Пол Андреотта - Сладкий вкус огня

Андреотта Пол

Сладкий вкус огня

Поль Андреота

Сладкий вкус огня

1

В то лето в газетах не появилось ничего интересного. Все тот же набор войн, сумасшедшие, забаррикадировавшиеся в своих домах, угнанные самолеты, похищенные дипломаты, личная жизнь и внезапная смерть знаменитостей порождали обычные сенсационные заголовки, которые не менялись из года в год. В издательстве повторялась старая шутка: тираж "Ля Фас Каше" ("Скрытое лицо") - еженедельника, который, как считалось, открывает массовой публике то, о чем другие газеты умалчивают, - удавалось удержать на уровне примерно трех тысяч, потому что людям надо было во что-то заворачивать сандвичи на пляже.

Берни, наш редактор, взял отпуск в июле и вернулся, весь пропитанный йодом. Однажды он вызвал меня к себе в кабинет к шести часам. Вызов был обставлен необычайно торжественно: во-первых, Берни послал за мной мальчика-посыльного, хотя мы встречались в коридоре раз двадцать за день; во-вторых, он попросил свою секретаршу не беспокоить его другими делами во время нашего разговора. Несомненно, тут затевалось что-то грандиозное.

Весной у меня возникла идея организовать кампанию против жестокого обращения с животными. Тираж поднялся до семисот тысяч и держался в течение двух месяцев. Потом, когда подошло время летних отпусков, читатели постепенно потеряли интерес к избитым собакам и бездомным кошкам, и тираж застыл где-то на уровне четырехсот тысяч. Теперь, восьмого августа, Берни заявил, что мы должны сделать сенсацию. "Осенний прорыв!" - воскликнул он, накрыв ладонью вырезку из ежедневной газеты.

Низкорослому коренастому Берни было за пятьдесят. Он постоянно находился в движении и излучал какую-то агрессивную энергию. Говорил он так громко и быстро, что ошеломленный собеседник не успевал осмыслить его слова. Правда, давать ответ и не требовалось, поскольку Берни всегда сам отвечал на свои вопросы.

- Прочти это!..

Я пробежал глазами по строчкам. Где-то в Гаскони на ферме "при загадочных обстоятельствах" умерла женщина. Муж возбудил дело. Соседи говорят, что у женщины был любовник, который жил в пятнадцати километрах и которого она только что бросила; люди видели, как он посещал известного в тех краях "целителя". Местная полиция провела расследование (Берни: "Вот тут самое важное"), и под матрацем у этого парня была найдена фотография женщины, проколотая вязальной иглой в том месте, которое соответствовало расположению матки. Ее смерть наступила от внезапного воспаления матки.

- А что, если это правда, старина?! Что, если там есть люди, которые способны убивать на расстоянии, пронзив вязальной иглой фотографию! В век межпланетных полетов! - Тут Берни грохнул кулаком по столу так, что подскочили лежавшие на нем предметы. - Возвращение к средневековому оккультизму. В наш век науки и прогресса! Своего рода социологическая компенсация... Тут с ходу не разобраться... Боже! Ты только взгляни... В конце концов, это может оказаться интереснее, чем левые, интереснее, чем Вьетнам!

Я откинулся на спинку кресла и слушал, расслабившись, как дзюдоист перед броском. И столь же внимательно. Я знал все приемы Берни. "Только взгляни" - был одним из них. Когда Берни хотел убедить фотографа засесть с телеобъективом у окна какой-нибудь актрисы или репортера - вытянуть сведения у пятилетнего ребенка о пьяных похождениях папаши, - он всегда говорил, что нужно взглянуть. Отговорить его можно было только одним способом - предложить что-то другое: какую-нибудь нелепицу, но менее нелепую, какую-нибудь грязь, но менее грязную. Это я и попробовал сделать.

- У меня тут родилась идея, когда пили в "Бильбоке": тайная проституция.

- О, Серж, избавь меня от своих интеллектуальных фантазий!

- Ты бывал в последнее время в клубах Сен-Жермена?

- Тебе нужно...

- Ты видел всех этих птичек, поджидающих седовласых донжуанов? Пятьдесят процентов малышек, танцующих всю ночь напролет, продаются, чтобы купить одежду в самой последней лавке... Это фантастическая тема, Андрэ!

Я тоже мог применить прессинг, если меня вынуждали. Берни слушал, и на его лице появлялось такое скучное выражение, словно он только что извлек меня из своей мусорной корзины.

- Мы должны дать это как телерепортаж, - продолжал я, - поговорить с девочками, привести фотографа, чтобы он походил и поснимал всех подряд.

- У меня есть для тебя другая работа, - устало сказал Берни. - Может, ты будешь любезен послушать меня пять минут?

Я опять откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза, с видом человека, который мужественно сражался и знает, что теперь его совесть чиста.

Последнее увлечение Берни было самой несуразной идеей, которая когда-либо зарождалась в его голове. Чем больше он говорил, тем больше убеждал самого себя в том, что во французской деревне возрождается искусство чародейства.

- Может, наступает новый золотой век крестьянской магии, старила!

Он провел блестящее сравнение между черными африканцами, перенимающими нашу культуру, и нами, осваивающими культуру Африки. Один из тех великих исторических обменов, последствия которого невозможно оценить, пока не пройдут годы. Он шел дальше - он всегда шел дальше!

- В конце концов, разве электричество и телевидение - в своем роде не колдовство? Ты можешь объяснить мне, старина, почему свет зажигается, когда я нажимаю на выключатель? Все это таинственно, и, быть может, какой-нибудь деревенщина знает побольше, чем нобелевский лауреат. - Он привел несколько примеров - он всегда приводил несколько примеров. Истории о том, как у свиноматок рождаются мертвые поросята, как у коров скисает молоко и как дети падают в силосную яму в полнолуние.

- Приворотное зелье, суккубы, Каббала - люди говорят об этих вещах все больше и больше... Я хочу, чтобы ты добрался до истины! И еще одно, Серж. - Он стоял и тыкал меня пальцем в грудь. - Надо ли мне говорить это? С твоей культурой и так далее - в общем, ты тот парень, который нам нужен.

Он всегда завершал свои блистательные тирады подобной грубой лестью.

В восемь часов я встретился с Ким в баре "Сан-жен". С пяти до девяти часов там можно застать половину всех журналистов Парижа. Их усталые серые фигуры внезапно появляются в дверях и так же внезапно исчезают, их движения столь же призрачны, как график их работы. В их глазах всегда есть какой-то мечтательный блеск - слабая надежда вырваться из безотрадного круга. Еще туда приходят фотографы, постоянно бодрые и жизнерадостные: им достаточно нажать на кнопку, чтобы запечатлеть реальность, которая почти всегда ускользает от нас, жалких бумагомарателй. Я не столь рьяно стремился вернуться к семейному кругу, просто Ким работала в том же здании. Она была редактором журнала мод в Бюро Женской Моды - так называлось французское отделение американского объединения производителей готовой одежды, - и поскольку у нас был только один автомобиль, я встречал ее почти каждый день.