Как без электричества?

— Ну, вот. Отключить его к чертовой матери — и всё. Сами на коленях приползут.

В кабинете произошло оживление.

— Радикальненько, — улыбнулся Коваленко. — Ещё можно их мышьяком с самолета посыпать.

— Самолет сломался!

— И мышьяк кончился!

— Ну, началось, — проворчал полковник. — Говорить только по делу!

— А может, население организовать? — предложил молчавший до сего момента майор Куропаткин, заведовавший кадрами. — Я имею в виду, прежде всего, родственников пропавших. Люди они заинтересованные. У них и машины есть, и ружья, если что. Пошлём с ними двоих наших, для руководства.

— Вот это уже на что-то разумное похоже. Продолжай.

— Не доезжая деревни, километр или два, спрячем транспорт в лесу. Подойдём сразу с нескольких сторон и устроим наблюдение. «Языка» возьмём, в конце концов.

— А что? Звучит неплохо. Есть возражения? Дополнения?

План Куропаткина приняли почти единогласно. Командиром группы назначили Мамонова, как бывшего участника боевых действий, а в помощники к нему прикрепили двоюродного брата пропавшего следователя Михайличенко — Федю, который работал в отделении шофёром.

С родственниками не возникло никаких проблем. Многие из них уже и сами порывались что-то предпринимать, а тут вдруг такое толковое предложение из милиции поступило. Всего набралось двадцать человек на четырёх машинах.

Выдвигаться решили поздно вечером — и глаз посторонних поменьше, и до рассвета запас времени есть. Колонну возглавил «Круизёр» одного местного предпринимателя, а за ним пристроились ноздря в ноздрю: милицейский «Уазик», хорошо объезженная «Нива» и праворукий «Субару Форестер».

Дорога действительно оказалась лишь немногим лучше просеки в лесу. Они то и дело вязли в многочисленных лужах, поражающих воображение своими размерами, и если бы не «Круизёр», оборудованный лебедкой, то и до обеда бы не поспели.

— В космос летаем! — выругался Мамонов. — А тут…

Как и было запланировано, свернули они в чащу, не доезжая километров двух до деревни. Нашли укромный овраг, забросали машины ветками и пошли пешком, поёживаясь от утреннего холода.

Едва показались крайние избы, как небо посветлело, и на горизонте наметилось розоватое светлое пятно.

— Самое время, — обрадовался Мамонов. — Сейчас кого хочешь бери тепленьким — не проснётся.

Далее он разбил отряд на четыре равных группы. Собственно, как в машинах ехали, так и поделились. Улица в деревне была всего одна, и вдоль неё тянулись избушки — дворов тридцать, не больше. Так что окружить её со всех четырех сторон не составило труда. Приказ всем поступил такой: лежать в засаде, наблюдать и ничего не предпринимать без команды старшего. По необходимости — связь по рации. Всё.

Мамонов со своими разместился у самого края леса, где начинались огороды. Очень удачно они нашли здесь заросли малины, которые скрывали их надежно от посторонних глаз. И полакомиться даже умудрились дарами природы.

Ждать пришлось недолго. Это в городе любят понежиться в постели, а крестьянина, как известно, кормят его ноги. Из избы вышел мужичонка с каким-то сельскохозяйственным прибором наперевес и принялся корежить грядки, производя много непонятных движений и шума. Через минуту к нему присоединился ещё один.

— Картошку окучивают, что ли? — предположил Федя.

— Не похоже, — отозвался Мамонов.

— А что тогда?

— Чёрт его знает!

Они бы, конечно, высказали ещё несколько версий и нашли правильный ответ, но тут Федя уронил на грудь челюсть и показал вперёд рукой.

— Гляди! Это же Семён!

— Кто?

— Брат мой!

Он вознамерился тут же пересечь поле навстречу родному существу, но Мамонов осадил его.

— Не дергайся.

— Почему? — удивился Федя.

— А ты вопрос себе задай, какого лешего лейтенант милиции, пропавший три дня тому назад, как ни в чём не бывало пашет на чьём-то огороде. Задал?

— Так ведь…

Федя осёкся, видимо, нащупав какую-то логическую извилину в голове.

— Верно. Он же с роду не работал. Ведро с мусором не мог вынести без скандала.

— Вот видишь, — похвалил его умственные усилия Мамонов. — Значит, не зря мы сидим в засаде и кормим комаров. Будем брать, — добавил он без всякого перехода.

— Как брать?

— Я покажу.

Трое гражданских, всё это время молча слушавших разговор профессиональных сыскарей, зашевелились в предчувствии крови. Похватали лежавшие на траве ружья.

— Пойду сначала один, — охладил их Мамонов. — С места никуда не двигаться. Ждать. В случае непредвиденных осложнений действовать по обстоятельствам.

— Ясно!

Мамонов лёг на траву и ловко пополз в направлении работающих в поле мужчин, которых к тому времени набралось уже человек восемь. Видать, не одного Семена хозяин сумел уболтать на совершение трудовых подвигов.

— Что бы мы без него делали? — риторически озвучил общую мысль один из наблюдателей.

Они увидели, как бывший вояка прокрался незамеченным в самое логово противника, используя неровности ландшафта и прочие естественные препятствия. Ему потребовалось что-то около часа, чтобы дождаться нужного расположения фигур на шахматной доске. Коллеги Семёна сместились ближе к дому, а сам он отошёл к задам и стал справлять малую нужду. Тут-то его и накрыли опытные капитанские руки.

Чтобы дотащить пленного до малинника, Мамонову пришлось потрудиться. Дело в том, что он сразу стал сильно сопротивляться, ставя под угрозу всю операцию. Поэтому пришлось его слегка стукнуть по голове. А мужчина он оказался тяжёлый.

Федя принялся в нетерпении шлёпать его по щекам и теребить за уши, приводя в сознание. Активность эта увенчалась успехом — через минуту-другую Семён открыл глаза. Однако в них почему-то лучилась не радость от встречи с родными и близкими и даже не осоловение, а ничем не прикрытые досада и злоба.

— Семён! — заорал Федя, нарушая конспирацию. — Это же я! Брат твой!

— Вижу. Чо надо?

— Ну ты даёшь! Тебя три дня ищут. Ленка все глаза проплакала. А он: «чо надо»!

— Ну?

— Да ты не обкуренный, часом? Или уколов тебе каких наставили, а?

Поведение спасённого и в самом деле вызывало некоторые подозрения подобного рода.

— Некогда мне, — продолжил свои странные игры Семён. — Давай говори, зачем пришёл, и проваливай.