Мэри Розенблюм - Божье Око

Мэри Розенблюм

Божье Око

Заросли коралловых тростников разволновались, и это насторожило Этьен. Она вышла на веранду коттеджа и увидела, как три реты идут прямо через густые сине-зеленые заросли. На таком расстоянии реты походили на высоких женщин, да и вблизи они были не менее человекоподобны, чем сама Этьен. Расступались коралловые тростники, по ним разбегалась рябь, их нервозный хруст казался шепотом - далеким, когда слова неразличимы.

Вот уж чего она никак не ожидала, так это увидеть рет в своем захолустье. Этьен судорожно сглотнула, отгоняя воспоминания, которые она, казалось, похоронила давным-давно. Может быть, этот визит - ошибка или какая-то дурацкая бюрократическая формальность, отголосок прошлого?

Увы, напрасные надежды.

Она резко повернулась кругом и ушла в кухню - заваривать чай. Реты к нему неравнодушны. Людям мало что известно об этих существах, но их любовь к чаю - факт. Она наполнила чайник и разложила на блюде фруктовый мармелад. Конфеты она купила в бедной деревеньке скваттеров, что сама собой постепенно выросла кругом Врат. У кого-то из поселенцев на дворе стоит огромный чан, в нем плодятся аморфные клетки, собираясь в оранжевые и рубиновые кубики. У них ни малейшего сходства с абрикосом или вишней, кроме вкусового. Растения этого мира, а также полурастения-животные, чья жизнедеятельность основана на фотосинтезе, плодов не приносят. Острее всего Этьен тосковала по яблокам - хрустящим на зубах, терпким после морозов. Вилья подарила ей карликовую яблоньку в горшке. Это деревце стояло у них на балконе - настоящий генетический антиквариат. Этьен за ним так и не вернулась.

Этьен заметила, что она уже который раз по-новому раскладывает на блюде мармелад, и оставила его в покое. Снаружи похрустывали коралловые тростники. Ими питались скваттеры - переламывали кремнийорганические стебли и высасывали гущу. Моча делалась оранжевой, но на здоровье это никак не отражалось.

Сама Этьен никогда не пробовала на вкус коралловый тростник. Может, поэтому вокруг ее крыльца мало-помалу образовались вечно шепчущие заросли? Антропоморфизм, подумала она. Опасная ловушка для того, чья профессия - изучать и разгадывать поведение неземных рас.

Вернее, это ее бывшая профессия.

Злясь на себя за неуместные воспоминания о дне вчерашнем, Этьен взяла поднос с угощением. Реты ждали ее под навесом на веранде. Ждали терпеливо. Дружно кивнули, когда она появилась в дверях. Вежливые…

Этьен обмерла.

Память человеческая несовершенна. Лет прожито немало, минувшие дни отложились как пыль в захламленной кладовке-черепе. Можно пойти в приличную клинику и заплатить

толковому врачу в стерильно-зеленой спецодежде, чтобы вымел весь мусор. Или, если денег не жалко, заказать операцию потоньше, удалить самые тяжелые, обременительные воспоминания. Да, память можно облегчать, подстригать и прореживать, можно ее, как и любой другой орган человеческого тела, перекраивать по любому образцу.

Но изгнать из воспоминаний Вилью она бы не захотела никогда. Впрочем, сейчас, глядя на самую молодую рету, стоявшую позади остальных, как раз на границе тени и опаляющего солнца, Этьен сильно усомнилась в этом.

Она так грохнула подносом по столику, что из заварного чайника выплеснулась заварка.

При первом же полноценном контакте двух космических рас реты здорово напугали человечество, и не потому, что Бог создал их кошмарными ползучими тварями о семи ногах или высоколобыми гениями с непостижимой логикой. Все это людям принять было бы легче. Беда в том, что рета как две капли воды походила на человека. Точнее, она как две капли воды походила на человеческую женщину. Походила, правда, только внешне, поскольку каждый представитель этой расы обладал тремя хромосомами икс и тремя хромосомами игрек. Тема половой принадлежности входила в число запретных для обсуждения, каковых было немало. В общении с людьми рета говорила о себе «оно», как и о любом человеке.

Малютка с лицом; поделенным солнцем и тенью, была как две капли воды похожа на Вилью.

Этьен опустила глаза на янтарную лужицу. Жидкость впитывалась в расстеленные на столике салфетки.

- Могу я предложить вам чаю?

Старейшая из рет (по крайней мере на лицо она - или все-таки оно - была самой старшей) протянула руку ладонью вверх. На этой ладони радужно поблескивал пузырек.

Она, хмуро подумала Этьен. Все они бабы, и плевать на хромосомный набор.

Она знала: в пузырьке содержится грибок, способный проникнуть в слуховой канал человека, прорасти в черепе и щупальцами мицелия соприкоснуться с мозгом. Универсальный переводчик, пока еще не разгаданная людьми разгадка ретской биотехнологии. Которую разгадать необходимо. Потому что реты не собираются осваивать ни универсальный язык человечества, ни какой-либо из земных диалектов.

Пожилая рета молча ждала, улыбалась, не сводила глаз с Этьен. За этой улыбкой скрывалось нетерпение.

- В этом нет необходимости. - Этьен криво улыбнулась. - Меня уже почти двадцать лет назад заразили. О чем вам наверняка известно, если вы меня проверяли.

Не переставая улыбаться, старшая рета поклонилась, затем уронила пузырек в карман своего широкого платья.

- Надеюсь, вы нас простите за визит без предупреждения.

- Считайте, уже простила. - Этьен наполнила чашки. - И что же вас сюда привело?

- Уход в запас дает кое-какие преимущества. - Пожилая рета, словно в тосте, подняла дымящуюся чашку, Не самое пустяковое из них - возможность вести себя резко.

- Я не в отставке - вчистую уволилась. И мне нравится быть резкой. - Этьен опустилась на единственный стул и с улыбкой посмотрела снизу вверх на рету. Ждала, что будет дальше.

Несколько минут гости пили чай, на их лицах удавалось прочесть лишь спокойствие и удовольствие, как будто реты проделали немалый путь под. жарким солнцем только ради чашки дешевого чая, купленного Этьен у поселенцев. Но их нетерпение витало в воздухе, и от него, казалось, трепетал коралловый тростник.

Старшая рета наконец грациозно опустилась на деревянные половицы веранды и сложила ноги в «лотосе».

- Меня зовут Грик. - Она кивнула на спутниц, стоявших позади: - Рнн и Зинт.

Имя Зинт носила младшая, двойник Вильи. Когда она тоже села, Этьен с трудом отвела от нее взгляд.

Просторные одеяния рет скрывали, похоже, крепкую кость и упругие, прочные мышцы. О себе, коренастой,

Вилья обычно говорила: «У меня крестьянская фигура». Этьен сжала зубы и принялась зачем-то оправлять на себе халат.

- Ну, коли никто не оспаривает мое право на резкость, спрошу напрямик: что вас сюда привело?