Михаил Грешнов - Необыкновенный дар

Грешнов Михаил

Необыкновенный дар

Михаил Николаевич Грешнов

НЕОБЫКНОВЕННЫЙ ДАР

На контрольно-пропускном пункте в комнате с задымленной печью, столом и кроватью для сторожа Деревянко семь человек: шесть нормальных и седьмой ненормальный. К нормальным относятся Деревянко, местный врач йрокопий Кузьмич и четверо игроков в домино, разместившихся за столом. Ненормальный - Володя Векшин, молодой лесничий, проработавший здесь, на Лабе, два года и теперь под надзором Прокопия Кузьмича едущий в районную поликлинику к психиатру.

Сторож при должности: пропускает машины, везущие лес с верховьев реки, отбирает пропуска и заносит в реестр кубики вывозимой шоферами древесины. Игроки в домино ждут попутную машину в верховья. Прокопий Кузьмич с Володей, в противоположность игрокам, ожидают машину вниз. Вернее, доехали до контрольного пункта, машина свернула в сторону - шофер поехал проведать родню и должен с минуты на минуту вернуться.

Деревянко и Прокопий Кузьмич ведут разговор о необычайном событии, свидетелем и косвенным участником которого является врач. Володя только что поднялся, вышел. Прокопий Кузьмич косит взглядом на него через окно. Деревянко тоже смотрит на Володю через окно, удивляется:

- Не может быть!..

- А вот и может! - возражает Прокопий Кузьмин.

- Читать мысли - это же ни в какие ворота!.. Деревянко трясет головой с видом полного недоверия к словам Прокопия Кузьмича.

- А вот и читает!

Деревянко секунду смотрит на Прокопия Кузьмича сказанное врачом не укладывается в его голове. Прокопий Кузьмич говорит:

- Способность открылась такая. Необыкновенный дар.

- Значит, - неторопливо начинает расспрашивать Деревянко, - он может узнать, сколько, к примеру, у меня в кармане денег?

- Может.

- И откуда у меня эти деньги?

- Может, - уверяет Прокопий Кузьмич.

Деревянко незаметно поглядывает на ящик стола.

Сторож не без греха: в ящике трешница - сунул шофер за провоз лишних досок.

- Да...- крякает он.

Прокопий Кузьмич невозмутимо говорит сторожу:

- Все может.

Но тут размышления сторожа принимают другое, противоположное направление:

- Ну а если, к примеру, у меня пропал подсвинок. Может он узнать, кто украл?

- И это может, - отвечает Прокопий Кузьмич.

- Подумать только!.. - удивляется Деревянко. - А может, его пригласить к себе на чай?

- Некогда, - говорит Прокопий Кузьмич. - Ему что, подсвинком заниматься?..

Прокопий Кузьмич гордится своим пациентом. Необыкновенный дар Володи он, может, единственный понимает во всем районе.

- Ас чего началось? - Деревянко придвигает табурет ближе к врачу.

- С чего?.. - переспрашивает Прокопий Кузьмин.

Подходит к окну, смотрит сквозь запыленные стекла. Володя сидит на бревнах на берегу реки.

Прокопий Кузьмич возвращается на свой табурет и, видя, что Деревянко ждет ответа на вопрос, говорит:

- Это, брат, непросто, с чего...

Володя сидел метрах в двадцати от комнаты, в которой играли в домино и старики разговаривали о нем, размышлял о своем положении. Перед ним была река, запруженная бревнами, - запань. Могучие тросы перехватывали реку, сдерживали тысячи кубометров сплавленного по воде леса. За рекой вставала гора, покрытая пихтовым молодняком и жидким бледно-зеленым осинником. Было позднее утро, солнце, поднявшееся за спиной у Володи, пригревало. Но от реки тянуло прохладой, и прикосновение солнечных лучей было приятно, располагало к раздумью.

Думать, однако, мешал шум, доносившийся из комнаты контрольного пункта. Шум был двояким: голоса людей и их мысли.

Игроков четверо, и, хотя Володя ни с кем из них не знаком, он уже знает их имена, даже клички: Федюк, Артем Василич, Мишка Волк и Лапоть. Федюк - от фамилии Федюков, Лапоть - Семка Гуляев, кличка ему дана за нерасторопность в работе. Мишка Волк... Волк, наверно, тоже фамилия.

Играют в домино они рьяно: бьют с размаха костями о стол, спорят друг с другом и пререкаются.

- Что ты ставишь? Что ты ставишь? - кричит на Лаптя Федюк. Про себя добавляет: "Черт лохматый!" Вслух: - Не видишь, что выставляю вторую двойку?..

- Без подсказ! Без подсказ!-говорит ему Артем Василич.

Мишка со стуком забивает федюковскую двойку костяшкой два-три.

- Пое-ехали! - смеется над Федюком, у которого нечего ставить, на обоих концах линии тройки.

- Черт! - ругается Федюков и прибавляет в уме непечатное выражение.

Лапоть невозмутим. У него все утро вертится в голове песня:

Гармонь певучая.

Меня замучила...

Он пересчитывает костяшки в руках и после Артема Василича ставит на конец линии три-четыре.

А сердце девичье

Чего-то ждет...

Мишка долго разглядывает, чем забить четверку, выставленную Лаптем: костяшкой четыре-пять или четыре-шесть. Пожалуй, лучше четыре-пять. Он так и делает: выставляет на конец пятерку. Федюк молча отходит дублем пять-пять, думая при этом: "А то засушат!.." Лапоть поет;

В заволжской стороне

Покоя нету мне...

Ставит костяшку пять-шесть.

"Ну чурбан! - дергается Федюк. - Сейчас они вы пустят "Марата", а ведь можно было его забить!"

Мишка, точно, выпускает "Марата" - дубль шестьшесть, самую мощную кость, которую называют "Маратом" в честь многопушечного линкора. Лапоть поет:

Когда же милый мой

Ко мне придет?..

Федюк мысленно стонет, что не удалось "засушить" "Марата", зато ставит костяшку шесть-два.

- Вот вам! - говорит он вслух и про себя добавляет: "Попляшете!.."

Артем Василии сожалеет, что приходится забивать тройку на другом конце линии, ставит три с единицей. Лапоть - один-четыре и начинает песню сначала:

Гармонь певучая

Меня замучила...

Все это слышно Володе отлично, хотя окно закрыто и никого из игроков он не видит. Уходить от солнышка не хочется, пригревшись, Володя вспоминает, что с ним произошло. Воспоминания не очень веселые.

Работа у него несложная - отпускать лесосеки заказчикам. В этот день надо было застолбить делянку колхозу "Путь Ленина". Накануне старший лесничий сказал Володе:

- Отведи им в Горелой пади четыре гектара.

Когда Володя пришел в контору, заказчики - трое немолодых мужчин - ожидали его.

- Пошли, - сказал им Володя.

Говорили о том, о сем - о зиме, например: сугробища вон какие. На деревьях снега не то что шапками шубами.

Свернули с лесовозной дороги - сразу по пояс. Непривычные к лесным сугробам клиенты запыхтели, стали хвататься за сердце.

- Стойте здесь, - сказал им Володя. - Я пройду, зарубки сделаю - вот и весь ваш участок.

Клиенты остались курить, Володя полез по снегу дальше, делая через каждые метр-полтора затесы на крутобоких пихтах и соснах...