Рэй Вукчевич - Только бы добраться до Урана...

Рэй Вукчевич

Только бы добраться до Урана…

Молли подцепила «скафандр» по весне. Всего год назад это было редким и даже забавным кожным явлением, а теперь разрослось в эпидемию. Люди с острым «космическим скафандром» уплывали с планеты. При этом они, ясное дело, пытались прихватить с собой то, что попадалось под руку. Молли и Джек даже не думали о лечении, потому что лечить болезнь не научатся еще много лет, а то и вообще никогда. Рано или поздно Джек тоже оденется в «скафандр», и именно это было трудно обсуждать. Улетят оба, но не вдвоем.

С точки зрения Джека, обувь Молли никого не могла одурачить. «Скафандр» всегда начинался с ног, все это знали. Видя симпатичную блондинку в просторной блузе в красный, зеленый, желтый цветочек и в огромных резиновых галошах, люди моментально догадывались, что ее кожа засеребрится и превратится в «скафандр»; возможно, ноги уже поражены выше колен — определить точно мешали мешковатые джинсы.

— На меня все смотрят! — жаловалась Молли. — Можно подумать, на мне клоунские башмаки.

— Ничего подобного! — возражал Джек. — Посиди здесь, а я пойду узнаю, как нам попасть на самолет.

Они побывали в гостях у ее мамаши и теперь возвращались домой. Молли убедила его, что просто обязана проститься со всеми, кого любила. Поездка получилась трудной, но они исполнили долг и теперь летели из Лос-Анджелеса к себе в Орегон. Джек вернулся с посадочными талонами и уселся рядом с Молли.

— Все такие серые… — пробормотала она.

— Что?

— Мама, ты, соседи — вообще все. У страха серый цвет. Все вы старались не подавать виду. — Она стиснула его руку.

Он не знал, что сказать. Возможно, конечно, что все посерели — что ж тут удивительного? А у Молли уже засеребрились ноги.

Она отвернулась, но он успел заметить слезы. Пришлось наклониться и чмокнуть ее в щеку.

— Прости, — пробормотала она.

— Все в порядке. — Он предложил ей платок, чувствуя, что молчать нельзя. — Отличные у твоего отца поезда!

Она слабо улыбнулась и прижала к груди брезентовую сумку. Молли прихватила с собой один из миниатюрных отцовских локомотивов, «Старую Машину Номер Девять». В детстве она обожала смотреть, как ездят отцовские игрушечные поезда, и слушать его рассказы. Когда отец умер, Молли училась в колледже. Мать оставила поезда в прежнем виде, вместе с путями, станцией, человечками, коровками, не говоря уже о товарных и пассажирских вагонах, локомотивах, вагонах-ресторанах, цистернах и так далее. Все вместе сильно напоминало храм, что немного их смутило, но они даже не заикнулись, что поезда лучше бы убрать в коробки и спрятать.

А теперь Молли, покидая планету, заберет с собой любимый локомотив.

Объявили посадку на рейс 967 в Портленд. Сначала приглашали обладателей билетов первого класса, пассажиров с детьми и тех, кто не стеснялся признаться, что нуждается в помощи. Пара решила подождать.

Потом и они вошли в самолет. Он занял место у иллюминатора, зная, что Молли будет постоянно вставать. Взлета ждали молча. Он бы предпочел, чтобы она заинтересовалась журналом. Самому ему хотелось придумать что-нибудь забавное, но в голове было пусто, оставалось смотреть в окно.

Наконец самолет взлетел.

При наборе высоты Джек увидел примечательное зрелище, но вовремя спохватился и не стал привлекать ее внимание к людям в космических скафандрах, которые поднимались ввысь сквозь смог. У них был такой вид, словно всех вышвырнули за дебош из бара — так они кувыркались в воздухе. Одни поджимали колени, другие, наоборот, вытягивались, изображая героев-оптимистов из телесериалов. Одна парочка держалась за руки — непонятно, как это им удавалось…

Он едва не толкнул ее локтем, едва не крикнул: «Гляди!», но память о последней уходящей в высоту группе, которую они наблюдали вместе, заставила его взяться за ум. Они пили чай втроем — Молли, ее мать Бет и Джек — в стеклянном кубе, то есть на балконе Бет, выходящем на центр Тарзаны. Говорили мало. Видимо, именно это Молли и назвала «серостью». Потом из городской суеты внизу вырвались и стали подниматься вверх фигуры в скафандрах. Джек заметил, что у всех разные точки взлета, однако они, даже не соприкасаясь, сблизились, образовали одно звено и взмыли на огромную высоту.

— Как вы думаете, почему так получается? — спросил он.

— Что? — не поняла Бет. Молли вроде бы вообще ничего не замечала.

— Ну, поднимаясь вверх, они всегда сбиваются в кучу. Никогда не увидишь никого по отдельности.

— Если подолгу наблюдать за ними, то становится ясно, что некоторые все-таки улетают в одиночестве, — возразила Бет и тут же покосилась на Молли. Теперь Джек видел, как она напряжена. Бет взяла дочь за руку: — Прости меня, милая.

— Наверняка есть способ как-то это отсрочить, — молвил Джек. Для того, чтобы приблизиться к решению проблемы, нужно начать ее обсуждать. Иначе выхода не найти. — Тогда бы ты меня дождалась…

— Это невозможно, — отозвалась Молли. — Откуда ты знаешь?

— Помнишь телерепортаж о заключенных, Джек? — спросила Бет.

— Какие еще заключенные?

— Ну, когда им приходит пора покинуть Землю, их приходится отпускать.

— А что будет, если их не отпустят? Бет отвернулась.

— Лучше не знать.

Молли бросила на стол салфетку.

— В том-то и дело! Ему очень хочется все узнать. Его страшно занимает все, что этого касается. — Она встала из-за стола.

…И вот сейчас, возвращаясь по воздуху домой, он наблюдал за стайкой людей в скафандрах, пока самолет не оставил их далеко позади.

— Возможно, если в нужный момент я буду на достаточной высоте, то сумею тебя догнать.

— Вот-вот… — Она покачала головой и бросила на него утомленный взгляд. — Попроси военно-воздушные силы снабдить тебя парой сменных самолетов. — Она отвернулась.

Ну хорошо, предложение глупое. Он постепенно учился премудрости держать свои идеи при себе, пока всесторонне не обдумает их, но дело продвигалось туго. Давно, когда они только поженились, он признался, что так безумно влюблен в нее еще и потому, что может свободно говорить ей разные глупости. Расставаться с такой роскошью было нелегко.

Они избавились от Спарки, золотистого лабрадора, из опасения, что он прыгнет на Молли и порвет ее «скафандр». А вообще-то неплохо было, когда их встречал четвероногий друг. Будка с длинным поводком, на который они сажали Спарки, когда уставали от его прыжков на стеклянные двери — так он просился в дом, — осталась стоять на заднем дворе.

Сидя за кухонным столом и прихлебывая утренний кофе, Джек поглядывал на будку и думал, что напрасно не убрал ее в гараж; впрочем, эта мысль посещала его каждое утро. Молли, как всегда, горбилась в своем мохнатом розовом халате над тарелкой с хлопьями, к которым практически не притрагивалась.

Он снова зашуршал газетой.

— Послушай-ка! Тут насчет того, почему у тебя внутри «скафандра» есть контроль воздуха, давления, температуры, не говоря о пище, воде, удалении отходов. Потому якобы, что все хорошее берется из одного параллельного пространства, а все плохое сваливается в другое.

— Мне другое понравилось: якобы все мы — дешевые рыбешки, выпущенные на Землю для очистки аквариума, — сказала Молли. — А теперь нас из него удаляют, чтобы заселить аквариум интересными, экзотическими видами.

Джек опустил газету.

— Тебе и впрямь нет дела, как это получается, да?

— Нет, Джек, — подтвердила она.

В последний раз, когда они занимались любовью, он шутил, называя ее Барбареллой в серебряных сапожках до бедер. Она в ответ колотила его, обнимала, тихо плакала у него на груди.

Джек увлеченно обсуждал свою очередную идею — искусственно создать такой же скафандр, какой природа подарила Молли. Он засыпал за столом, перегрузившись информацией о «скафандре», и она тихонько брела в постель одна.

…Делаем маленький надрез. Кто знает, что там, внутри? Разве тебе не интересно? Если это настоящая кожа, ранка заживет. Это не больно, ты сама говорила.

А если не заживет, Джек? Если дырка останется, и в космосе из меня потечет? Только этого не хватало!

Это совсем другое дело. Как это — прохудиться в космосе?

Дома оно, конечно, удобнее, Джек.

Хорошо, вот появится у меня свой «скафандр», я сам сделаю себе надрез.

Не делай этого, Джек!

Совсем маленький, вот тут, над коленкой…

Из тонкого бритвенного надреза в серебряной ткани брызжет ярко-красная кровь.

— Джек!

— Что?

— Джек, прошу тебя!

Джек вскинул голову и увидел фигуру в дверях кабинета. Из гостиной в темный кабинет лился свет, и Молли, подсвеченная со спины, казалась голой.

— В чем дело? — Он встал, обогнул письменный стол. В ее тоне он расслышал отчаяние.