Айзек Азимов - Нет связи

Айзек Азимов

Нет связи

No Connection (1948)Перевод: Н. Берденников

Раф был типичным, по стандартам своего времени, американцем. Но исключительно несимпатичным, по американским стандартам нашего времени. Он являл собой груду мышц. Челюсть была просто огромна, нос широк и горбат, а черные глаза маленькие и далеко посаженные, учитывая чудовищную форму носа. И еще «красоты» ему придавала толстая шея, широкий корпус, лопатовидные пальцы с мощными изогнутыми ногтями и... все остальное.

Его рост в вертикальном положении, когда он стоял на толстенных ногах с большими мягкими ступнями, достигал двух с половиной ярдов. Вес, хоть стоя, хоть сидя, приближался к четверти тонны. Лоб поднимался вверх плавной дугой, а объем черепа был трудноопределяем. Огромной кистью он удивительно умело орудовал хрупкой ручкой, при этом мозг, когда он склонялся над письменным столом, сосредоточившись на мыслительном процессе, размеренно гудел. На самом деле жена и нынешние друзья-американцы считали его вполне приятным парнем. Что наглядно говорило за то, что магическая сила значительного отклонения по временной оси не играет столь уж важной роли в сравнении с силой интеллекта.

Раф-младший представлял собой уменьшенный вариант нашего типичного американца. Он был юношей, еще не лишившимся волосяного покрова, закрывавшего плотным слоем мелких завитков грудь и спину. Впрочем, мех уже начинал редеть, и, возможно, буквально через год Младший впервые наденет рубашку взрослого, чтобы закрыть вызывавший чувство гордости фрагмент безволосой кожи — показателя возмужалости.

А пока он сидел в одних брюках и лениво почесывал любимое место над диафрагмой. Он чувствовал любопытство и легкую скуку. Он любил приходить с отцом в музей, когда в нем были люди. Сегодня музей закрыт, и редкие звуки шагов в пустых коридорах звучали тоскливо. Кроме того, он знал все, что здесь находилось, — в основном кости и камни.

— А это что такое? — спросил Младший.

— Что именно? — Раф поднял голову, оглянулся и тут же довольно улыбнулся. — О, это совсем новый экспонат. Копия Первобытного Примата. Его прислала группировка Северной Реки. Неплохая работа, верно?

И он вернулся к работе, чтобы не исчезло мгновенно возникшее чувство радости. Первобытный Примат не должен выставляться по крайней мере еще неделю, пока не подготовлено надлежащим образом обставленное почетное место. Поэтому в данный момент экспонат находился в его кабинете в качестве любимого детища.

Раф рассматривал изготовленную копию совсем с другими чувствами. Он видел перед собой тщедушную фигуру смешного размера с тонкими руками и ногами, покрытыми редкими волосами, с безобразно мелкими чертами лица и большими глазами навыкате.

— Что это за существо, па?

Раф недовольно зашевелился.

— Оно жило много миллионов лет назад и выглядело примерно так, как мы думаем.

— Почему? — настаивал юноша.

Раф сдался. Очевидно, без разъяснений не обойтись, и он хотел покончить с этой темой раз и навсегда.

— Ну, во-первых, по форме костей мы можем определить, Как выглядели мышцы и сухожилия, где располагались нервные окончания. Во-вторых, по зубам легко узнать тип системы пищеварения, а по костям ступней — осанку животного. В остальном мы придерживаемся принципа аналогии, то есть используем внешний вид животных, существующих сегодня и имеющих примерно такой же скелет. Например, именно поэтому он покрыт рыжими волосами. Почти все приматы, а это ничтожные, почти выродившиеся существа, являются рыжеволосыми, с голыми затвердениями на ягодицах... — Пока отец вешал, Младший обошел существо и осмотрел сзади, чтобы лично в этом убедиться, — ...Мясистыми хоботками и короткими сморщенными ушами. Пищевой режим вряд ли можно считать специализированным, о чем свидетельствуют универсальные зубы, а о ночном образе жизни сами за себя говорят большие глаза. Достаточно просто. Мы покончили с этим вопросом, юноша?

И вдруг Младший, который думал об этом все чаше, произнес уничижительные слова:

— А мне кажется, что он похож на Иика, старого страшного Иика.

Раф пристально посмотрел на него. Очевидно, он что-то упустил.

— Иика? — переспросил он. — Что еще за Иика? Воображаемое существо, о котором ты читал?

— Воображаемое? Па, скажи, ты давно не заглядывал к Архивариусу?

Ответить оказалось весьма затруднительно, потому что он никогда к нему не заглядывал, по крайней мере, с тех пор, как стал взрослым. Для детей Архивариус как хранитель мировых устных, письменных и зарегистрированных вымыслов обладал, конечно, немыслимым очарованием. Но он давно повзрослел...

— Появились новые рассказы про Иика? — спросил он терпеливо. — Не помню, чтобы такое случалось, когда я был молодым.

— Ты не понял, па. — Можно было предположить, что молодой Раф слегка раздражен, что тщательно скрывал. — Иика действительно существуют. Они пришли из Другого Мира. Неужели ты ничего об этом не слышал! Нам рассказывали об этом в школе, об этом написано в Групповом Журнале. В своем мире они стоят вниз головой, только не знают об этом, и похожи на Первобытного.

Раф едва смог скрыть изумление. Он понимал абсурдность попытки расспрашивать об археологических данных своего далеко не все понимавшего сына, и задумался на мгновение. В конце концов, он тоже кое-что слышал. Об огромных континентах, существующих в другом полушарии Земли. Кажется, кто-то говорил о существовании на них жизни. Ничего определенного. Может быть, действительно не стоило заниматься исключительно своей областью интересов.

— Здесь в группах появились Иика? — спросил он.

Младший быстро закивал.

— Архивариус говорит, они умеют думать так же хорошо, как мы. У них есть машины, которые летают по воздуху. Поэтому они и появились.

— Младший! — строго произнес Раф.

— Я говорю правду! — воскликнул Младший обиженно. — Сам спроси у Архивариуса.

Раф медленно собрал документы. Сегодня был закрытый день, и он, несомненно, мог застать Архивариуса дома.

Архивариус был почтенным и почетным членом группы Гурроу Красной Реки, и лишь немногие помнили то время, когда он им не нанялся. Он занял этот пост по общему согласию и хорошо справлялся с обязанностями, потому что был Архивариусом по той же причине, по которой Раф стал куратором музея. Ему нравилось заниматься именно этой работой, он хотел занимать именно эту должность и другой жизни для себя не представлял.

Социальную структуру группы Гурроу трудно понять, если ты в ней не родился, но она обладала определенной расплывчатостью, которая делала слово «структура» не вполне уместным. Каждый Гурроу занимался той работой, к которой имел склонность, а если оставалась какая-либо работа, она выполнялось либо совместно, либо последовательно в порядке, определяемом жребием. Может показаться, что система слишком примитивна, чтобы работать, но на самом деле традиции, развившиеся в течение пяти тысяч лет с момента образования, как считалось, первой добровольной группы Гурроу, сделали ее сложной, гибкой и, следовательно, работоспособной.