Петер Европиан - День защиты детей

Европиан Петер

ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ДЕТЕЙ

(конец Килентаны)

Килентана — это такая очень-очень тайная организация, которую придумали итальянцы. Вообще-то об этом мало кто знает, но на самом деле очень-очень тайных организаций на свете есть три. По крайней мере, так оно было до недавнего времени.

Первая существует с рыцарских времен и называется Орден Ничего. Когда-то она называлась просто Орденом, но… Если вам вдруг захочется рассказать про этот Орден и вы его так назовете, собеседники наверняка спросят вас: «Орден чего?»

А вы наверняка ответите им: «Ничего, просто Орден».

Орден Ничего такой тайный, что его члены ничего не знают ни о своем членстве, ни об Ордене как таковом. О нем вообще никто не знает. И именно в этом кроется секрет его феноменально долгого существования. Кстати, к дальнейшему повествованию Орден Ничего никак не относится, в отличие от двух других очень-очень тайных организаций.

Вторая очень-очень тайная организация — это та самая Килентана, про которую мы уже говорили. Hе совсем понятно, как и когда она возникла. Впрочем, на вопрос «где?» есть более конкретный ответ — говорят, где-то в Италии.

Назначение Килентаны — повсюду тайно управлять преступностью, и таким образом она являет собой квинтэссенцию мирового зла.

И есть еще третья организация, по всей видимости самая молодая из трех.

Название у нее вообще-то есть, только я его пока стесняюсь. До описываемых событий главной целью этой организации была борьба с мировым злом.

Так что нет ничего удивительного в том, что в один прекрасный момент она схлестнулась с Килентаной в жестокой схватке — такой, когда из двух противников в лучшем случае остается один.

Дело было утром, сначала на автобусной остановке, а после под ней.

Если бы там, на остановке, в девять тридцать утра оказался кто-то из сведущих, он был бы очень испуган.

В девять тридцать утра желтый икарус-гармошка, каких становилось с каждым днем все меньше несмотря на ремонты — желтый, длинный, обросший дорожной грязью, будто выкрашенный ниже ватерлинии в темное (потому что не каждый, ох не каждый день мыли их, эти икарусы) — в девять тридцать утра желтый икарус-гармошка медленно выплыл из потока машин, пришвартовался к остановке и замер.

Его двери раскрылись, выпуская человеческие фигурки — маленькие и побольше, озабоченные и не очень, с вещами и без, мужские и женские, и даже такие, по каким сразу не скажешь, какого они пола и настроения — и вместе с такими разными человеческими фигурками на асфальт ступили четыре ноги в аккуратных кроссовках — одной паре синего с белыми полосками, и одной паре чисто белого цвета. Они ступили на асфальт остановки, и небо не дрогнуло, не поднялся пронизывающий ветер, не ударил гром и не случилось солнечного затмения, хотя для этого были все основания.

Обладательницей белых кроссовок была девочка, а обладателем синих с полосками — мальчик. Пассажиры автобуса легко бы вспомнили девочку среднего школьного возраста и примерно такого же мальчика. Вспомнили бы и маленькие рюкзачки, висевшие у них за спинами, как всегда бывает у школьников. Были эти двое в легких светлых ветровках, одетых в рукава и застегнутых до самого верха, несмотря на сентябрь (и не просто, а теплый). Про остальную одежду пассажиры ничего бы не вспомнили, но зато вспомнили бы, что мальчик был аккуратно подстрижен и причесан на ровный пробор, а у девочки на голове присутствовали две заколки в виде порхающих бабочек. Благодаря миниатюрным пружинкам бабочки махали крыльями, когда девочка двигалась.

Определенно, если бы на остановке оказался кто-то из сведущих, он постарался бы убраться как можно дальше.

Такие страшные мальчик и девочка неспешно прошли мимо прилепившихся к остановке киосков, мимо полиэтиленовых обрывков, несомых ветром по заплеванному асфальту, мимо сигаретных окурков, втоптанных в грязь фантиков от конфет и мороженного… Мальчик хотел купить в киоске маленькую картонную баночку с яблочным соком, но девочка пихнула его локтем и показала на высокого мужчину в мягкой серой шляпе и темных очках. Мужчина стоял возле киоска и курил сигарету. Взглянув на мужчину, мальчик сразу потерял интерес к яблочному соку.

Дети подошли к светофору и дисциплинированно дождались, пока тот загорится зеленым. Цель их появления была близко-близко — свернуть на перекрестке и еще немного пройти. Когда-то, когда на улицах можно было встретить детей с пионерскими галстуками, цель эта звалась домом культуры. Пионерские галстуки были красными треугольниками, обозначавшими пламя походного костра или что-то в этом роде. Галстуки носили дети, состоявшие в специальной политической организации. В которую принимали всех-всех, лишь бы они только были нужного возраста.

Дом культуры перестал быть домом культуры, пионерская организация тоже вроде бы перестала быть, но… Среди сведущих людей, каковых на свете конечно же раз два и обчелся, росли и ширились слухи о том, что… Hу, много о чем. Например о том, что в бывшем Доме культуры есть закрытые от посторонних коридоры, которые лучше обходить стороной. Или о том, как по грешную душу однажды может явиться некто страшный, с шеей, обвязанной красным символом так и не почившего прошлого… Или о том, что в метро водятся крысы-мутанты размером с дикого кабана. Да мало ли о чем они могут болтать, эти сведущие?

Hе более чем болтать — потому что на самом деле, как не водились в метро гигантские крысы, так и в Доме культуры не было отродясь никаких закрытых коридоров, разве только во время ремонта. Да и откуда? А вот на одноименной станции метро закрытые коридоры водились…

Крыс-мутантов в метро конечно же не было. И страшных пионерских галстуков пока еще тоже. Hо.

Члены Ордена Ничего не носят никаких знаков отличия. Членам Килентаны положено носить темные очки и мягкие серые шляпы — всегда, даже если шляпы вдруг выходят из моды. А что до тех, последних, которых я все еще не назвал — что носят они, догадаться не сложно.

Пара в кроссовках добралась до ступенчатого подземного входа, заметного издалека благодаря приметной букве «М» (хоть и не такой приметной, как одноименная буква, пришедшая вместе с многими другими вещами на смену домам культуры и пионерским организациям и означавшая «Макдональдс» специальное место, в котором можно быстро и иностранно поесть) — итак, пара в кроссовках добралась до ступенчатого приметного входа, и две руки синхронно взялись за рюкзачки и извлекли из них два экземпляра солнцезащитных очков. Очки, извлеченные мальчиком, были небесно-голубыми, а извлеченные девочкой — пронзительно красными. Такие можно запросто купить у лоточника (летом лоточники с солнцезащитными очками обретаются буквально на каждом углу), только мам и пап бывает очень трудно уговорить на покупку очков с красными стеклами. Мамы и папы считают, что красный цвет раздражающе влияет на зрение.

А некоторые особенно искушенные в вопросах полезного мамы и папы вообще отказываются покупать дешевые цветные очки, объясняя, что от самых вредных лучей они вовсе не защищают, и это очень плохо для глаз. Только в отличие от тех очков, которые можно купить, у этих, извлеченных из рюкзачков, на каждом стекле был аккуратно нанесен тонкими линиями специальный знак несколько концентрических окружностей, пересекаемых исходящим из центра крестом. Да, именно перекрестье прицела.

Мальчик и девочка не собирались защищаться от солнца. Скрыв глаза за цветными стеклами, они двинулись дальше — вниз, вниз, вниз по ступенькам, в подземелье, именовавшееся по старинке Домом культуры. По крайней мере голос, объявлявший остановки в подземных вагончиках, произносил «Станция Дом культуры», нимало не заботясь о том, что в здании наверху, давшего в свое время название станции, никакой культуры давно уже нет, а есть великое множество маленьких фирмочек.

Две руки синхронно достали из брючных карманов круглые жетоны и так же синхронно опустили их в прорези, действуя достаточно быстро, чтобы можно было пройти через турникет практически без остановки. Турникет пропустил их через себя, как пропускал всех, согласных расстаться с жетоном. Хотя вполне мог бы заартачиться — с него бы сталось… Впрочем, нет, конечно не мог. Ведь силы, избравшие станцию своим тайным пристанищем, все еще ни о чем не догадывались.

Hу мало ли — дети, в очках… Две фигурки неторопливо опускались вниз, несомые эскалатором.

Если бы в школах преподавали специальный курс создания тайных организаций, то обязательно объясняли бы школьникам, что самый простой способ сделать из тайной организации еще более тайную — это демонстративно ее распустить.

Впрочем, ведь преподают же — и без всякого специального курса. Взрослые, составляющие школьные программы — весьма наивные люди. Впрочем, взрослые, не составляющие школьных программ — как правило тоже. Впрочем…