Алексей Павловский - Карболитовое Сердце

Павловский Алексей Игоревич

КАРБОЛИТОВОЕ СЕРДЦЕ

Жизнь настоящего финика

С раннего утра, тяжко вздыхая, бабушка шумно шаркала туда-сюда под дверьюи как бы в никуда жаловалась на жизнь. На часах натикало всего девять, но надежды поспать не было никакой. Он хорошо знал эту поступь судьбы. Первые полчаса Филин, не отвечая на системные запросы, приводил себя в порядок, постепенно всплывая в мир живых. Уже в ванной, с трудом открыв левый глаз, Ваня увидел в зеркале неподобное и ухмыльнулся: «Выходной, говоришь? Х-хех…»

Оказывается, давно подошёл срок на квитанции зоомагазина за сданную туда пальму. Нужно вот только пойти и обогатиться, прямо сейчас. Нет, один он ничего там не поймёт, потому что надо несколько вопросов насчёт квитанции задать. А она одна не дойдёт, и назад с рынка продукты не дотащит. Будущее Вани рисовалось лютым и неминучим, как в приговоре Особого Совещания, но по мере наступления оказалось не таким уж и страшным.

Зоомагазин занимал подвал кинотеатра «Аврора», за метро, в гостевых кварталах. Трамвай подошёл почти сразу, и через пятнадцать минут были на месте. Солнце светит, а сейчас ещё и бабло будет. И даже не в деньгах дело. Главное — закончится этот бесконечный роман с пальмой.

В позапрошлом октябре на Профсоюзную улицу прямо перед Палеонтологическим музеем плюхнулся индийский дирижабль. Под Калугой его атаковали пираты залётные, но храбрые индусы кое-как отбились. Немедля после этого воздухоплаватели обнаружили, что медленно и величественно падают в унылые лесные неудобья, в самое сердце среднерусской возвышенности. И не поймёшь, кто там в этих подозрительных буреломах набольший и как там чиниться. Надрывая моторы, сыны Ганди понеслись к гостеприимному Тёплому Стану — ближайшему приличному месту на двести вёрст вокруг. Тем более что тамошний Князь уже горло по рации надорвал, предлагая помощь.

Всю дорогу «Чакраборти» терял газ через решето пробоин. Гелий в баллонетах кончался. И в баллонах тоже. Тогда третий помощник снял фуражку, перекрестился и зарезал чёрную курицу на прозрачную пластину с замысловатым рисунком, со сковородку размером. Эту пластину, мутнеющую вокруг капель крови, дед ловко воткнул в картридж воздушного фильтра. Через минуту разбуженный демон Максвелла взревел и, пожирая сотни киловатт, выплюнул в баллонеты струю гелия, водорода и прочих лёгких газов, отфильтрованных из окружающего воздуха.

Но груз всё равно пришлось сбрасывать. На Троицк на парашютах спустились двадцать тонн картошки и три вооружённых сикха для продажи корнеплода.

Прямо над МКАДом заклятый кривым индийским кодом демон с жутким хохотом развоплотился, утащив к себе в ад курицу, фуражку стармеха и саму мембрану с заклятием, весьма недешёвую, кстати. Пилоты забегали, крича «Кали Ма!» и «Ай Вэй!». В панике летуны сбросили большую часть груза, хотя спокойно могли сесть на остававшемся газе. По большей части добро успешно спарашютировало на Профсоюзную и Тюленева, но несколько контейнеров столкнулись в воздухе, и на район обильно выпали кеды, индийские шмотки, пряности и много сухофруктов, в том числе и финики. Говорили, что выпало некоторое количество гашиша, но это вряд ли — в описи груза ничего такого эдакого не значилось.

Целую неделю вокруг дирижабля шумела ярмарка. На районе висел крепкий дух корицы и карри, палок-вонялок и всё-таки ещё чуть-чуть припахивало гашишом. Бабки Тёплого Стана массово повязали цветастые индийские платки, а юноши вместо семок вкушали финики, миндаль и сушёное манго. Но вскоре праздник теплостано-амритсаарской дружбы подошёл к концу: долгопрудненские аварийщики залатали белую тушу «Чакраборти» чорными заплатами, так что дирижабль стал напоминать далматина. Купцы собрали раскиданные по городу ящики с товаром, списав невеликие потери, а из Троицка на автобусе прикатили три весёлых сикха в новеньких ватниках и свитерах с оленями: малорадиоактивная незаражённая картошка разошлась влёт.

Под гипнотические звуки «Арии индийского гостя» воздушный корабль ушёл на запад, растаяв в небесной вышине. Тёплая публика ещё полдня покрикивала «хинди-руси пхай-пхай» и толклась у метро. Филин ел финики из газетного кулька с индийской рекламой бханга, а косточки, как воспитанный человек, клал в карман. Вечером Ваня поставил одну проращиваться.

Знай он, на что подписывается, он бы тот милый росточек соседке-татарке подкинул, чтоб страдала.

Закалённое радиоактивными ветрами Аравии, в теплостанской кухне растение быстро освоилось, упёршись в потолок и растопырило на полкухни грабки колючих листьев с острыми шипами. При попытке нарушить личное пространство древо немедля теряло душевное равновесие: вместе с ведром оно размашисто падало на нарушителя, норовя что-нибудь тому выколоть и отдавить. В бабушкиной кулинарии на почётном месте всегда было масло, так что пальма быстро стала жирной, а поверх жира заросла пылью. И было совсем непонятно, когда эта дура собирается давать желанные вкусные финики.

Для консультации бабушка под предлогом ремонта розетки вызвала электрика Бахтияра из бункера за Ашаном, как человека наиболее близкого к финикам. Помимо основной работы тот ещё приторговывал на Теплостанском Рынке лимонами, куревом и самыми разнообразными саженцами. Походив вокруг, понюхав и позыркав из глубин бороды и дредов, электроботаник сделал вполне очевидное заключение:

— Хороший финик. Настоящий финик.

— А поконкретнее? — поинтересовался Ваня — Что он настоящий, я и сам знаю. Я его ел.

— А я под ним жил. У деда в имении за хоздвором целая роща таких была. Феникс дактилифера, то есть финик пальцатый. Он же — настоящая финиковая пальма. Лет через пятнадцать станет десятиметровый и будет давать финики. Двести лет будет давать финики, а вырастет до тридцати метров. Только надо ещё одну пальму рядом посадить, мужика, а то у них опыление перекрёстное. Слушай, Ваня, а когда с пальцами — это пальцатый, да?

— Пальчатый. Но пальцатый финик, пожалуй, даже круче. Слушай, Бахтияр-эфенди, если этот финик такой пальцатый, забери его к себе. Сегодня у нас акция — доставка бесплатно.

— Нельзя мне финики, Ваня. У меня потолок в бункере — всего семь метров. Это тебе здесь хорошо: пробил перекрытие к соседям вверх или вниз — и пальма дальше растёт. Лет через пятьдесят будет у всего дома в кухне своя пальма. Финики свои, опять же…

Немудрено, что уже вечером того же дня, а было это в конце декабря, пальма была решительно водворена на заднюю площадку трамвая, невзирая на визг вагоновожатой. Так и ехали: все с ёлками, а Филин и бабушка — с пальмой. В зоомагазине финик равнодушно задвинули на реализацию в тропический лес, занимавший западную часть подвала. Многого не обещали.

И вот прошло три месяца с гаком, и на дворе апрель-месяц, и повсюду пахнет матушкой сырой землицей. А Филин и бабушка стоят посреди зоомагазина, а перед ними стоит их любимая пальма. Финик иссох, дополнительно запылился побелкой с потолка, но вытянулся преизрядно. Ваня прикинул, что пальму придётся класть по диагонали кухни, иначе никак. В целом по весне джунгли в магазине погустели, раскрыв свои объятия навстречу человеку. Из-за кадки с алоэ в самой чаще на этого человека с аппетитом пялился всё тот же неопрятный варан, изрядно разжиревший с декабря.

Над знойным пейзажем мушкой вилась маленькая приветливая продавщица. Она была так рада, так счастлива лично встретиться с хозяевами этого… удивительного растения! К сожалению, пальмочка не продалась. Так что забирайте, всё с ней хорошо, вон, подросла-то как, милая. Даже бабушкины мольбы, посулы и угрозы не подействовали. Забирайте и всё, доброго вам дня.

Без денег, но под пальмой, злые и озадаченные, бабушка с Филином стояли с краю небольшой площади перед киношкой, с того угла, где камер поменьше. Филин курил самокрутку и с тоской думал о пиве, потому что от мыслей о финике воротило с души.

Бабушка же глядела по сторонам хмуро и оценивающе, что-то прикидывала. Похоже, её внутренний полководец, проиграв битву, собирался всё же выиграть войну. Оставив внука тосковать под сенью пальмы, старица величественно удалилась в ближний перелесок, к истоку Очаковки. Из насаждений она явилась через пять минут волшебно преображённой. Свою куртку бабушка вывернула на оранжевую сторону, цветастую нижнюю юбку переодела наверх, а голову лихо повязала цветным платком. Завершающим штрихом стали тёмные очки на поллица, с трещиной — из лесу, вестимо.

— Иди-ка ты, внучек, пива своего дурацкого попей, а я тут пока… — Её голос полнился нотками, вызывающими доверие и желание отдать деньги. Ваня ещё только шёл к автопоилке в павильоне метрошного входа, а старица уже загарпунила некоего беспечного подростка. Пошатываясь с опорой на две трости, она нависала над несчастным, угрожая рухнуть вот прямо тут.