Елена Хаецкая - Хальдор из Светлого города

Елена Хаецкая

Хальдор из Светлого города

(повесть-фэнтези, написанная до «Меча и Радуги»)

Часть первая

«Автопортрет Дюрера»

1.

Мастер Гисли шел впереди. Хальдор тащился за ним, шаркая разбитой обувью по доскам, настеленным поверх весеннего разлива помоев. Доски чмокали и чавкали. В ушах у Хальдора стучала в такт шагам его молодая кровь. Очень хотелось врезать Гисли по узкой сутулой спине трудовым мозолистым кулаком.

Путаные улицы ремесленного квартала Четыре Цвета выводили их к Дому Корпораций. Здесь, в Четырех Цветах, унылые ущелья улиц и переулков вихляли в разные стороны, свиваясь в причудливые лабиринты, стиснутые с двух сторон Окружными стенами, которые отделяли Четыре Цвета от других кварталов. Непосредственно к внешней стене примыкали Мокруши, где обитали в вонючих хибарах воры, бывшие школяры, дисквалифицированные подмастерья, поэты, иноземцы и прочий сброд. Ближе к центру, за невысокой, но очень широкой стеной находился Шлем Бриона, заселенный надеждой и защитниками Светлого Города – солдатами Ратуши, стражниками кольцевой охраны и рыцарями Ордена Шлема. Еще ближе к центру, в квартале Желтые Камни, жил цвет Города, о котором такие жалкие личности, как Хальдор, вообще имели крайне смутное представление. А за внешней стеной был Лес, и по ночам обитатели хибар, отделенные от него всего лишь кирпичной стеной высотой в пять человеческих ростов, слышали шум деревьев и крики непонятных существ, которые вызывали в их душах смутную тоску, смешанную с ужасом и слабеньким желанием все-таки дожить до старости.

Дом Корпораций стоял на длинной и узкой, как кишка, площади. Несколько солдат Ратуши уныло плевались семечками, сидя на его провалившемся крыльце. Один из них был знаком Хальдору по совместным пьянкам у «Зеленоглазой Блондинки», однако это обстоятельство компрометировало обоих, и потому вне стен трактира они упорно друг друга не узнавали.

Гисли, прихрамывая, заковылял вверх по крыльцу, к тяжелой двери Дома Корпораций. Хальдор не уставал восхищаться его умирающим видом. Сколько он помнил своего мастера, тот всегда был таким – тощим, сутулым, несчастным, с обвисшим носом и маленькими скорбными глазками мутно-розового цвета. Один только Хальдор знал, насколько жилист и неукротим этот Гисли из Собачьей Долины и сколь силен удар его небольшого, но меткого кулака.

Дело, по которому они явились в Дом Корпораций к магистру Ордена Путеводной Нити, было простым, и исход его заранее был известен всем троим. Несколько дней назад Хальдор написал очередное прошение на имя магистра, указывая в нем на то обстоятельство, что вот уже десять лет из двадцати прожитых им он трудится у мастера Гисли в качестве подмастерья и что он, Хальдор, полагает, что пора уже дать ему статус мастера. И неплохо бы указанному Гисли начать платить ему, Хальдору, деньги за его добросовестный и самоотверженный труд, а не просто кормить его всякой дрянью и объедками, называя это «натурной платой», как то указано в первоначальном договоре.

Гисли, в свою очередь, давно рассчитал, что ежегодные взятки магистру обходятся дешевле, чем оплата труда подмастерья и потому и на этот раз успел уже обезопаситься от происков Хальдора. Была, конечно, опасность, что Хальдор по молодости лет вспылит и плюнет им с магистром в рожу, но в таком случае мальчику придется хлебнуть настоящего голода, потому что его немедленно выгонят из корпорации, запретив отныне вступать в какие-либо ремесленные союзы.

Магистр ждал их, сидя за столом из мореного дуба. Это был человек среднего роста, с квадратным лицом.

Стражник, открывший дверь в зал, отведенный Домом Корпорации Ордену Путеводной Нити, окинул презрительным взглядом хилую фигуру мастера Гисли и, не удостоив взглядом зеленого от бледности Хальдора, вышел чеканным шагом, устрашающе выставив алебарду.

– Друзья мои, – торжественно объявил магистр, – я счастлив видеть вас в зале нашего Ордена.

«Друзья» топтались у входа. Гисли всем своим видом изображал почтительность и потому не вполне переступил порог, как бы показывая, что не решается на такую вольность, а Хальдор за его спиной пытался все-таки войти и слегка подталкивал не в меру воспитанного начальника в спину, отчего и возникла некоторая суета.

– Входите, располагайтесь, – приветливо журчал магистр, – это ваш дом, доблестные труженики нити и иглы.

Гисли пробормотал что-то невнятное и все-таки вошел. Юноша ввалился в зал, вися на его плечах. Магистр шуршал прошением и улыбался все слаще и приторней. Хальдора начинало тошнить – не то от голода, не то от талой воды за окном, не то просто от этой ежегодно повторяющейся процедуры.

– Вырос, вырос, совсем стал взрослым, – говорил между тем магистр, имея в виду Хальдора, но ползая лицемерными глазами по его прошению. – Да, может быть, и впрямь пора дать тебе статус мастера, может быть, и впрямь…

– Однако шов назад иголкой у него еще недостаточно ровный, – отечески вмешался Гисли и очень добрым голосом добавил: – Да и «козлик» хромает…

– Сам ты козел, – буркнул Хальдор.

Ни мастер, ни магистр этого не заметили. Во всяком случае, эта реплика никак не повлияла на их изумительно хорошее отношение к Хальдору.

– Да, придется еще годик подучиться, – сказал магистр, откладывая прошение. – Сам видишь, малыш: мастер еще не всем доволен. Член нашего Ордена должен быть безупречен. Чтобы заказчик, получая платье из его рук рыдал от счастья при виде идеально ровного шва или, скажем, плиссированной оборочки, подшитой «козликом»… А как же иначе? Ведь один небезупречный шов бросает тень на всю корпорацию. Вот о чем нужно подумать. Вот о чем надо заботиться.

– Да я уже сто лет делаю за него всю работу, – мрачно сказал Хальдор. – Чему еще у него учиться? Пьянствовать с утра до ночи?

– Ах, молодость, – укоризненно произнес Гисли.

– Слушай, ты… – вскипел Хальдор. – Я же не прошу позволить мне открыть свое дело. Я прошу только одного: платить мне за то, что я делаю за тебя всю работу.

– Платить тебе никто не будет, – твердо пообещал магистр. – Еще одно бранное слово, Хальдор, и ты исключен из корпорации, имей это в виду.

Повисла тишина. Из-за стены донеслись приглушенные голоса:

– А я говорю, что такими клинками можно только поросят резать! Никакого благородства формы, никакого изящества!

– Его превосходительство заказал этот меч самолично! Вот рисунок!

– Не тычь мне под нос свою бумажку! В каком сортире ты ее стянул, недоделанный?

Гисли склонил голову набок и светски поинтерисовался у магистра:

– Опять технологическая комиссия оружейников заседает?