Олег Овчинников - Масенький принц

Олег Овчинников

Масенький принц

Моему брату Игорю, большому любителю пива «Оболонь», в день его двадцатишестилетия.

– Хмм… Оболонь? – с сомнением повторил Командор и погладил левый подлокотник кресла. Потом сместился вправо и погладил правый подлокотник. Невозможность выполнить оба этих элементарных действия одновременно слегка раздражала.

– Да, «оболонь» или «оболоня», – подтвердил ксенолингвист. – Местная морфология допускает два варианта написания.

– Хмм… Жаль, что мы не уточнили правильный еще при первом аудиовизуальном контакте. Еще месяц назад я ни за что бы… – Командор вздохнул. – Верно говорят, что опыт уходит с возрастом. И что же представляет собой эта самая «оболоня»?

– Пока неясно. Но Эрик Глаза-и-Уши с минуты на минуту должен завершить сканирование планетарной ноосферы в поисках информации. А вот, кстати, и он.

Дверь командорской каюты бесшумно скользнула в сторону и на пороге возник Эрик. Он провел ладонью по воспаленным глазам, осторожно, словно боясь обжечься, потрогал мочки пылающих ушей и пояснил смущенно:

– Это варварская планета, мой принц! Похоже, здесь не слыхали о возрастных цензах на информацию. Все, что угодно, – в свободном доступе. Даже… Даже… – Губы его задрожали.

– Успокойтесь, мой друг, – сказал Командор. – Я понимаю глубину вашего потрясения. Что поделать, в нашем положении выбирать не приходится. Кто бы ни протянул нам руку помощи, мы должны принять ее с благодарностью. Даже от варваров. Но скажите, Эрик, удалось ли вам пролить свет на интересующую нас проблему? Что такое «оболоня» и с чем ее едят?

– Оболонь, – поправил Эрик и нашел в себе силы прямо посмотреть в глаза принца, светло-голубые, в обрамлении мелких полупрозрачных ресничек. – И ее не едят, а пьют. Насколько мне удалось выяснить, так называется сорт пива.

– Пива? – недоуменно повторил Командор. – Что такое «пива»?

Информационный суперсенсор по прозвищу Глаза-и-Уши замялся.

– Это не так просто объяснить. По одним источникам пиво является алкогольным напитком. По другим оно не подпадает под действие закона о рекламе алкогольной продукции и приобрести его может кто угодно. Даже… Даже… – Его подбородок упал на грудь, а плечи мелко затряслись.

– Ну, – поторопил Командор. – Пожалуйста, возьмите себя в руки.

Эрик сжал пальцы в кулаки, сделал глубокий вдох и выпалил в порыве отчаянной решимости:

– Лица, не достигшие восемнадцати лет. – Потом вскинул голову и добавил в свое оправдание. – Не подумайте, мой принц, что я искажаю факты. Конкретно это место я просканировал раз десять!

– НЕ достигшие? – негромко ахнул ксенолингвист. – Не «достигшие», а «НЕ достигшие»? Святая Корона, это поистине варварская планета!

Командор не удостоил вниманием его причитания. Он потеребил кончик носа и попытался наморщить лоб, но, конечно же, не смог этого сделать по вполне объяснимым с точки зрения физиологии причинам.

– Алкогольный напиток? – пробормотал он. – Закон о рекламе?

– Я же говорил, что это непросто объяснить, – напомнил Эрик, чуть не плача.

– А впрочем… Нет времени разбираться. Минута промедления может стоить жизни. Удалось ли вам выяснить главное? Где находится эта загадочная «оболонь».

– Да, мой принц. Вот здесь.

Эрик сделал шаг к зависшему посреди каюты голографическому изображению планеты, мягко крутанул переливающийся шар в ладонях и уверенно ткнул пальцем в какую-то точку на его поверхности.

– В таком случае, вперед! – отдал приказ Командор. – Кстати, кто-нибудь… снимите меня с этого кресла.

«А может, не мудрствовать? Взять и написать, мол, «Оболонь – Экспортное»?» – лениво размышлял Максим, развалясь в непривычно мягком кресле своего начальника, этим утром – пустующем… то есть, уже нет. Со строгим вертящимся стульчиком, на котором Максим обычно отсиживал свое, скажем так, рабочее время, кресло Валерия Александровича не шло ни в какое сравнение. Расслабляться в таком было одно удовольствие, а работать… Работать, как ни странно, по-прежнему не хотелось. Особенно когда во всем отделе остался ты один, никто не зыркает из-за пресс-папье, не рычит человеческим голосом: «Ты, Широбоков, это, кончай мне тут дисциплину разлагать. Ночью зевать будешь».

Нет, «Экспортное» не пойдет, решил Максим пару зевков спустя. Хоть оно и предназначено по большей части на экспорт, но нельзя так-то уж, в лоб. Импортеры на название вряд ли купятся, а свои, наоборот, чего доброго, обидятся, не станут брать.

Он снова взял со стола двухлитровую баклажку с опытным образцом и задумчиво покачал на ладонях.

Однако тяжеленькая! Может, так и назвать – «Золотое»? Хотя нет, было уже – «Клинское». Тогда «Платиновое»? Тоже нет, «Тинькофф» раньше нас подсуетился. А может…

Закончить мысль Максиму не дала дверь кабинета, отлетевшая в сторону и с грохотом впечатавшаяся в стену. «Все равно ничего путного в голову не идет», – по инерции додумал он, машинально съеживаясь в начальственном кресле и из-за пресс-папье во все глаза рассматривая странных посетителей. К счастью, они не были похожи на группу захвата или исполнительных приставов от налоговой, нагрянувших с внезапной инспекцией в штаб-квартиру преуспевающей пивоваренной компании. Строго говоря, они вообще ни на кого не были похожи.

Первым в комнату, пригнувшись, шагнул громила двухметрового роста, от мощной шеи до пят затянутый в черную кожу, щедро сдобренную заклепками, шипами и обручами из какого-то тусклого светлого металла. Постоял, заполняя собой дверной проем, огляделся и сделал шаг в сторону. Того, кто вошел следом, Максим разглядел не сразу. Помешала инертность мышления и пресс-папье в виде выполненного из дымчатого хрусталя космического корабля, процентов на семьдесят загораживавшее обзор. Только осторожно выглянув из своего укрытия, Широбоков разглядел едва выступающую над столом макушку, украшенную редкой порослью светло-золотистых волос и короной из все того же тусклого металла, правда, надетой почему-то зубцами вниз. Следом за коротышкой в короне в кабинет одновременно вошли два мальчугана лет девяти, одетые в яркие камзольчики разных цветов. Тот, что в синем, был необычайно глазаст и лопоух. Зеленый камзол второго, словно студенческая шпаргалка, был испещрен разнообразными значками, иероглифами и рунами.

Обведя комнату взглядом, зеленый растерянно обернулся к синему.

– Опять никого! – сказал он. – Глаза-и-Уши, неужели на этот раз тебя все-таки подвел нюх?

– Не может быть, – отмахнулся синий и подобно радарной антенне повел головой из стороны в сторону, присматриваясь и прислушиваясь. – Здесь определенно кто-то есть, просто мы его не видим.