Борис Долинго - Творец Апокалипсиса

Долинго Борис Анатольевич

Творец Апокалипсиса

- Оставалось почти семьдесят лет, но что можно сделать за такое ничтожное время?

Эту сентенцию я расслышал вполне чётко - и с удивлением обернулся на неприятный дребезжащий голос.

Собственно, за моей спиной уже давно раздавалось какое-то кряхтение, покашливание и отдельные бессвязные фразы, но до последнего мгновения я, увлечённый чтением "Комсомолки", не обращал внимания на того, кто устроился рядом со мной. Тем более что, поскольку рядом с этой скамейкой отсутствовала урна, я перекинул ноги через край и сидел, отвернувшись от возможных соседей.

Я выбрал этот укромный уголок парка неподалёку от института, чтобы мне никто не мешал. Вчера был мой день рождения, сегодня, соответственно, у меня побаливала голова, и я сбежал с лекции по философии, решив собраться мыслями, как мне жить дальше. Ясно, что я не хочу быть инженером железнодорожного транспорта, но как поступить: тратить ли время на учёбу или заняться чем-то другим?

Бросить, в общем-то, постылый ВУЗ? Но там имелась военная кафедра, и если уйти сейчас, то тут же забреют в солдаты - как раз осенний призыв на носу.

Устав от мыслей, я начал листать газету, купленную по пути сюда. Что там ещё написали об очередном теракте - накануне как раз происходил не слишком удачный штурм здания с заложниками. И куда катится мир, а теперь уже и наша страна?...

Бормотание и кряхтение мешали читать, и обернулся я не столько с удивлением услышанной фразе, сколько с неприкрытым раздражением.

Голос принадлежал худощавому старику, одетому, несмотря на тёплый день, в поношенный неопрятный плащ неопределённого цвета - то ли серый, то ли бежевый, - и такую же затрапезную шляпу. Тёмные брюки мохнатившимися концами штанин подметали пыльные, давно нечищеные штиблеты. Бомж с остаточными элементами интеллигентства, да и только!

Возможно, я разглядывал старика дольше, чем нужно, но он цепко поймал мой взгляд, словно того и ждал. Наши глаза встретились, и я испытал некоторое замешательство: на морщинистом лице, покрытом старческими пятнами, эта деталь никак не вязалась с общим фоном. Глаза были молодыми, а взгляд - пронзительным, с полным отсутствием катарактной мути.

Старик скользнул своим неожиданно ясным взором по первой странице газеты, где на фотографии виднелись руины, оставшиеся от злополучной школы, и, как мне показалось, чуть насмешливо, спросил:

- Ну, и что вы, молодой человек, про всё это думаете?

Я пожал плечами - начинать обсуждение совершенно не хотелось. Мой ответ означал бы вступление в пустой разговор со старым и явно неуспешным в этой жизни человеком, выслушивание нудных прописных истин о том, что мир катится в пропасть, и, волей неволей, высказывание своего мнения, которым я не считал необходимым делиться с первым встречным.

- Ничего хорошего, - уклончиво молвил я, опуская глаза и собираясь продолжить чтение.

- Это точно! Всё повернулось не так, как я рассчитывал, но у меня просто не хватило времени, - покачал головой старик, и мне показалось, что я даже расслышал хруст позвонков.

Я скептически уставился на него - ещё один городской сумасшедший!

- Чего у вас не хватило? - вырвалось у меня с заметной насмешкой в голосе.

Старик с презрительной гримасой повёл плечом:

- Времени, будь оно неладно! Условие даётся такое: начинать всё нужно в двадцать лет, и у тебя впереди есть ровно семьдесят. Нужно подготовить Апокалипсис, и не простой, а изысканный, так сказать...

- Что-что подготовить?!

Я приподнял бровь, удивляясь сам себе, что задаю ещё какие-то вопросы старому психу, вместо того, чтобы просто молча встать и пересесть на другую скамейку.

- Вы образованный юноша, вы понимаете, о чём я говорю: Апокалипсис, гибель народов, человечества. Холокост всемирный!

Грязный плащ, драные брюки... Бен Ладен замаскированный, мать твою!

Я вздохнул и встал, чтобы уйти, демонстративно перекидывая ремень сумки через плечо.

- Вы бы дослушали, - с каким-то тихим отчаянием покачал головой старик. - У меня всего-то... - Он приподнял замызганный манжет плаща, под которым неожиданно блеснули дорогие с виду массивные часы, - минут сорок осталось. Обидно будет, если я не успею приготовить себе замену. А вы единственный человек, кого я смог найти так, чтобы подгадать первый день вашего двадцатилетия и свой последний день...

Задерживая уход, меня резанула фраза - "первый день.... последний день".

- ... Да-да, сегодня мой последний день, и, вот, уже и час, - продолжал парковый "псих". - И смогу я выбрать преемника только сегодня и только сейчас, в свои последние минуты. В противном случае ремешок не расстегнётся...

Я остановился. Псих, безусловно, но как он узнал, что мне сегодня ровно двадцать? И с такой точностью - ведь, действительно, первый день двадцатилетия у меня ещё не закончился!

Старик чётко зафиксировал моё замешательство.

- Вы мне подходите, и я дам вам уникальную возможность, поверьте! У вас не будет преград в пространстве, вы сможете перемещаться, куда и когда захотите! Кроме того, у меня есть солидные счета в банках мира...

Задрипанная шляпа и пыльные башмаки...

- Великое небо, что за мелочи! Поверьте, когда у вас будет такая власть, и вы сможете не обращать внимания на грязную обувь. Но дело не в этом - просто последнее время мне было не до того - я искал вас, чтобы успеть.

- Вы - сумасшедший? - Я задал резкий и весьма банальный вопрос, даже не осознав, что старик угадал мои мысли.

- Не я, а вы! Особенно, если будете терять время. Вы получите колоссальные возможности, единственное ограничение - только семьдесят лет жизни. Минута в минуту, от звонка до звонка.

Я смотрел на него.

- Ладно, - кивнул старик, - вот, чтобы вы поверили. Слушайте: ваше имя Максим Петрович Углов, друзья зовут вас, естественно, Максом. Вы студент третьего курса Железнодорожной Академии, но вам не нравится ваша будущая специальность. Единственное, что вас удерживает в ВУЗе, это отмазка от армии. Вам вчера исполнилось двадцать лет, но первые сутки вашего двадцатилетия истекают только сегодня к трём часам дня, то есть, уже скоро. Ведь мама говорила вам, что вы появились на свет ровно в три дня двенадцатого сентября...

Всю информацию обо мне он мог как-то узнать, но вот про то, в котором часу я родился... Правда, есть люди, кому я это рассказывал: Анька, например, Серёга, Костя, да и ещё кто-то мог слышать! Неужели он всех расспросил и - зачем?! Да и вряд ли мои друзья стали бы делиться сведениями обо мне с первым встречным грязным старикашкой.

- Грязный старикашка не убедил вас? - прищурился старик, глядя на меня снизу вверх.

Я презрительно хмыкнул, лихорадочно соображая, как этот тип может всё-таки что-то про меня вообще знать. Зачем, главное, ему это?!