М Емцев - Фермент М

Емцев М & Парнов Еремей

Фермент М

М.ЕМЦЕВ, Е.ПАРНОВ

ФЕРМЕНТ М

Когда началось Происшествие? Трудно сказать, было ли у него определенное начало. Оно начиналось постепенно. Оно длилось. Оно ждало. А потом вдруг вспыхнуло и осветило. Так неяркая огненная точка, похожая на неведомое насекомое, ползет по хрустким веточкам валежника, подбирается к сухим шуршащим листьям, проходит мгновение - и костер вспыхивает, трещит, выбрасывая к небу брызги огня и света. Темнота оживает, в ней появляются прятавшиеся доселе сосны и березы, размахивают косматыми ветвями, угрожают...

На столе, как сейчас помню, расположился глиняный божок. Стол и статуэтка принадлежали Тукину. Божок, прямо скажем, имел вид довольно невзрачный. Безносый, безглазый, безротый - в нем не было ничего человеческого, не говоря уже о божественном. Тукин тем не менее был от него в восторге. Он заполучил сей уникум во время поездки в Южную Америку. Тукин утверждал, что этот микроидол когда-то украшал храм древнего города на реке Копан в Гватемале или в Гондурасе или еще где-то там очень далеко. Я любил поговорить с Тукиным о древнем племени майя, к которому, по словам Тукина, этот идол имел некое родственное отношение. О майя Тукин мог говорить бесконечно. И только хорошие слова. К племени майя Тукин относился о пристрастием. Он не замечал в нем пороков, прощал недостатки и до небес превозносил достоинства. Эта слабость делала Тукина отличной мишенью для острот. Он заглазно получил титулы Вождя племени майяйцев, Голубого жреца Ахукумху и Великого хранителя тайн храма Чечевица (от Чичен-Ица). Мой приятель Жора называл его Монтесума Ястребиный Коготь. Но Тукин был непробиваем. Насмешки скатывались с него, словно капли дождя с силиконового плаща. У энтузиаста уши растут внутрь - он слышит только себя.

Самое забавное заключалось в том, что Тукин, по специальности химик-аналитик, никакого касательства к древним городам майя не имел. Это было его очередное увлечение. Однажды я привел моего друга археолога Диму в лабораторию Тукина. Цель визита заключалась в установлении реликтовой подлинности древнеиндейского идола. Худой, черный Дима внимательно рассматривал глиняную скульптуру, а Тукин подобострастно поглядывал на археолога снизу вверх. Дима молчал. Я очень хорошо слышал настороженное посапывание тукинских сотрудников. Они сидели за соседними столами и притворялись, будто заняты делом. В действительности, я уверен, они все ждали, что скажет специалист по древности. Я отметил танькин взгляд, смысл которого был мне предельно ясен. Она и ее две подружки были полны страстного нетерпения. Они готовились к тому моменту, когда можно будет, повизгивая, корчась, изгибаясь, роняя слезы, вскрикивая, размахивая руками, тряся головой, безудержно расхохотаться, а затем неделю ходить и, здороваясь, ласково и намекающе улыбаться. Ужасный человек эта Танька. Ей лет двадцать с небольшим, но и в такой короткий промежуток времени она успела, как сама изъясняется, столько "наехидничать и попить кровушки", что иному, разумеется порядочному, человеку этого хватило бы лет на сто, сто пятьдесят.

- По-моему, это глина, - не очень уверенно сказал Дима.

- Вы хотите сказать, что изделие из глины? Разумеется, в племени майя было немало первоклассных мастеров, и они...

- Нет, это не изделие. Это ком глины. И все.

За танькиным столом послышалось счастливое рыдание. Пришло ее мгновение. Ничего не поделаешь, такова эта девушка. Влезть в самый неподходящий момент в центр серьезного разговора, ляпнуть во всеуслышание тщательно оберегаемый секрет, намекнуть с независимым видом на тайну, которой не существует, затеять свару из-за пустяка, поссорить многолетних друзей и затем удалиться на свое рабочее место с видом оскорбленного ангела - таков неполный перечень деяний этой злодейки за шестичасовой рабочий день. Я удивляюсь Тукину, почему он все это терпит. Я б не посмотрел ни на невинно раскрытые глаза, ни на ясный взор и приветливую улыбку, ни на шуршащий снежный халат. Все это атрибуты дьявола, я не сомневаюсь.

- То есть, простите, вы говорите, что... - Тукиы слегка растерялся. Он покраснел, и волосы его стали еще светлее. Я понимал Тукина. Конечно, если говорить серьезно, этот божок ничего не значил для него, но все же он привык к нему. В свое время было сказано много разных слов по поводу божка, было сделано немало серьезных и остроумных предположений, и крушение идола Тукин должен был воспринимать весьма болезненно. Неприятнее всего терять то, чего не имеешь, но надеешься иметь. Потеря надежды тождественна исчезновению будущего. Легче расстаться со столетиями прошлого, чем утратить один завтрашний день. Тукин был расстроен.

- Как же так?..

- Я не хочу сказать, что к нему, - Дима коснулся мизинцем головы идола, - не приложили руку древние индейцы. Возможно. Возможно, кое-какая обработка материала и производилась. Но в нем нет ничего из того, что вы пытаетесь увидеть. Это не лицо. И сверху не головной убор, как вы полагаете, а бесформенный ком глины. И приплюснутость снизу не основание, не подставка, а случайный срез не искусственного происхождения. Этот образец нужно проверить на возраст. Тогда мы сможем определить его научную ценность. А так...

Дима пошевелил пальцами, словно они были у него склеены тестом, и устремил печальный темный взор выше головы Тукина, поверх бюреток и столов, в угол, под потолок, где, очевидно, пряталась истина.

- Почему вы так решили?

- Очень трудный вопрос. Я не смогу вам рассказать, почему я так решил. Логическое основание для моих выводов ничтожно. Сознательная информация, которую я могу передать вам, тоже чрезвычайно мала. Решающее влияние оказывают опыт и ассоциации. Но о них рассказать невозможно. Вы попросили меня высказать суждение. Вы его услышали. О мотивировке не спрашивайте. Не верите - проверяйте.

- Я не могу с вами согласиться. Я хотел бы все проверить.

- Нет ничего проще, - согласился Дима. - Мы проведем изотопный анализ углерода, и все станет на свои места. Вернее, не все, а только возраст. Но и это уже немало. Что же касается археологической ценности предмета, она мне представляется сомнительной. И конечно же, никакого отношения к древним городам майя эта фигурка не имеет.

Тукин посмотрел на Диму. Дима посмотрел поверх Тукина. В комнате было. очень тихо, слышалось только сдавленное танькино хихиканье.

- Ну, ладно, - Тукин вздохнул, - пусть так.

На этом, собственно, все и кончилось. Уходя, Дима осторожно спросил, откуда у Тукина сия штуковина. Тукин не менее осторожно ответил, что ему подарил один знакомый бразильеро. Дима кивнул головой и удалился. Я остался утешать Тукина. Мне его было искренне жаль. Лысеющий ребенок остался без игрушки. Это всегда трогает сердце. Душераздирающее зрелище.