Новый мир (СИ) - Карегин Сергей

Пролог

Пробуждение всегда давалось мне нелегко, даже в юном возрасте, а уж теперь-то, когда мне стукнул 245 год моей жизни, я начинал ненавидеть все свое естество. Я и не думал, что старики так остро и очевидно чувствуют боль каждой клеточки своего организма, нытье всех костей, в особенности ног, немощь и дряблость своего тела.

Первым делом надо встать с кровати, умыться и пойти пить эти чертовы таблетки, дающие мне энергию на полдня. Оставшиеся полдня я проваляюсь как овощ в пансионате для стариков. Встав у зеркала, меня охватило оцепенение. Никак не могу привыкнуть к своему виду. А сегодня еще и мой день рождения, жаль что позвать некого. Все, кого я когда либо знал, уже лет 150 спят вечным сном. Решено, радоваться буду не дню рождения, а присвоению индивидуального идентификационного кода личности. Зайдя на кухню, прошуршав в шкафчике над раковиной, я так и не нашел таблеток. Вечно забываю, куда я их кладу. Вечно…… Когда для меня 3 недели после выхода из комы стали вечностью? Хоть по всем внешним признакам я был стариком и чувствую себя как старик, но в памяти я себя запомнил 20 летним студентом второкурсником Московского Государственного Горного Университета.

Зовут меня Алексей Владимирович Чесноков, 1981 года рождения. Я родился в Москве. Детство мое протекало среди семейного уюта и тепла.

Отец — Владимир Сергеевич Чесноков, родился в сибирской глубинке и еще в младенческом возрасте попал в детский дом. Своих родителей он так и не нашел, а может не захотел искать. После окончания интерната, он закончил при ДОСААФе (Добровольное общество содействия армии, авиации и флота) курсы водителей, когда пришло время служить в армии, его направили в одну из частей Московской области. Отслужив, остался в Москве, поступил в горный техникум. Познакомился с мамой.

Она была дочерью главного инженера Московского комбината хлебопродуктов. Ее отец, естественно был против отношений своей дочурки с выходцем из детдома, не имевшем за своей спиной ничего, кроме военного билета. Но мама была не преклонна и заставила родителей смериться со своим выбором. Сыграв скромную свадьбу, мой дед организовал молодой семье место в коммунальной квартире, в которой я впоследствии и родился. После окончания техникума, отец поступил в МГИ (Московский Горный Институт), а вечерами работал грузчиком на овощебазе.

Мама — Алла Николаевна Гончарова была очень заботливой и красивой женщиной, которая очень любила отца. Они друг друга дополняли и были счастливой парой. Папа представлял собой безудержный фонтан идей и проектов, а мама всегда поддерживала отца в его начинаниях, при этом всегда давала трезвую оценку его действиям.

Занимаясь всеми легальными и полулегальными схемами заработка денег, отец прошел лихие 90-е года 20-го века. Мои последние воспоминания о нем связаны с тем, что он был акционером крупного промышленного холдинга, находился в постоянных перелетах и бесконечных переговорах.

Я рос в благополучной семье. Хотя времена были сложные, страну лихорадило, взрывы на Каширском шоссе и улице Гурьянова, тревога всех жителей города, бесчисленные патрули милиции по городу, непонятная война на Кавказе. Но дома было всегда спокойно и доброе отношение родителей вселяло уверенность в завтрашний день.

Мама всегда хотела приобщить меня к прекрасному, записала меня в музыкальную школу. А отец же всегда хотел видеть меня человеком, который может за себя постоять и заставлял ходить на бокс. Чтоб не расстраивать родителей, я честно этим занимался и как должно было произойти дальше, я не стал виртуозом игры на пианино, но мог для себя наиграть произведение классика под любое настроение, а в старших классах школы, я уверенно держал марку парня, с которым лучше не связываться.

Уважение девочек нашего класса я заслужил тогда, когда полез драться с тремя представителями «горной» части нашей страны, которые хотели покатать наших девочек из класса на машине против их воли.

Выйдя со школьного двора на проезжую часть, я увидел, что две мои одноклассницы, которые считали себя уже взрослыми и могли курить сигареты, разговаривают с тремя парнями, которые всем своим видом показывали, кто хозяева в этом городе.

Я не спеша шел и смотрел на эту сцену, про себя думал «вот курицы, доиграются ведь и найдут приключения на свои мягкие места». И когда я почти прошел мимо них, то услышал возню и какое-то мычание. Оглянувшись, увидел картину: Лерку и Наташку уже почти запихали в машину, а проходящие рядом люди отводили глаза в сторону.

Что — то заставило меня взорваться и начать действовать как какой-то боевик. Я не знаю, откуда во мне проснулся этот первобытный инстинкт, но я отчетливо понимал, что мне надо их защитить.

Встретившись взглядом с одним из джигитов, я, торопливо и трусливо, опустил свои глаза на землю. Заметив ухмылку на его лице, потихоньку двинулся дальше. Пройдя метра три, я оглянулся и увидев, что на меня никто не обращает внимания, резко остановился, достал из рюкзака стальные шары. Я их носил с собой для укрепления связок рук, каждый весом где-то по полкило.

Взяв их в руки, откинув рюкзак в кусты, я прыгнул за машину, чтоб выйти за спину к этим уродам. Пригнувшись, я обежал машину, передо мной возникла спина и бритый затылок с поломанными ушами, который держал заднюю дверь открытой, а второй заталкивал упирающуюся Лерку в машину. Третий же находился на заднем сиденье и держал в крепких объятиях Наташку.

Быстро сократив дистанцию с бородачом с поломанными ушами, я с размаху заехал по затылку этому представителю гор стальным шаром. От неожиданности он присел и начал контужено разворачиваться ко мне корпусом. Хотя его уже пошатывало, на его лице ярко выражалось недоумение и растерянность, что кто-то посмел поднять на него руку, вернее стальной шар. Продолжая комбинацию, левым боковым крюком, я отправил его в неглубокий нокдаун, после которого он начал медленно оседать на землю. Его движение вниз я ускорил ударом ноги все в тоже многострадальное лицо.

Второй парень, прокричав что-то на своем гортанном наречии, отпустил Лерку и начал двигаться ко мне. В этот момент, Лерка, увидев, что ее ни кто не держит, попыталась отбежать в сторону и немного задела своего обидчика. Мне этого хватило, чтоб сократить расстояние и пробить ему аккуратно двойку по его небритой харе. Но на этот раз силы моего удара и массы не хватило, чтобы его зад опустился на холодный асфальт.

Лерка тотчас с криком начала мутузить его своей сумкой, в которой было пару книжек и куча всякой косметики. При этом она умудрилась на него прыгнуть как на гимнастический козел и сидя на его спине пыталась расцарапать его лицо. Пока он отвлекся на нее, я еще раз попытался

пробить ему по печени и правой рукой зацепить челюсть, но видимо наши потуги не доставляли ему больших хлопот, так как он с легкостью скинул Лерку со спины, резко достал ствол из кобуры, которая у него была под курткой.

Даже не успев испугаться от вида оружия, я услышал визг шин и вой сирен. Сориентировавшись быстрее меня, мой оппонент по мини-спаррингу, оттолкнув Лерку, стремглав рванул вдоль дороги, в сторону жилых домов, в которых были сквозные подъезды. Милицейский патруль быстро разобрался в нашей ситуации, вызвав дополнительный наряд, меня и всех участников потасовки доставили в ближайший опорный пункт.

Следом начался период моего взросления. В те года, на каждое действие находилось свое противодействие. И чтобы мой порыв защиты слабого пола не понес за собой тяжелые последствия, мой отец организовал встречу с уважаемыми людьми, которые решили ситуацию со «старейшинами» джигитов. Отец, конечно, все мои геройства не одобрил, но при этом я видел, что ему доставляет удовольствие, когда я пересказывал свои подвиги его знакомым, которые приехали к нам домой после того как я вышел из милиции. Мама очень переживала, но отец ее успокоил, заверив, что все уже решено и никаких последствий не будет.