Рон Хаббард - Страх

Хаббард Рон

Страх

Глава 1

На мгновение всплыло воспоминание о том, как в нем зародилась страсть к путешествиям. Кража в общежитии, обвинение, исключение и позор…

Наверное, в тот прекрасный весенний день в кабинете доктора Чалмерса в клинике колледжа «Атуорти» в темном углу за дверью два бесплотных духа, хоронясь подальше от теплого солнечного света, мягко струившегося на ковер, подглядывали за происходящим.

— Значит, еще годик я протяну, да? — спросил профессор Лоури, застегивая рубашку.

— Все тридцать восемь протянете, — улыбнулся доктор Чалмерс. — У вас крепкий организм, и не стоит особенно беспокоиться: малярия для вас — пустяки. Даже если Юкатан наградил вас своим самым стойким микробом. Разумеется, нескольких приступов лихорадки вам не избежать, но это не страшно. Кстати, когда вы возвращаетесь в Мехико?

— Никогда, если стану дожидаться, пока меня отпустит жена.

— Если бы у меня была женщина столь же очаровательная, как ваша жена Мэри, — сказал Чалмерс, — малярию на Юкатане подцепил бы кто-нибудь другой. К тому же, — он попытался внушить себе, что вовсе не испытывает зависти к колесящему по белу свету этнологу из Атуорти, — для меня вообще непостижимо, что можно искать в незнакомых краях.

— Факты, — ответил Лоури.

— Воображаю. Факты первобытных жертвоприношений — доказательств веры в демонов и дьяволов… Между прочим, ваша статья в «Ньюспейпер уикли» за прошлое воскресенье очень интересна. Дверь как будто легонько толкнули, впрочем, это движение могло быть вызвано прохладным дыханием листвы за окном.

— Спасибо, — сказал Лоури, делая вид, что не слишком польщен.

— Надо сказать, — заметил молодой Чалмерс, — вы изрядно рисковали. Ваш приятель Томми болтает по этому поводу всякий вздор. Знаете, он души не чает в своих демонах и дьяволах.

— Он любит порисоваться, — откликнулся Лоури. — А почему «изрядно рисковал»?

— Вы ведь почти не сталкивались с Джебсоном, — пояснил Чалмерс. — Он чуть со света не сжил одного молодого математика за то, что тот сослался на «Атуорти» в научном журнале. Но, возможно, наш дорогой президент пропустил вашу статью. Да и вообще, трудно себе представить это старое чучело за чтением «Ньюспейпер уикли».

— Вон вы о чем, — проговорил Лоури. — А я-то думал, вы имели в виду, что я отрицаю существование подобных явлений. Томми…

— Признаюсь, это я тоже подразумевал. Убежден, что в глубине души все мы суеверные дикари. И когда вы публично, черным по белому высмеиваете древнее представление о том, что демоны могут накликать болезнь и беду и, если можно так выразиться, швыряете комья грязи в лицо удаче и судьбе, вы проявляете очень, очень большую уверенность в себе.

— А почему бы мне и не быть уверенным в себе? — с улыбкой спросил Лоури. Разве кто-нибудь встретился лицом к лицу хоть с одним духом? Разумеется, я говорю о реальных случаях, документально зарегистрированных.

— А как быть с божественными видениями?

— Если достаточно долго голодать, то каждому человеку может явиться видение.

— И все же, — возразил Чалмерс, — когда вы с таким жаром предлагаете свою голову на отсечение любому, кто сможет вам показать настоящего демона…

— Этому человеку я и впрямь дам голову на отсечение, — заверил Лоури. Для ученого мужа вы чересчур суеверны, уважаемый.

— Я довольно долго проработал в психиатрическом отделении, — сказал Чалмерс. — Поначалу я считал, что все дело в самом пациенте, но потом, по прошествии некоторого времени, усомнился. Знаете, говорят, демоны являются в полнолуние. Вам никогда не доводилось наблюдать больных в течение трех суток полнолуния — они все как один становятся совершенно невменяемыми.

— Чепуха.

— Возможно.

— Чалмерс, в этой статье я попытался показать, как зародилась вера в сверхъестественные силы и как, наконец, наука сумела победить этот подсознательный страх. И не пытайтесь меня уверить, будто вы можете бросить тень сомнения на подобного рода научные выводы.

— О, — Чалмерс рассмеялся, — нам обоим известно, что «истина» — категория абстрактная, а вероятно, и несуществующая. Продолжайте свой крестовый поход против демонов, профессор Лоури. И если они на вас разгневаются, докажите им, что их нет. Я лично не утверждаю, что они есть. Меня только поражает вот что: почему род человеческий столь несчастлив, если никто не приложил к этому руки. Каковы причины — электроны ли вращаются с определенной скоростью или духи воздуха, земли и воды злятся, когда человеку хорошо и радостно, я не знаю, да и знать не хочу. И все же если, похваставшись, постучишь по дереву, почему-то на душе спокойнее.

— Значит, — произнес Лоури, надевая пальто, — домовые меня сцапают, стоит мне потерять бдительность.

— Непременно сцапают, если Джебсон видел статью, — пошутил Чалмерс.

Дверь еле заметно двинулась, но ведь то могло быть всего-навсего прохладное, сладостное дыхание весны, шепчущей за окном.

Лоури, помахивая тростью, вышел на солнце. Как хорошо, что он опять дома. Все здесь радовало глаз, а воздух был напоен сладостными ароматами. В этом городке, кроме чередования времен года, никаких других перемен не происходило, даже студенты всегда были какие-то одинаковые, а когда колледж решил выстроить новый корпус, не успели его закончить и наполовину, как он почему-то стал казаться старым и привычным. Этому местечку была присуща некая сонливая монотонность, которая приятно успокаивала нервы после раскаленного марева и слепящих лучей на медном песке.

Направляясь к зданию, где находился его кабинет, он спросил себя, зачем, собственно, ему вообще понадобилось отсюда уезжать. Эти великолепные вязы с набухшими почками, зевающие студенты, растянувшиеся на свежей зеленой траве; яркие куртки; нежно-голубое небо, древние камни и зеленеющий плющ…

На мгновение всплыло воспоминание о том, как в нем зародилась страсть к путешествиям. Кража в общежитии, обвинение, исключение и позор; а через три года — огромный срок, чтобы шраму навсегда сгладиться, — его отыскали и сообщили, что виновника нашли через неделю после его отъезда. Ожившее воспоминание вновь вызвало приступ стыда и робости, желание каяться первому встречному.

Но это прошло. Исчезло, а воздух полнили весна, надежда и запах влажной земли. Высокие-высокие, быстро бегущие облака изредка отбрасывали тень на мостовую и на лужайки; ветерок резвился у самой земли, извлекая на свет божий остатки осени, — он выметал листья из потайных уголков, гнал их по лужайкам, бросал их горстями в стволы деревьев — этим листьям суждено исчезнуть, а затем вскормить собой новый урожай.